Клара Ассизская - Ева Ференц

пытался наставить господина Уголино, но тот упорствует в своём гневе. Бедная госпожа Гуидуция! Она целыми днями плачет. Что за ужасная судьба – иметь мужа и одновременно не иметь его. Пачифика вздохнула, закончив рассказ, и покачала головой.

– Ничто на земле не заслуживает полного доверия. Но Бог рано или поздно исправляет то, что уничтожили люди, – сказала Клара и вновь склонилась над работой.

Воцарилось молчание, полное отголосков жизни: поскрипывало колеблемое ветром открытое окно, где-то в подворотне лаяла собака, на крыше конюшни чирикали воробьи, колёса повозки громыхали по мостовой.

– Ты видела в последнее время Франциска? – через некоторое время спросила Клара.

– Этого чудака? Нет. Люди разное о нём говорят. Одни говорят, что он сошел с ума, другие – что он будет святым. Не знаю. Иметь такое богатство и ходить в лохмотьях, есть выпрошенные объедки! Неужели Бог действительно хочет, чтобы мы были нищими?

– Если увидишь Франциска, скажи мне. Я очень хочу с ним встретиться.

* * *

В этот февральский день Клара не собиралась выходить из дома, но в полдень к ней пришла Бона. Она тихо проскользнула в комнату и таинственно прошептала:

– Он перед резиденцией епископа.

Клара в это время сидела у окна, за столиком, на котором лежали яблоки. Она отложила надкушенный плод, быстро схватила другое яблоко и сунула в руку Боны. Остальные завязала в платок, поспешно накинула плащ и спрятала под ним узелок. Спустившись по ступенькам, они, никем не замеченные, вышли из дома.

Они шли по улицам Ассизи легко и быстро, почти бегом. Сердце Клары сильно билось. Ей казалось, что она почти летит, несомая чудесной силой, заключенной в ней самой, что её ноги едва касаются камней мостовой, а голова – неба, такого голубого и чистого, словно рай вдруг приблизился к земле. Стены домов по обеим сторонам улицы сверкали на солнце, стайка серебристых голубей пролетела мимо девушек, и потревоженный птицами воздух зашумел, как вода в фонтане.

Клара остановилась, и сердце её на мгновение замерло. Возле источника она увидела Франциска. Он пил воду, ловя струю ртом. Неподалёку несколько бедно одетых молодых людей делили между собой репу. Клара подошла к Франциску и с любопытством вгляделась в его лицо. Он взглянул на неё, и лицо его озарила улыбка.

– Как ты узнала, что я хотел с тобой поговорить? – спросил он, и вся его фигура, казалось, выражала радость.

Она ответила ему по-детски широкой, доверчивой и открытой улыбкой.

– Идём за город. Тут нельзя поговорить спокойно, – сказал он. Она кивнула и протянула Боне узелок с яблоками.

– Отдай это им, – сказала Клара, показывая глазами на братьев Франциска, которые ели репу.

Они шли медленно, погружённые в свои мысли, которые, хотя и родились в двух разных мирах, удивительным образом переплетались между собой, соединялись, складывались в одно великое и прекрасное целое, которое могло облегчить величайшие человеческие несчастья и тягчайшие грехи.

Они уселись на сухой траве под апельсиновым деревом. Голые ветви были усыпаны крупными плодами, которые не были собраны вовремя. Замёрзшие, покрытые серебристым инеем, они отражали солнце, как маленькие луны, Клара смотрела на это прекрасное и несчастное дерево, думая об испортившихся плодах, напрасно затраченном труде и неиспользованном даре природы. Она окинула взглядом синее небо над долиной, серые и жёлтые квадраты полей, дома и сады, затем перевела взгляд на подол своего белого платья из тонкой шерсти, обшитый золотой тесьмой, из-под которого выглядывали жёлтые сафьяновые туфельки с серебряными застёжками. Она видела и худые ноги Франциска, красные от холода, сбитые, с синяками, в рваных сандалиях.

Он говорил о жизни словами, полными страсти.

– Бедность – это величайшее человеческое сокровище, – сказал он, и Клара ощутила дрожь.

– Да, – сказала она, внезапно покраснев, так как ощутила ту окрыляющую общность мысли, которая творит мир. – Жизнь тела – медленное умирание. Неужели люди не понимают, что тело – это только слуга души? О слуге нужно заботиться, любить его, как брата. Но слуга не должен мешать господину в его делах. Сколько людей медленно умирают каждый день, даже не подозревая об этом. Умирают, склонившись над мешком с золотом, умирают, жадно протягивая руки за ничтожными денариями, гибнут, снедаемые собственными чувствами, если пользуются ими только ради того, чтобы угодить телу.

Пока Клара говорила, он смотрел на неё и мягко улыбался.

– Следуй за этими мыслями и ничего не бойся. Ты будешь свободна, а Бог хранит свободных людей.

Они поднялись с травы и медленно двинулись в сторону города. У ворот Клару ждала Бона, а Франциска – его братья.

– Вы, наверное, голодны? – спросил Франциск, а когда они опустили головы, не желая смущать его заботой о земных делах, сказал: – Пойдёмте к добрым людям. Сестра Бедность поможет нам мудрым советом.

Они вынули из-за пазухи мисочки и пошли от двери к двери, прося подаяние. Кто-то отпирал двери только затем, чтобы тотчас же со злостью их захлопнуть, из-за других дверей доносилась брань, но были и такие дома, где братья получали, что просили, и даже больше.

Вернувшись домой, Клара сбросила с ног туфли. Босая, она встала на колени на каменный пол и молилась так долго, что колени её одеревенели. Когда она стояла так, молясь и радуясь, что побеждает боль собственного тела, в комнату вошла Бона. Клара встала, покачнувшись, не чувствуя своих ног, подошла к полке, висевшей на стене, сняла с неё шкатулку и высыпала на ладонь всё её содержимое.

– Отнеси эти монеты Франциску. Скажи, что это на мясо для тех, кто восстанавливает Порциунколу.

Бона взяла деньги, а когда она заворачивала их в платок, Клара добавила:

– Слуга обессилеет, если кормить его одной репой и яблоками.

* * *

В 1210 году Клара совершила большое паломничество в Рим. Она отправилась туда с Пачификой де Гуэльфуччо и другими жителями Ассизи. Ей было тогда семнадцать лет. Среди ровесниц она выделялась красотой, в которой находил отражение её удивительный дух. Клара была прекрасна и светла, величественна и мягка, решительна и задумчива одновременно. Она излучала спокойную силу, вызывавшую уважение и доверие у людей. При этом ей было ещё слишком мало лет, чтобы дать повод для зависти.

Она шла, одетая, как и другие паломники, в серую мешковину, с палкой в руке, и была очень счастлива, потому что чувствовала себя свободной, как серокрылая птица, летящая над нивой, над лугом, где так легко скрыться от нежелательных взглядов.

Бог дал птицам цвета земли, чтобы они были свободными. Укрепляя свой дух молитвой и прославлением Создателя, она прошла Треви, городок, похожий на Ассизи, расположенный на вершине холма, каменный, бледно-жёлтый, украшенный зеленью деревьев. В Фолиньо Клара пила воду из колодца. Хлеб она оставила на камнях колодца, чтобы тот, кто будет голоден – человек, собака или голубь, – могли