Таймлесс. Рубиновая книга - Гир Керстин

– Это… хорошо, – сказала я, пытаясь не очень пялиться на странное платье.

– Невыносимо! – сказала тётя Гленда, она словно маятник ходила взад-вперёд между двумя окнами. Тётя Гленда, как и Шарлотта, была крупной и стройной, волосы у неё были кудрявые и огненно-рыжие. Моя бабушка тоже была когда-то рыжеволосой. Кэролайн и Ник унаследовали фамильный цвет. Только у меня волосы были прямыми и тёмными, как у папы.

Раньше я тоже во что бы то ни стало хотела быть рыжей, но Лесли убедила меня, что тёмные волосы прекрасно оттеняют голубые глаза и светлую кожу. Ещё Лесли уверяла, что моя родинка на виске в форме полумесяца – тётя Гленда всегда обзывала её бананом – выглядела таинственно и изящно.

Я, кстати, считаю себя очень даже симпатичной, кроме прочего, благодаря брекетам: после того как я их поносила, передние зубы сошлись, и я перестала быть похожей на кролика. Ну и пусть я не такая «обворожительная и грациозная» как Шарлотта, чтобы нравиться Джеймсу. Ха, посмотрел бы он на неё в этом мешке.

– Гвендолин, ангел мой, хочешь лимонную конфетку?

Бабушка Мэдди указала на скамеечку рядом с собой:

– Садись рядом, отвлеки меня немного. Нервы не выдерживают уже этих Глендиных перебежек.

– Тебе не знакомы страдания матери, тётя Мэдди, – сказала тётя Гленда.

– Да, их я не пережила, – вздохнула бабушка Мэдди. Она была сестрой моего дедушки. Замуж бабушка Мэдди так и не вышла. Она была кругленькой маленькой старушкой с весёлым детским взглядом. Волосы она красила в золотистый цвет. В причёске бабушки Мэдди частенько торчали забытые бигуди.

– А где же леди Ариста? – спросила я, потянувшись за леденцом.

– В соседней комнате, разговаривает по телефону, – сказала бабушка Мэдди. – Но так тихо, что ни слова не разобрать. Это была, кстати говоря, последняя коробка конфет. У тебя, случайно, не найдётся свободной минутки сбегать в магазин за новой?

– Конечно! – сказала я.

Шарлотта переступила с ноги на ногу. Тётя Гленда сразу встрепенулась.

– Всё в порядке, – сказала Шарлотта. Тётя Гленда поджала губы.

– Может, лучше тебе подождать на первом этаже? – спросила я Шарлотту. – Тогда падать будет не так больно.

– Может, лучше тебе молчать в тряпочку, если не знаешь, о чём говоришь? – спросила в ответ Шарлотта.

– Действительно, вот что сейчас меньше всего может помочь Шарлотте, так это дурацкие замечания, – сказала тётя Гленда.

– В первый раз носительница гена не прыгнет дальше, чем на сто пятьдесят лет назад, – приветливо объяснила бабушка Мэдди. – Этот дом построили в 1781 году, а значит, здесь, в музыкальной комнате, Шарлотта в безопасности. В худшем случае она лишь испугает парочку музицирующих дам.

– Да уж, в таком платье точно, – сказала я так тихо, что только бабушка Мэдди могла меня услышать. Та хихикнула в ответ.

Дверь распахнулась, и вошла леди Ариста. Она, как обычно, выглядела так, будто проглотила длинную палку. Или даже несколько. Две для рук, две для ног и ещё одну посередине, которая их скрепляет. Её седые волосы были гладко зачёсаны и собраны в пучок на затылке, как у хореографа, с которым особо шуток не пошутишь.

– Водитель уже в пути. Де Виллеры ожидают нас на вокзале в Темпле. Тогда Шарлотта сможет сразу по возвращению влиться в хронограф.

Я поняла только слово «вокзал».

– А если сегодня это вообще не произойдёт? – спросила Шарлотта.

– Шарлотта, дорогая, у тебя уже трижды кружилась голова, – сказала тётя Гленда.

– Рано или поздно это произойдёт, – сказала леди Ариста.

– Пойдём же, водитель приедет с минуты на минуту.

Тётя Гленда взяла Шарлотту за руку и вместе с леди Аристой они покинули комнату. Когда дверь захлопнулась, мы с бабушкой Мэдди переглянулись.

– Иногда кажется, что мне стоит пить таблетки от невидимости, – сказала бабушка Мэдди. – Порой неплохо бы услышать хоть «До свидания, Мэдди» или «Привет, Мэдди». Или вот такой разумный вопрос: «Милая Мэдди, а не было ли у тебя, случайно, видения, которое могло бы нам помочь?»

– А что, было видение?

– Нет, – сказала бабушка Мэдди, – и слава Богу. Мне обычно так есть хочется после этих видений, а я и без того толстая.

– А кто такие эти де Виллеры? – спросила я.

– Кучка заносчивых нахалов, если хочешь знать моё мнение. Все чиновники и банкиры. У них частный банк в центре Лондона. Там счета нашей семьи.

Это звучало уже совсем не таинственно.

– А какое им дело до Шарлотты?

– Если не распространяться, у них похожие проблемы.

– Похожие проблемы? – неужели они тоже живут под одной крышей с бабушкой-тиранкой, тёткой-пилой и кузиной-задавакой?

– Ген путешественника во времени, – сказала бабушка Мэдди. – У де Виллеров ген переходит по мужской линии.

– И у них водится такая же Шарлотта?

– Только мужского пола. Насколько я знаю, его зовут Гидеон.

– И он тоже ждёт, пока закружится голова?

– Это у него уже позади. Он на два года старше Шарлотты.

– Значит, он уже два года бодро скачет туда-сюда?

– Вероятно, да.

Я пыталась сопоставить новую информацию с тем, что знала раньше. Сегодня бабушка Мэдди была невероятно разговорчива, я старалась использовать каждую секунду.

– А что такое этот хрони… хроно…?

– Хронограф! – бабушка Мэдди сделала умный вид. – Это такой специальный аппарат, с помощью которого можно отправить носителя гена – но только его! – в определённое время. Что-то там с кровью связано.

– Это что же, машина времени? Которую заправляют кровью? Вот ужас!

Бабушка Мэдди пожала плечами.

– Понятия не имею, как эта штука работает. Ты забываешь, что я тоже узнаю только то, что случайно слышу, пока сижу тут и делаю блаженный вид. Всё это – большая тайна.

– Да уж. И сложная какая-то. Откуда вообще известно, что у Шарлотты есть этот ген? Почему именно у неё, а не, например… у тебя?

– У меня, к счастью, его быть не может, – ответила она. – Мы, Монтроузы, всегда были не от мира сего, но ген в нашей семье передался через твою родную бабушку. Мой брат ужас как хотел на ней жениться. И женился, – тётя Мэдди усмехнулась. Она была сестрой моего покойного дедушки Лукаса. У неё не было своего мужа, поэтому она переехала к брату и помогала по хозяйству.

– Я в первый раз услышала об этом гене после свадьбы Лукаса и леди Аристы, – продолжала она. – Последней носительницей этого гена по линии Шарлотты стала госпожа Маргарет Тилни, а она, в свою очередь, была бабушкой твоей бабушки – Аристы.

– А Шарлотта унаследовала ген от этой Маргарет?

– Нет, нет, после Маргарет его унаследовала Люси. Бедная девочка.

– Что ещё за Люси?

– Твоя кузина Люси, старшая дочь Гарри.

– А, та самая Люси.

Мой дядя Гарри, тот, который из Глосестершира, был намного старше Гленды и моей мамы. Трое его детей давно уже выросли. Дэвиду, младшему из них, было двадцать восемь, он работал пилотом в Бритиш Эйрвейз. Но нам по такому поводу скидки на билеты, увы, не полагались. Джанет, средняя дочь, сама уже стала мамой. Мамой двух маленьких нервотрёпиков, которых звали Поппи и Дейзи. Люси, старшую дочь, я ни разу не видела. Да и не знала о ней ничего толком. Семья, казалось, умалчивала всё, что относилось к её персоне. Она была белой вороной среди Монтроузов. В семнадцать лет Люси ушла из дома и с тех пор не давала о себе знать.

– Значит, Люси – носительница гена?

– О да, – сказала бабушка Мэдди. – Здесь такой шум поднялся, когда она исчезла. У твоей бабушки чуть инфаркт не случился. Был страшный скандал, – бабушка Мэдди так возбуждённо рассказывала и качала головой, что её золотистые локоны совсем спутались.

– Могу себе представить, – я вдруг подумала, что бы со мной случилось, если бы Шарлотта вдруг упаковала чемоданы и удрала из дому.

– Нет, не можешь, тебе же не знакомы те трагические обстоятельства, из-за которых она пропала… а всё этот юноша… Гвендолин! А ну-ка вынь палец изо рта! Какая невоспитанность!