Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман

мне, иеговист местного розливу. Ну и что мне теперь делать с этим старым придурком?! И ведь любой уважающий себя тиран, сатрап и так далее, просто обязан за подобный фортель умертвить этого идиота, причём как можно мучительнее! Мне теперь что, его максимально зверским образом казнить что ли?! Я же как-никак иду по пути всяких Дариев и прочих Цезарей, планируя в перспективе установить нормальную монархию вместо привычного папуасам бардака, что почитается у них за следование древним традициям. И пока вроде бы удаётся — вон на полмесяца, а то и больше, умудряюсь столицу с находящейся там типулу-таками покидать, и ни одна сволочь не рискует воду мутить. Ну и правильно — никому не хочется потом болотную жижу своими ногами месить и мутить пресловутую воду в бунсанских лужах уже в буквальном, а не в переносном, смысле.

Хорошо ещё, что вывел на чистую воду вохейца Тагор, а не кто-то из туземцев. Впрочем, местные папуасы вряд ли смогли бы даже догадаться, на что обратить внимание. Самое смешное — подозрения у тузтца появились с моей подачи. Я брякнул вечером, оставшись после более подробного отчёта Сектанта и Ко в компании бывшего наёмника, что вроде: "Не похож этот Шонек (как я воспринял на слух типичное вохейское шипение, выдаваемое ими за имена) на того, кто работает с железом и медью". Сказал, да и забыл — других дел что ли нет у премьер-министра при молодой типулу-таками, кроме как наблюдать, как подмастерья кузнеца готовят рабочее место.

А вот Тагор мои слова воспринял всерьёз. И стал приглядываться к Шонеку и его подручным. И очень быстро пришёл к выводу, что эти трое такие же специалисты по выплавке железа, как сам тузтец — жрица богини плодородия. Впрочем, сразу же бежать ко мне бдительный "дикий гусь" не стал, а понаблюдал за подозрительными вохейцами ещё немного — дабы полностью удостовериться в обнаруженном. И только после того, как фактов набралось с избытком, пошёл докладывать.

— Значит, говоришь, что эти чужаки сами не знают, как должно выглядеть место, где работают с железом? — переспросил я тузтца.

"Да, так и есть" — подтвердил Тагор — "Некоторые из твоих людей больше понимают, если судить по тому, как они обустроили мастерскую, где идёт работа с вашим "сонайским камнем". Да и руки с лицом у Шонека не как у кузнеца" — добавил бывший наёмник, употребив вохейский термин, обозначающий человека, работающего с металлом — "Я видел кузнецов и дома, в Тузте, и потом, когда воином был. Они все со следами ожогов. Даже местные, кто плавит медь, все в огненных отметинах".

Я кивнул, и задумался.

"Что с ними делать будем?" — спросил тузтец — "Схватить для начала?"

— Подожди — пришлось осадить нетерпеливого подчинённого — Я думаю. Схватить-то недолго. Но от этого у меня не появится кузнец.

Тагор скептически замолчал. А я продолжал думать: устроить образцово-показательную расправу, конечно, можно, но лучше сначала разобраться, как следует, прежде чем кого попало наказывать.

"Тащи сюда Тунаки" — наконец приказал я лучнику — "Только не показывай виду, что его здесь ожидает. Просто скажи, что его зовёт Сонаваралинга".

Тагор радостно подскочил и исчез за порогом хижины, но вскоре вернулся с Сектантом.

— Объяви ему — кивнул я на пожилого вохейца — В чём его подозревают.

Бывший наёмник свирепо прошипел длинную тираду по-вохейски, сопроводив её замахом руки. Сектант испуганно сжался, ожидая удара, но тузтец был остановлен моим недовольным окриком: "Я же велел сказать. Но не бить. Пока не бить".

— Говори, Тунаки — как можно мягче спросил я подозреваемого — Почему ты вздумал обмануть меня, а в лице моём и нашу типулу-таками? Разве не относились к тебе "пану макаки" как брату? И как ты решил отплатить всё то доброе, что сделали для тебя люди Пеу?

Я пристально глядел в глаза сжавшемуся Сектанту. И тот неожиданно упал на колени, заплакав. Мне стало неловко и даже немного стыдно: и в прошлой моей жизни, и в нынешней было принято уважать старших, а вохеец мне в отцы годился; кроме этого, на фоне туземцев с их клановостью тенхорабит, стремящийся видеть во всех таких же, как он, людей, казался очень похожим на привычных мне обитателей ХХ века.

"Встань с колен, Тунаки" — приказал я ему — "И расскажи, кто эти трое. И почему ты ради них солгал мне и всем остальным".

"Шонек — Вестник. Несущий Истину и Свет" — выдавил из себя Сектант, утирая тыльной стороной ладони слёзы — "А Шивой и Хиштта его ученики, которые обязались помогать и защищать Вестника. Шивой — Ищущий. Хиштта простой брат, но облечённый доверием Вестника".

Понятно: значит, к нам занесло птицу высокого полёта. Вестниками именовались самые высокие чины в тенхорабитской иерархии. Да и Ищущий стоит всего на одну ступеньку ниже Вестника. Впрочем, иерархическая лестница у последователей Пути Истины и Света не очень длинная — кроме уже упомянутых она включала в себя ещё Внимающих и рядовых верующих — Услышавших.

Из разговоров с вохейцем я уже знал, что Внимающие возглавляют обычно небольшие низовые общины, Ищущие руководят общинами в крупных городах или их объединениями в рамках областей, а Вестники выполняют функции епископов или кардиналов, руководя единоверцами в целых странах. Впрочем, церковная структура у разбросанных по всему местному Земноморью и контактирующих друг с другом от случая к случаю тенхорабитов находилась, так сказать, в стадии становления. Потому где-то Ищущий мог оказаться главой относительно небольшого городского или даже деревенского прихода, а в другом месте и Внимающий становился руководителем целой разветвлённой сети общин.

— Что он делал в Тагире? — полюбопытствовал я — Он же из более северных земель?

— Шонек прибыл туда из Кабирши в прошлом году. Кабиршанский царь считается земным ликом тамошнего бога-громовержца и заодно любимым сыном владыки подземного мира и потрясателя земной тверди. И наши братья в той земле преследуются как враги не только жрецов, но и властей. Но в тагирийском Тсонго-Шобе ему вновь стала грозить опасность: от местного правителя служители разных культов требовали, чтобы тот покарал Шонека за оскорбления их богов. Шонек родом с острова Тоут, правитель которого лет сто назад признал вохейского Владыку Четырёх Берегов своим старшим братом. Про Шивоя и Хиштту не знаю, откуда они.

— Значит, ты решил помочь своему Вестнику? — мрачно уточнил я.

— Да — печально согласился вохеец.

Дедок, оказывается, личность беспокойная, раз за последний год успел уже дважды в разных странах доагитироваться до крупных неприятностей, от которых пришлось спасаться