Холодное солнце - Анита Шивакумаран

Харихарану едва не вышибло глаз углом плаката. На мгновение он замер перед изображением в сантиметрах от лица: смазанные ретушью тела четверых неприкасаемых[7] и шестерых мусульман, сожженных или повешенных толпой за прошедший месяц.

Харихаран взошел по ступеням и опустился на колени рядом с великим последователем Ганди, запачкав при этом брюки о грязный настил. Осторожно приподнял голову старика; лохматые волосы были белыми и мягкими, как сладкая вата. Молодая девушка поднесла стакан апельсинового сока. Мэр поднял стакан перед толпой. «Как Иисус со священным Граалем», – пришла в голову шальная мысль. Что там была за история?..

После длительного поста от старика осталась лишь иссохшая оболочка, в которой едва теплилось сознание. Доктор навис над ним со стетоскопом, как ястреб над добычей.

– И с глотком этого сока, – провозгласил Харихаран, – свами Санкара прерывает десятидневную голодовку.

Толпа затаила дыхание, люди сложили ладони. Мэр окропил соком пересохшие губы, растрескавшиеся до того, что стали похожи скорее на застывшие потоки лавы. Затем аккуратно уложил голову святого на подушку и пожал вялую руку. Обвел взглядом плакаты.

Я – далит, далит – это я…

Мусульмане нам братья.

Коровы – боги! Коровы – пища! Коровы – предлог!

И смех и грех. Харихаран поймал взгляд внучатой племянницы, поднесшей ему сок, и почтительно улыбнулся. Во многом именно благодаря ей махатма принял предложение мэра.

Его улыбка померкла, когда он заметил людей, дубинками прокладывающих путь полицейскому «Болеро»[8]. Машина уперлась в помост, и шеф полиции Раджкумар явил миру свои тучные формы. Он с трудом вскарабкался на сцену, игнорируя ступени всего в паре шагов от него. «Всегда-то от него ускользают детали», – подумал Харихаран.

Раджкумар натянуто улыбнулся мэру. Затем кивнул стюарду, и тот принялся выправлять на стойке микрофон, опущенный к ложу святого. Санкара, пока еще оставались силы, зачитывал своим последователям афоризмы Ганди. Представители прессы хлынули за ограждения, вооруженные блокнотами, камерами и микрофонами.

Но эту роль Харихаран уготовил для себя. Он подступил к микрофону, мгновение смотрел на толпу, затем скользнул взглядом по журналистам.

– Знаю, вы собрались здесь, чтобы услышать слова махатмы. Однако он еще слишком слаб после голодовки. – Мэр одарил их обаятельнейшей улыбкой. Улыбкой, достойной двух сроков подряд. – Не хочу разочаровывать, но придется вам довольствоваться мной.

Кое-кто рассмеялся. Уже неплохо.

– Кто-то из вас, возможно, остался недоволен исходом великого жертвования, совершенного вашим предводителем. Что? Обещания продолжать дискуссии? Чаще говорить о возросшем самоуправстве? «Разве недостаточно было разговоров? – спросите вы. – Что насчет действий? Нам нужны меры». Я понимаю ваше недовольство, поверьте. Гонения против меньшинств… Самосуд в защиту коров… Но мы должны обратиться к причинам этих проблем. Не отвечать насилием на насилие, иначе даже наша доблестная полиция, – он демонстративно улыбнулся Раджкумару, – перестанет справляться. Мы живем в демократическом обществе и должны обеспечивать верховенство права. Махатма Санкара воплощает собой совесть нашей великой нации. Он от всей души поддерживает дебаты. Именно поэтому я, – тут он приложил руку к груди, – созвал эту межпартийную группу. Также мы приветствуем вклад всех правоохранительных органов, как от полиции, так и административных служб.

Харихаран вновь посмотрел на Раджкумара, затем бросил взгляд на престарелого Санкару, все еще распростертого на своем ложе, после чего продолжил:

– Но я обещаю больше! Обещаю здесь и сейчас, что пойду еще дальше. Я внесу предложение о новом законе… – Он выдержал паузу, заслышав ропот. – Особом законе, чтобы справиться с этой угрозой.

Кто-то из репортеров поднял руку. Харихаран покачал головой и добавил:

– Давайте же вместе провозгласим в этот день победу во имя мира! И пусть все сообщества объединятся во благо нашей великой нации. Джай-Хинд!

Последовали аплодисменты. Кто-то хлопал воодушевленно, другие – без всякого энтузиазма. Харихаран не придавал этому значения. Время постепенно сведет на нет патовую ситуацию. Процесс уже пошел – вместе с глотком апельсинового сока.

Он стал спускаться со сцены, глядя на часы и игнорируя репортеров.

– Господин мэр, на пару слов, – окликнул Раджкумар; голос преисполнен мнимого уважения, на лице под объективами камер застыла улыбка. – Мне не нравится, что вы вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются.

– Меня? – удивился Харихаран. – Свами сам попросил меня поднести ему сок. Я не знал, что он пригласил заодно и вас. Может, вы поднесете ему овсянки… Я слышал, это наиболее подходящая пища по завершении поста.

– Я говорю о вовлечении Скотленд-Ярда в наше внутреннее расследование.

– Ах, вот что, – произнес мэр. – Так я здесь ни при чем. Боюсь, новости о вашей некомпетентности достигли священных кулуаров центральной власти. Такое решение принял министр внутренних дел.

Раджкумар лишь хватанул воздух ртом. Вывести его из себя было легко.

– Послушайте, – сказал Харихаран, вкладывая в голос дружеские нотки. – Я бы на вашем месте принимал любую доступную помощь. Вы теряете контроль на всех фронтах. Международный терроризм в Лал-Кила, религиозные зверства в Шиваджи-Нагар и Кук-Таун… В следующем месяце совпадают Ганеш-чатуртхи и Курбан. На следующей неделе – протестный марш против «Энол кемикалс» и перекрытие дороги перед офисом «Пепси» на Каббон-роуд. «Твиттер» наводнили местные социалисты плюс растет недовольство после группового изнасилования той университетской профессорши. Тамилы снова столкнулись с засухой и устроили сидячую забастовку перед Видана-Сауда. И как вы намерены справляться со всем этим? А теперь еще и махарани[9] убивают в собственных постелях…

Лицо Раджкумара сжалось на глазах. Необычное зрелище для столь тучного человека.

– А что мне делать? – посетовал он. – Центральное бюро, будь оно проклято, направило все ресурсы и личный состав на борьбу с терроризмом.

– Вот именно. Так что не стоит отвергать помощь, когда ее предлагают.

– Простите, всего один вопрос, – спросила репортер, имевшая наглость подняться на помост. Полицейские спали на ходу.

– Я сказал, никаких вопросов.

– К шефу Раджкумару, – ответила журналистка с пышными волосами, в бесформенных западных одеждах, с блокнотом в руках. – О последних убийствах.

– Что ж, тогда предоставляю его вам. Мисс?..

– Кадамбри, из «Индиан».

– А, серьезное издание… Что ж, мне пора. И не отпускайте господина Раджкумара, пока не ответит на все ваши вопросы.

Харихаран повернулся спиной к шефу полиции и дал знак водителю заводить машину.

Глава 4

Ману прислушивался несколько мгновений, прежде чем пройти на кухню. Супруга наставляла служанку, как правильно готовить окру. Ярко-зеленое сари смотрелось на ней вполне уместно; волосы, недавно вымытые и еще мокрые, стянутые на концах в узел, ниспадали на спину. Ее лицо было красиво в классическом для Южной Индии понимании: округлые щеки, большие глаза, густые ресницы и брови, полные губы. Здоровая и энергичная, как непоседливый детеныш. Завидев мужа,