Холодное солнце - Анита Шивакумаран

– Убийство бездомного, – сказал Патель. – Никому и дела нет.

– Несчастный бродяга… – Рима вздохнула. Смерила его взглядом. – Подойди.

По спине Пателя пробежал мороз.

– Мне нужно собираться, инспектор.

Она обошла стол и тронула пуговицу на его рубашке.

– А меня ты будешь вспоминать на Тенерифе?

Он подавил в себе желание развернуться и сбежать.

– Сара хочет…

К ним постучались. Дверь начала открываться почти одновременно.

– Вот ты где, сержант… А я тебя всюду ищу, – произнес вкрадчивый голос инспектора Бингхэма.

Рима отдернула руку.

– Дейв, – произнес Патель. – До сих пор не в пабе?

– Как раз собирался, но успели повесить поручение. – Бингхэм хмыкнул, потом расхохотался.

Судя по запаху, инспектор ел на ланч бефстроганов. Патель ждал. Вероятно, за этим должна последовать некая острота.

Бингхэм еще пару раз гоготнул, после чего сказал:

– Тебя старший вызывает.

– Когда? Завтра?

– Сейчас, красавчик. У него для тебя дело.

– Он ведь знает, что я взял неделю отпуска.

– Да, он что-то такое говорил… Но ты же в курсе, что в убойном отделе все заняты под завязку? После сочельника дел резко прибавилось.

– А ты у нас старший дознаватель?

– Я вообще не при делах. Завтра вылетаю в Таиланд. Я разве не говорил? Пора старику погреть бубенцы.

Патель не нашелся что сказать.

– Не заставляй его ждать. Чао, милая.

Бингхэм метнул хитроватый взгляд на Риму и удалился, самодовольно посмеиваясь.

Патель посмотрел на инспектора. Та скривила губы в улыбке.

– Похоже, тебе и там перепадет.

* * *

– Присаживайтесь, Патель.

Старший инспектор Скиннер указал на потертое кожаное кресло перед столом. Сержант осторожно сел, кресло ожидаемо скрипнуло. Хоть улыбка на губах Скиннера и густые с проседью волосы придавали ему вполне дружелюбный вид, свинцово-серые глаза были исполнены неприязни.

– Итак, вы разобрались с делом по бездомным?

– Да, сэр.

– А кто-то еще говорил, что при нынешних мерах экономии у нас не найдется средств, чтобы ловить каждого подростка с передозом и всех упоровшихся до смерти бродяг…

– Это было убийство, сэр.

Улыбка сошла с лица Скиннера.

– Одна бродячая псина пригрызла другую?

– Отчет подписан, сэр. Убийство второй степени.

– Правосудия несчастному бездомному! Так и просится на вербовочный плакат: «Мы преданно служим обществу».

– Я просто исполняю свой долг, сэр.

– А ведь вы у нас дважды патриот. Сначала играли в крикет за страну, и вот теперь отстаиваете права своих соотечественников, будь то королевская особа или чернь…

Пателю стало не по себе.

– Образец для подражания. – Судя по его интонации, Скиннер серьезно сомневался на этот счет, и по крайней мере с этим Патель не мог не согласиться.

– Вы у нас три года, верно?

Патель кивнул. Сначала Скиннер подтрунивает над ним, а теперь еще и низвергает в закоулки воспоминаний…

– В Йоркшире вы буквально вызвали бурю.

Сержант с каменным лицом взирал на Скиннера.

– Потрошитель из Дейлса. – Тот причмокнул. – Многие из нас и не мечтают раскрыть такое резонансное дело. – Подался вперед. – Ответьте, каково это – испытать озарение?

– Озарение?

Глаза Скиннера поблескивали, как эмаль на грязной раковине, которую не помешало бы хорошенько начистить…

Патель глубоко вдохнул и мысленно вернулся к событиям, о которых предпочел бы забыть. Кто-то заметил девочку, совсем одну, не местную. Она подходила под описание последней из пропавших. Патель, прикрывая своего напарника, во время обеденного перерыва прошелся по домам. Красивый, живописный Тирск[2]; кругом овцы, яблони… Солнечный осенний день. Крайний дом с окнами, выходящими на пастбище. Там обитал одинокий пожилой мужчина лет семидесяти. Что же возбудило подозрение полицейского? Если не считать колкого замечания насчет цвета кожи Пателя, это был вполне добродушный старик, чем-то напоминал ему дедушку. Поставил чайник, достал шоколадные бисквиты. Затеял разговор. «Чудесная погода, не правда ли?..» Патель сел. Одна чашка чая не повредит, подумал он. Старик тем временем принес в трясущихся руках чашки. Патель видел в конце коридора закрытую дверь в гостиную. Полуподвал под лестницей, дверь приоткрыта. Старик с приветливой улыбкой поставил перед Пателем чашку. Бедняга, вероятно, истосковался по компании. Он сел за стол, облизнул губы, затем бросил мимолетный взгляд на часы над дверным проемом и передвинул сахарницу на середину стола. Патель тоже повернул голову, посмотрел на часы, задержал взгляд на коридоре и приоткрытой двери в подвал. В тот момент он вспомнил, как дожидался перед дверью, глядя на решетку в земле, и слышал шорох, списанный им на мелкое зверье в подполе.

– Это ведь не крысы, так? – спросил он старика.

Улыбка на лице старика померкла, уступив место выражению, от которого у Пателя мороз пробежал по коже. Ликование – и отчасти облегчение, что не нужно больше разыгрывать из себя глуповатого добродушного дедушку…

Скиннер не унимался.

– Знаете, вы так и не поделились подробностями… Сколько я упрашивал!

– Подробности записаны в материалах дела, сэр.

Скиннер покачал головой.

– Я хочу знать, Патель, как вы догадались. Что почувствовали.

«Словно попал под двадцатитонный грузовик. Словно земля разверзлась у меня под ногами в этой сонной йоркширской деревушке».

– Было ощущение, будто вы, – Скиннер брызнул слюной, – сорвали джекпот?

– Будто госпожа-удача намяла мне бока, сэр, – ответил Патель и подумал: «Придурок».

Скиннер вздохнул. Его лицо замерло. Он постучал пальцем по отчету, лежащему на столе.

– Как вам в Лондоне?

– Довольно тихо после Йоркшира.

Лицо у старшего инспектора осталось неподвижным.

Лондон… Ему нравилась та анонимность, которую предоставлял этот город. В сравнении с пасторальным Йоркширом здесь он действительно мог раствориться в толпе. В Лондоне до тебя никому нет дела – хотя порой Патель встречал недоуменные взгляды, если говорил, что он офицер полиции. Но, когда его спрашивали, как он стал полицейским, Патель терялся. Ему нелегко было признаться, что его занесло туда после того, как пошла прахом карьера в крикете. Всегда ли он хотел расследовать убийства? Патель мог лишь ответить, что в детстве любил читать истории о Шерлоке Холмсе. Вместе с тем последние три года он словно топтался на месте. Сплошная рутина. В основном непреднамеренные убийства. Один наркоман убивает другого. Подростки без паспортов режут друг друга ради развлечения. Бытовые убийства. Без счета. Как правило, мужчина убивает женщину. Изредка женщина убивает мужчину. Ужасно, кто бы спорил, но такова человеческая природа. И, как ему представлялось, в сущности своей полицейский и преступник были связаны. Патель перебирал документы, писал отчеты, обзавелся друзьями и не нажил врагов. А затем, спустя год, Скиннер впервые назначил его старшим по очередному делу: был найден мертвым сын приятеля самого Скиннера. Смерть в результате эротической асфиксии, как заключили Патель и ряд экспертов. Отец, полковник армии, требовал найти убийцу, чтобы