Пожар - Ольга Лаврова

— Позволь… — Знаменский берет листок. — В шестнадцать часов… То есть отпросилась у меня и полетела драться?

Все трое переглядываются.

Робкий стук в дверь — и на пороге Стольникова. Под обращенными на нее взглядами невольно ежится и здоровается смущенно.

— Легки на помине, — говорит Знаменский. — С опозданием на пятьдесят пять минут.

— Извините… не рассчитала… троллейбус…

— Обманули вы меня вчера, сославшись на самочувствие.

— Нет, я правда себя не помнила… правда было очень плохо…

— А теперь вам хорошо, когда поколотили Уварову? Теперь полегчало? — требовательно спрашивает Знаменский.

— Ее стоило!.. Стоило! — вырывается у растерявшейся было Стольниковой.

— За что?

— Это не имеет отношения! Чисто личное! Абсолютно не имеет отношения!.. — Голос ее не слушается. — И вообще ничего особенного не было!..

— «Не имеет отношения» или «не было»?

Стольникова молчит.

У жилого дома тормозит автофургон. Из кабины выпрыгивает Костя, идет в подъезд. Звонит в квартиру Гуторской.

Хозяйка, одетая по-домашнему, но подтянутая и аккуратная, как всегда, с неприязнью встречает гостя.

— Тебе чего? — Тот мнется. — Дуся, что ли, прислала?

— Нет. С Дусей я… расстался. — В легком смущении Костя поворачивается к зеркалу, приглаживает волосы, рассматривает какой-то пупырышек на подбородке.

— Как же она отпустила? — с насмешливым любопытством спрашивает Гуторская.

— А я пока ее дома не было. Взял отгул, собрал; шмотки и тягу.

— Хорош гусь!

— Да ведь погорели вы, Женечка! — Костя обретает привычную развязность. — Что она теперь может мне предложить? В беде я никому не помощник — только себе!

— Закругляйся, мне некогда, сейчас муж придет. Зачем пожаловал?

— Ключ, понимаешь, в кармане завалялся. Отдай ей, ладно? — Он протягивает ключ с брелоком.

— Почему я?

— Неохота на истерику нарываться. Ну пожалуйста!

Гуторская неохотно берет ключ.

— И еще чего хотел… Пусть не припутает меня сдуру, в свидетели не потянет! Никаких я ваших дел не знаю, ясно?.. Только ты от себя скажи, как свои мысли. Дуся тебя послушает. Скажешь?

— Ну что ты зубами стучишь? — презрительно кривится Гуторская. — Меня вон в поджигательницы записали, я и то не трясусь!

— А если посадят?

— Просто так не сажают. Доказать надо!

— Железная ты баба, Женечка!.. Слушай, у тебя свободных денег не водится? Мне бы четвертной.

— Это за что же?

— За красивые глаза, — кокетничает Костя.

— Таким глазам — рубль цена.

— Рупь?! — оскорбляется Костя. — У меня собственная десятка есть! — Он отворяет дверь на улицу и гордо выходит.

Щелкает отпираемый снаружи замок, и на пороге появляется муж Гуторской, интеллигентный, приятный человек средних лет.

— Что за типчик отсюда выскочил? — спрашивает он, ставя тяжелый портфель.

— Складской шофер, Митя. — В присутствии мужа Гуторская совершенно преображается, сияя нежностью и оживлением. — Устал, милый?

— Устал. Зачем он тебе понадобился?

— Передал ключи… Ах, да не стоит этот альфонс и минуты твоего времени, поверь! Иди мой руки, на плите все горячее!

— Времени в обрез, в обрез… И как на грех, проклятый твой склад… Я выбит из колеи!

— Митенька, умоляю, выброси из головы! Тебя это совершенно не касается! Совершенно! Думай только о диссертации! Сейчас накормлю, немножко полежишь и начнем печатать. У меня прямо пальцы чешутся!..

Пал Палыч приближается к воротам склада Уваровой.

Вахтер только что не обнюхивает его служебное удостоверение, не раз придирчиво сличает фотографию с оригиналом. Затем возвращает со словами:

— Товарищ Уварова сегодня не присутствует.

— Где же она?

— Нам знать не положено.

— А кто ее замещает, вам знать положено?

— Положено. — Вахтер не замечает иронии. — Спросите там Наташу. — Он пропускает следователя на территорию.

Пал Палыч идет складскими помещениями, оглядываясь по сторонам и постепенно замедляя шаг. Что-то на стеллажах привлекает его внимание. Знаменский рассматривает фирменные наклейки; двигается дальше — и снова приостанавливается, заинтересованный.

— Что вы тут делаете? — раздается голос.

— Ищу Наташу.

— Думаете, я упакована в коробку?

— Обвязаны бечевкой и запечатаны сургучом — все возможно! — подхватывает Пал Палыч. — В проходной мне дали понять, что на складе исключительно суровые порядки!

Девушка смеется.

— Вы заместитель заведующей?

— Скажете тоже! Просто когда самой нет, кто-то должен быть за старшую.

— А вы?

— Рядовая кладовщица. Зарабатываю тут стаж у тети Лены. Если вы по важному делу, то я не решаю.

— Да нет, я из милиции. Насчет… той драки.

— Ну прогремели мы! — веселится Наташа. — И что насчет драки?

— Честно говоря, Наташа, у наших сотрудников хватает работы. И негоже вызывать их попусту.

— Да, глупо получилось…

— Понимать это как розыгрыш? Из-за чего был скандал?

— Как в частушке: я любила — ты отбила. — Не утерпев, девушка прыскает.

— Расскажите мне, и покончим с этой ерундой, ладно?

— Ладно. Все равно все всё знают. Давайте только где-нибудь сядем, с утра на ногах. — Наташа ведет Пал Палыча за собой, по дороге он цепким взглядом охватывает тюки, ящики, коробки…

— Вот «место происшествия». — Наташа вводит его в конторку, приглашает сесть. — В общем, так… Есть у тети Лены приятельница. Тоже в возрасте, но помоложе. И жила она с одним… ездит тут такой шофер, Костенька. Ради него наряжаться стала как сумасшедшая… косметика, духи, даже аэробику пробовала. Умора!..

— Вы о Стольниковой?

— Ну да, о Дусе. А на днях Костя от нее раз — и смылся. Жуткая драма! — Девушка хихикает. — И вдруг вступило Дусе в голову, будто его тетя Лена переманила к себе. Прибежала с кулаками!.. В итоге у тетки фингал под глазом, сидит дома, примочки делает.

— Вы присутствовали при их ссоре?

— Нет, не присутствовала. Тетя Лена уже потом объяснила. Да еще отругала нас: человек не в себе, а вы милицию!

— Все ясно. Кто ж этот Костя? Есть отчего сходить с ума?

— Что вы! Пупсик надушенный!..

Автофургон Кости подъезжает к воротам склада. На противоположной стороне улицы стоит милицейская машина. Костя мельком на нее косится и не придает значения.

На территории склада выскакивает из кабины и орет:

— Где Увариха?

За спиной у него вырастает человек в штатском:

— Вы кто, товарищ?

— Я? Шофер… груз привез…

— Позвольте ваши документы…

И вот Костя уже сидит против Пал Палыча в конторке склада.

— Товарищ следователь, вы внимательно на меня посмотрите, какой я!

— Смотрю. Неотразимый.

— Талант у меня! Я этих баб пудами ем!

— Вместе с кошельками?

— Да они сами!.. Я на своем грузовозе всегда зашибу на жизнь. И комната, между прочим, хорошая, в ихних квартирах не нуждаюсь. Но вы понимаете — холостой. Это кошмар, даю слово!

— Бедняга.

— Ага. Бабы не знают, чем друг у друга отбить. Одних пиджаков кожаных надарили девять ли, десять — не упомню! Не брать, скажете? Да чего не брать, раз им хочется?

— Действительно, зачем обижать людей?.. А если мы выясним, что источником подарков было хищение?

— Хищение?! Товарищ следователь, я пользуюсь, но не вникаю. Мое дело сторона! Полнейшая сторона!

На складе инвентаризация. Среди беготни и тревоги Томилин листает ведомость. Рядом с ним тот сотрудник БХСС, что остановил Костю, и Уварова с запудренным синяком на скуле.

— Теперь, будьте любезны, предъявите болгарские дубленки, — адресуется к ней Томилин.

— Что вы! — подает голос из-за ее спины Наташа. — Их еще в июне отгрузили!

— Не тебя спрашивают! — зло цыкает на нее Уварова и, обратившись к Томилину, сладко улыбается: — Она путает, никаких дубленок не было. С самого начала поступила пересортица. Руки не дошли с ней разобраться.

— Вовсе я не путаю! — упрямо встревает Наташа.

— Вы кладовщица в этих секциях?

— Ну да!

— Были дубленки?

— Были! А потом вместо них привезли кожанки на синтетическом меху!

— Как вы думаете, кто лучше помнит — сопливая девчонка или я?

— Не надо спорить, — ответно улыбается Уваровой Томилин. — Принесите приходно-расходные документы по этой секции за два месяца, и мы уточним.

Уварова делает несколько шагов и, обернувшись, зовет:

— Наташка!

— Простите, она мне нужна, — мило извиняется Томилин: надо помешать Уваровой «вразумить» девушку.

— Не пойму, в чем дело… — хмурится Наташа. — А вы?

— Кожанки, — Томилин кивает на тюки, возле которых стоит, — позаимствованы со склада, который сгорел. Ну а дубленки были, очевидно, пущены «налево».