Сталкерша (СИ) - Бэнкс Натали

Стоит передо мной красный как рак и мокрый, словно водой окатили.

— Она купилась на этот бред? — спрашиваю со всем скептицизмом.

— У нас хорошие отношения, почему не поверить?

— В этом и проблема хороших отношений. В них начинают наглеть. Слушай, Марк, ты вроде славный парень. Зачем ты здесь?

— Я…

— Ах да, ты же чаю хотел, — прерываю его на полуслове. Пойдем, покажу «шикарную» кухню.

— Маш, — произносит мое имя со щемящей грустинкой. Совсем как он.

Оборачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом. Тону на суше, захлебываюсь криком, который беззвучным комом стоит в горле, пыльцы скребут воздух, но опоры нет.

Берет меня за руку. Мои ледяные пальцы льнут к его горячей ладони. Не отпускай меня, пожалуйста. Если отпустишь, я полечу вниз, и падать буду бесконечно.

Хватаю его за рукав и тащу на кухню, стараясь не разреветься.

Включаю свет, и стайка тараканов прыскает по столу, вынужденная прекратить вечеринку, которую закатила в мое отсутствие. Я их уже дважды морила. Без толку — от соседей-алкашей прибегают все новые и новые орды. Осматривается и опять молчит. Небрезгливый мальчик.

Наши руки как-то незаметно расцепились, но пальцы дрожат и вновь к нему тянутся — так давно не касалась этого лица. Сейчас коснусь, и он меня не оттолкнет, как всегда бывало. Не надо, Маша, не скатывайся в безумие. Стискиваю пальцы правой руки до боли. Надо что-то сделать, как-то отвлечься.

Открываю и закрываю пустые ящики, и понимаю, что никакого чая дома нет. Плита не рабочая оказалась, да и готовить я не умею и не хочу. Покупаю пирожки в палатке неподалеку и запиваю водой из чайника с дырявым носиком. Хорошо хоть вообще ем, а то еще анорексии не хватало для полного комплекта.

— Маш, не нужен мне чай, — останавливает Марк мою агонию.

— А у меня его и нет. Зато, есть что получше! Пойдем.

Опять облапываю его и тащу за собой. Ток по телу. Такое уже было когда-то. Теряю связь с реальностью. Ещё шаг и вообще обрублю спасительную нить и уже не вернусь никогда.

— Маш, я, ведь, правда, неплохой человек. Просто не знаю, что со мной. Вроде живешь своей жизнь, все хорошо, всем доволен, но в душе растет дыра, которую ничем не заполнить. А потом появилась ты и словно вернула меня к жизни.

— Ты же любишь жену, так ведь? — Как привыкла, прячусь за безудержным сарказмом. Впрочем, смягчаюсь и добавляю: — Да садись ты уже!

Садится на матрас и смотрит на меня взглядом, который я каждый день вижу в зеркале. Когнитивный диссонанс. Оболочка от успешного человека, а вот наполнение от психа, который не знает куда приткнуться.

— Люблю. Слушай, прости! Тебе ведь неприятно это слышать.

Хороший мальчик, ничего не скажешь! И жену любит, и девочку, которую трахнул почти по случайности, обидеть не хочет.

— Мне все равно. Люби себе, но давай уточним один момент! Её ты хочешь любить, а со мной — спать, так? Не парься! Так многие делают!

— Маш, мне было очень хорошо с тобой в поезде, но тут нечто большее…

— Марик, забей! Не стоит влезать в эти игры, они до добра не доведут.

Стаскиваю с себя свитер и джинсы — остаюсь в трусиках и майке. Не соблазняю, не намекаю на легкодоступность, просто я дома, а он уже все видел. Смотрит, взглядом умоляя, чтоб я дала добро на активные действия, но я еще не поняла, насколько поплыла рассудком сегодня. Делаю пару шагов назад, присаживаюсь на корточки и вытаскиваю из пола фрагмент доски — тут всё можно разобрать голыми руками.

Достаю плотный пакет с самокрутками и зажигалкой. Не скажу, что курение ганджи сильно помогает, но отупляет. Когда «процессор» виснет, уже не так прытко себя уничтожаешь.

Ложусь на матрас и закуриваю. Марик продолжает пожирать меня глазами — хочет так, что готов сделать это взглядом. Интересный расклад. Протягиваю ему косячок. Ложится рядом, так что наши тела соприкасаются, и затягивается. Несильно.

— Что с тобой стряслось? — наконец задаёт он вопрос, который должен был прозвучать чуть ли не в затхлом купе.

— Меня угораздило появиться на свет и испортить жизнь многим хорошим людям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Прям испортить?

— Да. Хочешь совет дам?

— Какой? — спрашивает, повернувшись набок и подсунув руку под голову.

— Беги от меня подальше, пока отпускаю.

— Не хочу.

— А если я разрушу твою семью? И не будет у тебя больше жёны, которую ты так любишь! — Хочу, чтоб в голосе звучала угроза, но звучу как-то жалко и неубедительно.

— Не станешь, — отвечает и делает очередную осторожную затяжку.

— Правда?

— Если бы хотела, уже бы разрушила

— Верно. У тебя дети есть?

— Пока нет.

— Давно женаты?

— Год.

— Так быстро устал от неё?

— Нет, я люблю Свету.

— Любишь? А со мной что?

Вероятно, травка заработала — разговор пошёл по кругу.

— С тобой? С тобой безумие какое-то. Никогда такого не было.

Проводит рукой по голому бедру — сжимаю зубы покрепче, чтоб не зарычать. Меня нельзя касаться. Это триггерит. Особенно, когда он касается. В поезде было легче: я знала, что ступлю на перрон и растворюсь в толпе, физически потеряв возможность снова с ним сблизиться. Теперь всё по-другому.

Ты навсегда остался в моей памяти и мыслях молодым и красивым. Живёшь в моей голове. Этого достаточно. Тебе не стоит вновь обретать плоть. Это опять сделает меня безумной, а я не хочу больше капать слюной в мягких стенах. Я хочу тихонько жить с тобой в этой квартирке. Не выводи меня из комы, умоляю.

— Марк?

— Да?

— Тебе пора домой, — говорю я и отворачиваюсь.

— Шутишь?

— Нет, — говорю я и рывком поднимаюсь на ноги.

— Эй, — хватает меня за руку и притягивает к себе.

Целует. Нужно отбиваться, выцарапываться из его объятий, пустить в ход зубы, возможно, засадить коленом по самому дорогому… но я льну к его губам и запускаю в рот язык. Наш первый поцелуй. В поезде всеми путями их избегала, надеясь сделать секс более обезличенным. Сейчас в этом поцелует больше, чем было тогда на полке.

Я бы продолжила, но Марк меня обрывает. Вытаскивает из кармана черный маркер и пишет на моем запястье цифры.

— Я не подонок какой. Прошу, позвони, если будет плохо. Прошу, — почти умоляет он.

Уходит. Что так видно, что я готова выть от безысходности? Дверь захлопывается, а я плюхаюсь на матрас и касаюсь губ, на которых все еще горит его поцелуй. Он даже пахнет знакомо.

Вскакиваю и, собирая на себя дверные косяки, бегу в коридор. Притаскиваю рабочий чемоданчик и вываливаю содержимое на матрас. Разыскиваю белый акриловый маркер и прямо на простыне огромными цифрами пишу его номер, который дико боюсь потерять. Лучше не звонить, но ведь не удержусь.

Заваливаюсь сверху опустошенная, но довольная и засовываю в рот остаток косячка. Пальцы сами «заводят» на телефоне плейлист с «Агатой», а рука слепой судьбы выдергивает из кучи треков «Корвет»:

Корвет уходит в небеса —

Здесь так волшебно и опасно,

Во сне, но из другого сна,

Во сне у сумасшедшей сказки.

То, что надо для хорошего трипа. Моя любимая песня. Пока играет, могу даже пролить пару слезинок, по тому, чей корвет уже давно взмыл в небеса. А мой сразу под землю зароется, наверное, когда придёт время.

Глава 4. Прошлая жизнь 4.1

Яркое солнце выжигает глаза и сомкнутые веки ему не помеха. Что ж я не догадалась задёрнуть шторы вчера? Поворачиваюсь на живот, утыкаюсь носом в подушку и шарю рукой в поисках телефона — натыкаюсь на чужое тело. Неужели, я настолько нажралась накануне?

Приоткрываю глаза и вижу груду мышц, которая храпит на соседней подушке. Осматриваюсь — тренажёр и штанга с кучей «блинов» рядом. Еще и к себе привёз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сажусь, щёлкая суставами — спина болит жутко. Как тут не вспомнить анекдот про большой «шкаф» и маленький «ключик». Ощупываю себя под простыней и прислушиваюсь к ощущениям — ночь прошла, что называется, ни уму, ни сердцу. Легче не стало. То ли оттого что разрядки не получила, то ли, потому что получила, но не с тем. Наверное, то была совокупность факторов.