Сталкерша (СИ) - Бэнкс Натали

— Жаль! — мило смущается.

Отодвигаю шторку и наблюдаю, как поезд стремительно пожирают сумерки. Горит тусклый свет. Хорошо, что так. Я боюсь спать в темноте. Сплю либо при свете, либо с кем-то. Хотя, моя постель уже давно пуста, так что приходится довольствоваться ночником.

— Хорошо спите под стук колёс? — спрашиваю я Марка, который тоже гипнотизирует дорогу.

— Нет, ненавижу ехать ночью, — признаётся он.

Не только меня тревожит ночное время. Впрочем, он имел в виду только ночные передвижения. Спит, наверное, спокойно в своей постельке. А рядом ещё кто-то посапывает, хотя он в этом и не признается, чтоб не сделать эту ночь холодной и одинокой. Забей, это неважно. Завтра мы всё равно попрощаемся навсегда.

— А я ненавижу ночевать одна, — говорю я и зеваю в ладошку.

— Я вас, наверное, заболтал, и вы хотите спать?

— Да, давайте уже укладываться, — соглашаюсь я, наслаждаясь его разочарованным выражением лица. Потерпи немного! Тебе понравится сюрприз.

Идёт в туалет, позволяя уже мне оценить ладную мускулистую задницу, обтянутую голубыми джинсами. Пока Марка нет, юркаю под простыню и стягиваю шорты и топ. Оборачиваю простыню над грудью таким образом, чтоб он понял, что под ней почти ничего нет.

Возвращается с влажными волосами и футболкой в руках.

— Забыл полотенце — бормочет.

Ага, забыл ты. Не зря же столько часов в качалке провёл — хочет, чтоб симпатичная попутчица оценила рельефный торс по достоинству. Что ж, спасибо тебе, Марик, за приятный бонус.

Ложится. Прикрываю глазки и выжидаю. Свет тускнеет; становится тихо — детей угомонили, в туалет весь «табун» сходил, так что слышен только храп и какие-то невнятные шорохи.

Заворачиваюсь в простыню, поднимаюсь и делаю пару шагов к нему.

— Что-то случилось, Маша? — реагирует быстро, как будто ждал.

— Да, — киваю. — Боюсь спать одна и в темноте.

— Так ведь не темно!

— Тогда просто боюсь спать одна. Можно к тебе? — То, что сейчас произойдёт, не располагает к дальнейшему общению на «вы».

Молча откидывает край казённого, противно пахнущего одеяла.

Глава 1. Эта жизнь. 1.2

Марк бежит за мной по перрону, но я захлопываю дверцу такси, и машина резко трогается с места, оставив моего внезапного любовника в замешательстве и облаке выхлопных газов.

С ним было хорошо — возможно, слишком нежно, но всё еще очень славно после годового воздержания. Но каким бы хорошим ни был Марик, мне нельзя сейчас начинать отношения. Возможно, всегда будет нельзя.

Достаю из кармана «дежурную» таблетницу, вытрясаю на ладонь горстку «колёс» из ячейки с маркировкой «Mon» и отправляю в рот. Так привыкла жрать «фарму» горстями, что уже, и запивать не нужно. На языке горько-меловой вкус, но всё равно понедельник не такой уж тяжёлый сегодня.

Съемные апартаменты в самом центре, но судя по стоимости аренды, вряд ли стоит ждать чего-то хоть сколько-нибудь приличного. Хозяйка в бигуди и разношенных тапках встречает меня аж у подъезда, вблизи которого на самопальной лавочке как в старые времена кучкуются бабушки в платочках. Дверь с кодовым замком, но он давно не работает и в подъезд можно войти без всякого кода или магнитного ключа. На первом этаже распахнута дверь в подвал, и в нос бьет острый запах канализационных вод. Перила «ходят» под руками, обещая вот-вот обрушиться, а краска со стен отваливается прямо, когда на неё смотришь.

Тётка тушит сигарету, которая всё это время торчала у неё в зубах, в жестянке из-под кофе, которая стоит на подоконнике, и отпирает дверь, обитую обшарпанным дерматином. Первая вхожу в темное и холодное, как погреб, пространство. Царство Страны Советов. Узкий коридорчик обклеен обоями в «кирпичик», которые точно старше меня.

Хозяйка сразу ведет меня на кухню, как и положено бабе её вида. Пространство крошечное — еле втиснулась газовая плита без половины ручек, холодильник «Саратов», стол и пара табуретов.

По столешнице бежит жирный таракан, который еле тащит созревшее плодное яйцо. «Животина» останавливается и смотрит на нас, шевеля усиками. Я демонстративно прибиваю его кулаком и вытираю руку о край «хозяйского» халата. Брезгливость — это не про меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сколько у вас стоит поморить тараканов?

— Косарь, наверное, — протягивает баба, шокированная моей выходкой.

Достаю из кармана джинсов пять тысяч и выдёргиваю их «котлеты» одну голубую купюру.

— Вот! — Отдаю ей, что осталось. — А на тысячу как раз вызову дезинсекторов.

— Мы договаривались на пять, — вяло протестует она.

— Мы договаривались, что я буду жить одна, а у вас тут тараканы табуном бегают! — не даю я ей спуска.

— Фиг с тобой! — Машет рукой. — Но чтоб деньги были пятнадцатого числа. Не кури тут и не шуми после двадцати трёх, а то соседи будут жаловаться.

— Мужиков тоже не водить? — язвлю я, вспомнив прокуренный подъезд.

— Можешь водить, если мужики тихие и некурящие, — отвечает тётка вполне серьёзно.

— Спасибо! — Демонстративно кланяюсь.

Она бурчит себе под нос что-то типа «шаболда», засовывает деньги в лифчик и, шаркая тапками, уходит.

Продолжаю знакомство с новым жильём. Жилая комната всего одна. Впрочем, больше мне и не надо. Меблировка скромная — диван, на котором, наверное, зародилась и умерла куча народу, да советский шкаф без одной дверки.

Плюхаюсь на диван — задыхаюсь от пыли и потираю бедро, в которое вонзилась пружина. Сползаю на пол и подбираю под себя ноги. Пол едва ли грязнее дивана. Достаю из сумки ноут. Там собственно больше ничего и не осталось кроме смены белья. Остальные шмотки привезут позже.

Ровно пять вечера по Мск. Вхожу в видеоконференцию в «Зуме». Еженедельная встреча с психиатром.

— Здравствуйте, Мария! — здоровается дородная тетка с волосами цвета «баклажан», строго глядя поверх очков.

— Здравствуйте, Лариса, — протягиваю я. Как же меня достала эта тётка! Толку от неё ноль, но после того, что я «учудила», сессии с личным психиатром — это единственная возможность оставаться среди «здоровых».

— Как добрались?

— Отлично! — расплываюсь в улыбке, вспомнив, как прижималась к Марку на тесной полке. Почти сон, но такой приятный.

— Как устроились? Квартира хорошая?

— Ну, — замолкаю на пару секунд, — покатит…

— Всё ещё посещают навязчивые мысли о Диме? — спрашивает «деликатно», словно сваи заколачивает.

— Иногда, — отвечаю уклончиво.

— Говорите с ним?

— Нет, — вру я.

Как бы они меня ни лечили, он всегда в моей голове. Даже если сделают старую добрую лоботомию, всё равно его не вырежут.

— Что вы почувствовали, когда его впервые увидели?

Началось. Не хочу я с тобой о нём говорить.

— Простите. Что-то со связью. Так плохо слышно, — говорю я взволнованно и отключаю доступ в интернет.

Захлопываю крышку ноута и делаю максимально глубокий вдох. Слишком много воспоминаний и живых ощущений. Надо загнать всё это поглубже, пока опять не началось.

Открываю рассохшуюся деревянную раму, сажусь на подоконник, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и спускаю ноги в пустоту — всего-то пятый этаж. Сую в рот сигарету и поджигаю её кончик спичками, которые услужливо валяются тут же. Зачем она напомнила мне о нём? Теперь никакие таблетки не помогут. И поспать ночью и часа не свезёт. Хорошо, что Дима со мной — когда тошно, есть с кем поговорить. Правда, таблетки не позволяют мне галлюцинировать. Но может оно и к лучшему? В галлюцинациях он часто приходил таким, как в самый последний день, и тогда я умоляла, чтоб Дима оставил меня в покое.

Глава 2. Прошлая жизнь. 2.1

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хватаю Алию за руку и тащу к входу в ночной клуб. Та упирается и пытается выскользнуть из хватки, но я сильнее. Я локомотив, который прёт по любым рельсам и тащит за собой других. Всегда такой была, с самого зачатия, наверное.

— Маш, завтра экзамен в восемь утра, и препод лютый, ты же знаешь. Может, домой? — робко предлагает она, уже покорно тащась за мной.