Приключения Одиссея. Прозаический пересказ «Одиссеи» Гомера - Елена Тудоровская

Неудержимым натиском ахейцы сорвали с петель двойные ворота и ворвались в обширный двор. Отбиваясь копьями, трояне отступили и заперлись во дворце. Ахейцы рвались в дом. Сам могучий Одиссей, отбросив оружие, разбивал дубовую дверь ударами топора| На крыше царского дома толпились сыновья Приама, в блестящих шлемах, с луками и пращами в руках. Яростно крича, осыпали они Лаэртида, погубителя Трои, стрелами и камнями. Ахейского вождя защищали его товарищи — Диомед и юный Неоптолем: они поднимали над ним свои большие, сияющие медью щиты.

Ахейские воины уже проникли в многочисленные пристройки дворца. Из дверей клубами валил дым; и, когда ахейцы выбегали оттуда, по их копьям и мечам струилась кровь…

А над городом стоял непрерывный, отдаленный грохот, словно где-то сыпались и сыпались камни… Чья могучая рука помогала ахейцам в разрушении? Это узнал один только человек во всей Трое — Эней, сын Приамова брата Анхиза.

В отчаянии герой скитался по улицам горящей Трои.

Наконец он встретил одного из самых беспощадных врагов своей родины — Атрида Менелая. Спартанский царь шел с обнаженным мечом в руках; плечи его окутывала пятнистая шкура леопарда. За ним боязливо спешила стройная женщина в блестящем покрывале — это была сама прекрасная Елена, виновница всех бедствий Илиона. Менелай нашел ее в горящем доме Приама и вначале хотел убить изменницу. Но рука его невольно опустилась перед ее божественной красотой. Сурово приказал он красавице следовать за ним и повел ее к кораблям, чтобы уберечь от ненависти троян и ахейцев.

Эней не мог примириться с несправедливостью богов. Неужели же ахеянка избегнет кары и вступит в Спарту горделивой госпожой царского дома? Пусть она погибнет вместе с Илионом!

И Эней уже поднял свое тяжелое копье, чтобы поразить уходящую Елену. Но тут кто-то удержал его руку. Эней обернулся и увидел богиню Афродиту.[21]

Среди дыма пожарищ и струящейся крови вечная богиня стояла в белоснежной, душистой одежде; на золотых кудрях блестел свежий венок из белых роз.

— Что ты делаешь здесь, Эней? — сказала богиня. — Неужели ты хочешь убить слабую женщину? Это недостойно героя. Да и напрасно ты винишь злополучную Елену в гибели Трои. Это сделали бессмертные боги, ненавидящие Трою. Я открываю твои глаза, взгляни туда.

Эней поднял голову и в ужасе отшатнулся. Так вот откуда шел непрерывный грохот, наполнявший всё кругом! Над городской стеной возвышалась могучая фигура бога морей Посейдона. Разъярившийся бог поднимал обеими руками свой тяжелый трезубец и разбивал стену. Камни скатывались вниз в облаках пыли. Когда-то, в далекие-далекие дни, Посейдон вместе с Аполлоном, сребролуким богом, своими руками сложил эту стену. Только руки бога могли и разрушить ее!

Поодаль на стене сидела сама богиня Афина Паллада. Страшная эгида[22] праздно сверкала на ее груди своей золотой бахромой. Твои бранные труды окончены, богиня! Больше не к чему потрясать эгидой над головами обезумевших от страха врагов, больше не надо звонким криком побуждать народы к битве! С грозной радостью следила Афина, как ахейцы разрушают дворец Приама, как с треском валятся балки, сыплется черепица и люди с воплем выбегают оттуда и падают, сраженные копьями безжалостных победителей.

Ничем нельзя было помочь гибнущему городу! Афродита окутала своего любимца Энея светлым облаком, и, невидимый никем, он бежал из Трои. Он увел с собой маленького сына, а отца своего, дряхлого Анхиза, унес на плечах. В лесах и оврагах многохолмной Иды герой собрал уцелевших троян; вскоре они снарядили корабль и отплыли от берегов разоренной родины.

Черный дым клубами восходил над развалинами Трои. Небо было затянуто серой дымкой; неясным пятном проплывал светлый Гелиос. Море билось и шумело, словно оплакивая гибель великого города.

От песчаного побережья один за другим отходили корабли, наполненные людьми. Гребцы дружно вздымали ряды длинных весел. Выйдя на открытый простор Геллеспонта, мореходы поднимали на мачтах четырехугольные паруса, и чернобокие ахейские корабли скрывались за зубчатой грядой Сигейского мыса.

К берегам далекой родины первыми уходили дружины пилосцев и аргивян. Их вожди — благоразумный Нестор и решительный Диомед — не захотели медлить на чужом берегу. Вид неспокойного моря тревожил их.

И боги охраняли уходящие суда. Капризный Эвр, восточный ветер, послушно донес корабли до мыса Малей. Оттуда уже легко было добраться на веслах до Пилоса и Аргоса.

Но тысяча ахейских кораблей всё еще оставалась на берегу Троады. Перед отплытием ахейцы решили принести богам гекатомбу.[23] В последний раз просторная равнина Скамандра кипела войсками. Воины несли сухие стволы деревьев с лесистых предгорий Иды. На побережье складывали высокие костры. К берегу пригнали стадо могучих белорыжих быков. Кривые рога животных были увиты цветами.

Звенели латы, колыхались щиты и копья. Каждое племя столпилось вокруг своего вождя. Первого быка подвели к вождю народов Агамемнону. Он осыпал животное пригоршнями золотистого ячменя и ударом меча убил его. За ним и другие вожди мечами пересекали горло каждый своей жертве. Воины добивали быков, разрубали тушу на части, а вожди наперебой, громким голосом взывали к бессмертным богам. Они просили дать ахейцам попутный ветер и безопасную дорогу.

Вспыхивали жертвенные костры. Пламя взвивалось, валил густой дым. В костре сжигали долю богов — кости, обложенные кусочками жира, мяса, внутренностей. Остальное мясо должно было достаться людям, участникам жертвоприношения.

У костров присели на корточки воины и жарили мясо на длинных вертелах. Глашатаи развязывали кожаные мехи с вином. В широких глиняных кратерах смешивали вино с водой: вино никогда не пили неразбавленным. Полные кубки быстро расходились по рукам.

Долго тянулся пир. Звонкоголосые певцы распевали победные пэаны — хвалу богам за одержанную победу. Ахейцы радовались: наконец-то покинут они опостылевшую Троаду! Скоро, скоро истомившиеся воины увидят приютные гавани родной, так давно оставленной земли!

Среди победителей виднелось сумрачное лицо их вождя — Агамемнона. Когда делили добычу, Атриду отдали пленницу Кассандру, дочь царя Приама. Она считалась пророчицей, но это не спасало ее от рабства. Когда гордая дочь Приама предстала перед вождем ахейцев, она сурово взглянула на своего господина и предрекла ему близкую гибель, — ему и себе вместе с ним. Атрид не верил предсказанию, но невольное уныние томило его.

Юный Неоптолем тоже угрюмо отстранялся от веселых товарищей. Его терзала совесть. Когда вместе со всеми он ворвался в царский дворец, в одном из внутренних дворов увидел он царя Приама. Злополучный владыка Трои обнимал обеими руками Зевсов алтарь: он думал найти здесь защиту. Гнев Зевса грозил тому, кто посмел бы совершить убийство возле священного жертвенника.

Но Неоптолем был опьянен битвой и не пощадил дряхлого старца. Он пронзил его копьем тут же, на ступенях алтаря. И теперь юноша не мог забыть последних слов умирающего Приама:

— Кто не сжалился над старостью, тот сам умрет, не дожив до старости!

Остальные ахейцы беспечно веселились. Они наливали себе всё новые и новые кубки вина. У праздничных костров воины охотно вспоминали минувшие горести. Былые испытания не заботили их. Нетерпеливо ждали они теперь сигнала к отплытию. Ничто больше не удерживало победителей на опустошенном берегу Троады.

Протяжно запели трубы, и толпы воинов кинулись стаскивать корабли на воду.

А дымка на небе становилась всё гуще, ветер налетал порывами и поднимал на море крутые волны.

Ахейские корабли один за другим выходили в открытое море. Свистел в канатах ветер, скрипели мачты, с шумом ударяли волны в черные борта кораблей.

Позади оставались труды и опасности войны, могилы друзей, развалины великого города. Но много еще горестей и бед ожидало ахейцев впереди, по пути на желанную родину!

И сам отважный и мудрый победитель Трои не подозревал, как много лет пройдет, прежде чем он вступит на желанный берег своей милой Итаки…

К БЕРЕГАМ ИТАКИ

Вождь итакийцев Одиссей Лаэртид одиноко стоял на носу корабля. Он кутался в длинную косматую мантию, ветер трепал конский хвост на его шлеме. Холодная пена летела ему в лицо.

Герой хмуро смотрел в полутьму, где среди волн мелькали высокие носы других итакийских кораблей. Вдали неясно темнела полоса уходящего берега.

Жестокая неудача постигла итакийцев. По своему желанию они отделились от ахейского войска. Ахейны намеревались переплыть Эгейское море по направлению на запад и выйти к острову Эвбее. Но итакийцы дождались холодного Борея, северного ветра, и двинулись к югу, вдоль берега Малой Азии.