Гладиатор поневоле - Евгений Щепетнов

— А что нас ожидает? — с неожиданной дрожью спросила девушка — может мы ещё и выживем? Ну скажи, Слава, ведь выживем?

Вячеслав посмотрел на трясущиеся губы девчонки и подтвердил:

— Ну конечно выживем!

Ну а что он ещё мог сказать? Что через несколько часов им выпустят кишки? Что шансов нет ни у него — простого учителя литературы, ни у неё — не сумевшей защитить свою девственность даже от простого хулигана.

Тянулись минуты, переходя в часы — сколько их было, Слава не знал. Давно очнулся шпанёнок, натянул штаны и отполз от Вячеслава подальше, постанывая и держать за синюю, отбитую промежность. По его лицу так и читалось — ну погоди, я тебя достану! А время всё тянулось…

Наконец, прозвучали команды:

— Встать! Всем встать! — забегали охранники, защёлкали болевики, люди с криками, руганью и слезами стали подыматься. 'Настал для кого-то последний час!' — подумал Вячеслав.

Их выстроили в колонны, разделив на мужчин и женщин. Леру оттолкнули от Вячеслава, и ему, почему-то, стало тоскливо — была хоть одна живая душа, с которой он мог поговорить. Недолго общались, но бывает так, что искорка проскочила, и всё — люди уже не совсем чужие. Впрочем — эта искорка может так же неожиданно и потухнуть и такое Слава видал. Вот не было у него этой искорки ни с одной женщиной, с которой он общался, и даже имел бурный секс. А тут — пигалица какая-то, в драных колготках, с синяками на бёдрах и мазками крови на одежде, и поди ж ты…протянулась какая-то нить. Он постарался выбросить девушку из головы и сосредоточился на одной единственной проблеме, над которой стоило задуматься — выжить!

Когда он бил насильника, поразился своей жестокости — никогда он не бил человека с такой силой, с желанием если не убить, то покалечить точно. Покопавшись в душе за время ожидания, пришёл к выводу — человек, попадая в экстремальные обстоятельства, меняется — одни ломаются, становятся мягкими, как воск, текут под напором обстоятельств. Другие — сгибаются, терпят, сжимаясь как пружина, чтобы потом распрямиться и ударить со всей силой — к таким, скорее всего, относился и он, Вячеслав.

Впрочем — повода испытать себя у него до сих пор не было — если не считать случая, когда он выкинул из автобуса пьяного хулигана, одолевшего пассажиров приставаниями и матом. После того, как он вышвырнул пьяного отморозка, схватив его за шиворот и метнув со ступеней автобуса, долго после этого думал: 'А зачем мне это было надо? Ну доехал бы и доехал…а если бы он ударился головой? Меня бы засудили! Зачем я полез?!' В общем — нормальные рассуждения стандартного интеллигента, для которого важен только он и долгие рассуждения о роли человека в мироздании.

Их довели до круглой комнаты, которая, похоже, являлась лифтом, или каким-то транспортным средством по типу челнока — это Слава определил, когда его сердце как будто ухнуло вверх, поднявшись до самого горла. 'Лифт' был скоростной, но ехать в нём пришлось не менее пятнадцати минут, из чего он заключил, что от причала до места назначения большое расстояние — скорее всего — десятки километров. Запоздало подумал о том, что нигде — ни в корабле, ни в лифте он не ощутил невесомости — вероятно, работали гравитационные аппараты, поддерживающие уровень гравитации на том уровне, на котором он находится на планете Наалока. Он прикинул — где-то процентов шестьдесят от земной, слишком легко он себя ощущал, да и рост Наалока был высоким, при довольно тонких костях. Впрочем — это не мешало тому двигаться быстро и мягко, как кошке. Движение, которым зеленокожий разрубил женщину, было таким отработанным, точным и быстрым, что становилось ясно — работал специалист и для него этого плёвое дело. По прикидкам, рост Наалока был около двух метров, может чуть побольше. А вот четверорукие — были гораздо ниже ростом и массивнее, из чего, опять же, Слава сделал вывод — они с планеты бОльшей силы тяжести.

Выйдя из лифта, пленники оказались в большом зале со стоящими в нём кушетками. Больше там ничего не было — голые стены, залитые мертвенным светом, несущимся с потолка, кушетки, знакомый уже пол, собирающий всю грязь — и больше ничего.

Подумалось — а почему пол не жрёт ботинки, всё неживое, что на него попадает? Стоит компьютер, обслуживающий эту систему, или может быть….он живой? Вячеслав пришёл к выводу, что одно другого не исключает и сосредоточился на рассматривании своих собратьев по несчастью.

Рядом сидел негр, похоже из какого-то африканского племени — кроме масаев Слава никаких племён не знал, и предположил, что это он и есть — масаи. На нём была набедренная повязка ярко-оранжевого цвета, множество бус, тоже ядовитых кислотных цветов. Его лицо выражало решимость идти до конца — Слава подумалось — понимает ли он, куда попал? Где оказался? Эти люди отстали от европейцев в развитии на сотни лет — знает ли он вообще, что такое лифт, и космический корабль? А может и знает — может они не такие уж дремучие, как думают европейцы. Американцы тоже, на полном серьёзе, думали, что все в России ходят в шапках-ушанках, а по городам бродят медведи. Так и тут…

Слева сидел краснорожий американец — он был хмур, а на его широком, немного располневшем лице бродила странная полуулыбка, придававшая ему странный, саркастический вид, будто он смеялся над самим собой.

Заметив интерес Славы, он подмигнул ему и сказал:

— Ты русский, да? У меня предки из России, давным-давно уехали на Аляску. Представляешь — зарекался ездить к любовнице — обещал жене, что покончил с этим делом. А позвонила — и полетел к девке! Такая славная девка — двадцать лет, огонь просто! А мне сорок, и разве можно упустить такой случай? Ну скажи, часто двадцатилетние влюбляются в сорокалетних? Вот и наказал меня Бог. Только вышел от Сильвии, и тут эта гадость… Теперь — ни жены, ни Сильвии — ничего. Не спрашиваю, как тебя зовут — может мне придётся тебя убить…извини, ничего личного, но я сделаю всё, чтобы выжить. Ну, хочется ещё как-то потаскать свой зад по миру — пусть даже по такому дерьмовому, как этот.

— А ты его видал, этот мир-то? — усмехнувшись, осведомился Слава — может он и не такой уж дерьмовый?

— Обязательно дерьмовый — грустно парировал собеседник — видал, как бабу разрубил этот зеленокожий урод? В хорошем мире так бы сделали? И за что? Просто за небольшую истерику… Знаешь, я не наци, но теперь у меня желание уничтожить всех зеленокожих. Плохая нация! Хороший зеленокожий — мертвый зеленокожий. Кстати, глянь на япошку — или кто он там — китаец, что ли…сидит, как будто у себя на веранде — никаких тебе волнений, никаких беспокойств — сидит себе и медитирует. Я даже позавидовал. Тут думаешь, вспоминаешь все свои грехи и грешки, а он вон закрыл глаза — и спокоен! А нигер — он незаметно кивнул в сторону сидящего справа масаи — видал, какой здоровый? Метра два ростом! Попробуй его одолеть, такого гиганта! Интересно, они нас выставят по одному, или разделят на команды?