GA 222 - Импульсирование мирового исторического становления духовными силами - Рудольф Штайнер

Гёте пытался достичь этого: имеются целые папки его рисунков, и кроме всего он делал для этого всевозможные попытки, но ему, в сущности, так и не удалось полностью охватить своим «Я» и астральным телом своё эфирное тело и правильным образом пользоваться им, Посмотрите на рисунки Гёте, и у вас будет непосредственное чувство: это рисует некое «Я» и астральное тело, и это гениально, но в этом нет ничего от правильного рисунка, от того, что достигается тем, что правильно применяют физическое и эфирное тела. И тот, кто не является филистерским почитателем Гёте, а кто свободно и открыто отнесётся к этому, тот, познакомившись с ранними, юношескими стихами Гёте, почувствует, что Гёте не мог ещё должным образом подойти своим «Я» и астральным телом к эфирному и физическому телам. Он не мог этого. Особенно сильно сказывается это в его молодости. Ну, а лейпцигские профессора уже, конечно, и вовсе не могли дать ему чего-нибудь такого, что позволило бы ему взять из физического мира в элементарный мир то, что помогло бы ему затем правильным образом овладеть своим эфирным телом.

И так продолжало жить это неопределённое чувство, это неосознанное чувство: ты должен был родиться совсем у других родителей, совсем в другое время, в совсем другой обстановке. И так, как это неопределённое чувство всё продолжало жить в его душе, то он не мог этого больше выдержать. И вот в один прекрасный день он почувствовал, тоже не совсем сознательно, но, тем не менее, весьма интенсивно, он почувствовал: да, если бы ты родился в Греции, если бы твой отец и твоя мать были бы греками, то тогда бы ты стал настоящим молодцом.

И это послужило побуждением для его поездки в Италию; чтобы хотя бы в Италии найти живое отношение к другим родителям, к другим предкам, чем к тем, которых он имел в своём окружении. Он искал в себе, так сказать, совершенно не естественным образом, других предков. Он искал своих греческих предков. Ибо на него воздействовало нехорошо то, что после греческой эпохи постепенно проникло в интеллектуалистический мир. И когда он приехал в Италию, то он действительно получил такое ощущение, что его породили греки. И то, что он увидел здесь, привело его к высказыванию тех слов, которые я часто цитировал: «После того, что я здесь вижу, я чувствую, точно я постиг загадки греческого искусства: греки творят по тем же законам, по которым творит и природа, и которые я теперь проследил»... и т.д. Тут почувствовал он, что он получил ту силу, которая нужна была ему для того, чтобы правильно овладеть своим эфирным телом. И тогда он принялся за переработку «Ифигении», которая была им написана раньше, но он был недоволен ею, ибо она была написана, исходя только из «Я» и астрального тела, но не из эфирного тела, и он переработал «Ифигению» в Италии.

В наших лекциях мы уже часто демонстрировали вам эти «Ифигении», - немецкую и итальянскую, чтобы показать, как Гёте совершил здесь некий прыжок в своей эволюции. Этот прыжок и состоит в том, что благодаря впечатлению, которое произвели на него отзвуки греческого искусства в искусстве итальянском, он воспринял в себя ту силу, которая дала ему возможность правильным образом вступить во сне во взаимоотношения с Началами, так что эти Начала, как изначальные силы, могли дать ему то, что правильным образом соединило его с эфирным телом и физическим телом.

Благодаря этому Гёте стал другим, чем прочие люди материалистической эпохи. Замечательно то, что эти люди материалистической эпохи говорят о материи, говорят о физическом мире, тогда как их болезнь и состоит в том, что их физическое тело и эфирное находятся не в порядке. Материалистом становятся как раз потому, что не могут подойти к физическому и эфирному телам, что дух слишком слаб для того, чтобы правильным образом овладеть телом.

Гёте работает, собственно, в течение всей первой половины своей жизни над тем, чтобы правильным образом овладеть своим эфирным телом. И если мы можем вести, так сказать, более или менее основную жизнь, когда мы во время сна имеем возможность вступать в известные отношения с миром Ангелов и Архангелов, то Архаи должны помочь нам правильно координировать жизнь во сне и бодрствовании. Жизнь во время бодрствования физического и эфирного тел ведут благодаря природным силам, внешне воспринимаемым, находящимся в трёх царствах природы. А жизнь во время сна протекает правильным образом, когда человек живёт правильным образом в элементарных царствах во время засыпания и пробуждения, и достигает, исходя из этих элементарных царств, взаимоотношения с Ангелами и Архангелами. Но человеку необходимо ещё и нечто дальнейшее. Видите ли, схематически это можно нарисовать так: в бодрственном состоянии физическое и эфирное тела должны установить правильное отношение к трём царством природы.

Спящий человек, его «Я» и эфирное тело должны установить правильное отношение к трём элементарным царствам, но также к царствам Ангелов и Архангелов. Но ограничиваться соответствующими отношениями со всеми этими царствами — надо точно, это не приводит ещё к правильному нахождению себя внутри них. Этим не достигается ещё правильного соотношения между сном и бодрствованием. Для того, чтобы «Я» и астральное тело правильным образом могли бы правильно выходить из физического и эфирного тела и обратно входить в них, человек должен кроме того иметь правильное отношение и к царству Архаев, царству Начал и к царству Изначальных сил.

Тяготение Гёте к Италии было обусловлено как раз стремлением к установлению правильного отношения к Архаям, к Началам. Эти Начала имеют дело со всем человечеством в целом, поскольку ему приходится быть попеременно то бодрствующим существом, то спящим. И сон не приносит должного укрепления, а жизнь на Земле не приносит тех плодов, которые она должна была бы принести, если не установлено правильного отношения к Началам, которое наступает благодаря развитию человеком в себе тех мощных внутренних сил, которые необходимы для того, чтобы понимать духовную спиритуальную науку.

Для того, чтобы понимать нынешнюю официальную науку, для этого не требуется установления отношений с Началами, ибо её понимают собственно одной лишь головой. Для этого не требуется того, чтобы эфирное тело объяло весь остальной организм. Если же хотят преисполнить всего человека его духовным человеческим существом, тогда необходимо иметь взаимопонимание с Началами.

Эти взаимоотношения с Началами имелись в старые времена атавистическим образом. Тогда Начала ещё так сильно воздействовали на человека в его доземном бытии, что он приносил с собой и на Землю силы, необходимые для его жизни. Но наша современная эпоха тем и характеризуется, что Начала более или менее отступают, более или менее воздерживаются от воздействия на человека при переходе его из духовного мира в земной мир, что оставляет человека при нисхождении его на Землю более слабым, чем это было прежде, и что человек теперь должен сам искать спиритуальное, исходя из своих собственных сил, здесь на Земле для того, чтобы снова придти к взаимопониманию во взаимоотношениях с Началами.

Вы можете, если только у вас есть должное чувство по отношению к таким вещам, как духовные откровения Гёте, очень легко увидеть разницу между Гёте и просто «головным» человеком. Просто „головной человек" может изложить перед вами всевозможные соображения; всё, что он говорит, может быть очень логично. Если же ему приходится выходить за пределы того, что он может объять своей логикой, то он возвращается к своим инстинктам, т.е. к животному в себе, и тогда он становится порою крайне нелогичным. Вам, может быть, и самим приходилось встречаться с этим: существуют сегодня люди, которые могут писать вполне логически книги, но когда встречаешься с ними в обыденной жизни, и когда они трактуют не о науке, где они логически рассуждают, но когда касается обыденной жизни, то можно от них придти в отчаяние, так как тогда прорываются самые обычные эмоции, лишённые всякой логики, самые обычные инстинкты. Можно сказать: исходя из головных соображений возможно строить необычайно красивые теории, но они не находятся ни в какой связи со всем человеком. Вы можете вспомнить известную историю, очень типичную, она постоянно встречается, о том, что некий школьный учитель, имеющий необычайно хорошие педагогические теории о том, как надлежит воспитывать детей, как надо приучать их сдерживать свои эмоции и свои страсти и т.д., он проповедует об этом ученикам, но приключилось так, что один из учеников, из шалости, опрокидывает чернильницу... И вот учитель орёт вне себя на ученика: вот к чему привело то, что ты дал волю своим страстям! Если бы ты был логичен, разумен, то ты не стал бы опрокидывать чернильницы! Я...!... И тут он хватает стул и с силой ударяет его об пол... Теоретически он очень хорошо объясняет, исходя из головных понятий, как надо утихомиривать страсти, но вот он ударяет стулом, может быть ломает его ножку, или ещё что-нибудь в этом роде. Это, конечно, крайний случай, но подобные вещи происходят постоянно.