Катастрофа - Яков Окунев

- Ага, мистер Редиард Гордон! Ф-р-р! Очень хорошо. Садитесь вон в то кресло.

Редиард Гордон садится. Ундерлип отфыркивается, подгибает свои волосатые ноги, чтобы усесться поудобнее, и опять глядит на Редиарда Гордона.

- Что? Эта ванна? Она походит на саркофаг? Х-хо!

Да это саркофаг и есть. Саркофаг Аменофиса Третьего. Ловко, не правда ли? В этой гробнице, в которой покоился прах царственного фараона, купается хлебный король Ундерлип, дед которого... Ах, мистеру это неизвестно? Дед Ундерлипа был пастухом. Да, да, простым пастухом. А его внук, Ундерлип, моет свой зад в гробнице фараона. Хорошо придумано? Это стоит больших денег, но зато сознание своего достоинства, мистер! До-стоин-ства!

Ундерлип поднимает вверх свой пухлый указательный палец и несколько раз с чувством повторяет:

- До-сто-ин-ства!

Затем он вылезает из ванны, заворачивается с головою в мохнатую простыню и садится против Редиарда Гордона.

- Вот что, милейший мой, - говорит он, хитро щуря глаза. - Будем говорить начистоту. Я вас ценю потому, что вы умеете оболванивать массы.

- Оболванивать?

- Ну, это, может быть, немножко резко, - уступает хлебный король. Скажем: околпачивать. Или еще вежливее: обставлять. А? Что?

Редиард Гордон видит, что у хлебного короля игривое настроение, и в тон ему подтверждает:

- Да, да, я умею, мистер.

- Ведь девяносто девять процентов людей - это круглые идиоты. Что?

Редиард Гордон решает трудную задачу: считает ли хлебный король, что он. Гордон, входит в число девяносто девяти или в число избранного одного процента.

- М-м! - мычит Редиард Гордон.

- Умным людям нужны деньги, а идиотам нужна идея. И-д-е-я! Подавайте им идею, иначе они взбунтуются. А?

- Д-да, идея, - робко произносит Редиард Гордон, не зная, куда клонит Ундерлип.

- Вам известно, что война решена?

- То есть, пока еще неофициально, мистер.

- Что значит "неофициально"? Я, Лорисоон, Бранд, Дэвис, четыре треста решили. Ну? Америка в союзе с Францией против Англии и Японии. Ясно, как на шахматной доске. Что?

- Я весь внимание, мистер.

- В наших руках вся американская пресса. Я, Лориссон, Бранд и Дэвис скупили половину акций газетного треста "Полиграф".

- Отлично, мистер.

- Нам нужен человек, который умеет выдумывать порох. Этот человек вы, Редиард Гордон.

- Я? Позвольте вам выразить...

- Ничего не надо выражать, - жестом освобожденной из простыни голой руки останавливает его хлебный король. - Вы будете главным директором всех наших изданий. Что?

Пока ошеломленный Редиард Гордон находится в счастливом трансе, Ундерлип скидывает с себя простыню и влезает в кальсоны.

- Позвольте все-таки выразить... - пробуждается из забытья Редиард Гордон.

- Нет, повторяю: не надо выражать, - похлопывая по своему животу, говорит хлебный король. - Выдумайте порох!

- То есть?

- Нам нужна идея. Понимаете? И-де-я! Ха-ха! Идея для остолопов, для баранов, крепкая, как нашатырь. Идея, которая била бы в нос и исторгала бы слезы. Слезы умиления. Слезы патриотизма. Словом, нам нужно, чтобы все поголовно захотели воевать. Что вы скажете? Выдумайте, мистер, хороший порох, и вы тоже будете купаться в гробнице какого-нибудь фараона.

Редиард Гордон складывает обе руки, ладонь к ладони, и поднимает их вверх:

- Господи, боже мой! Разве не я выдумал Кингстон-Литтля? Разве не я выдумал "Америка для американцев"? Разве не я...

- Вы, вы, вы! Но нам нужно еще крепче. Ведь это война, вторая война. Понимаете?

- Есть, мистер.

- Ну?

- Выпустите на миллионы долларов акций всех четырех трестов в мелких купюрах. На три-четыре миллиона. Самая широкая рассрочка. Верная гарантия дивиденда. Военная сверхприбыль дает сверхдивиденд.

- Ага! Aral

- Каждый рабочий получает акцию. Каждый рабочий хочет войны. Жаждет победы Америки, потому что он акционер и патриот. Америка для американцев, все дивиденды всего земного шара для американцев.

- Вы выдумали настоящий порох, Редиард Гордон. Позвольте выразить вам...

Тут приходит очередь и за Редиардом Гордоном. Он повторяет жест хлебного короля.

- Не надо выражать, мистер. Я выражу все это в прессе.

- Выражайте.

Ундерлип ныряет головой в свою сорочку и оттуда еще раз бормочет:

- Выражайте, мистер Гордон.

Автомобиль с Сэмом останавливается за городом, на пустыре, Сэма ведут к одинокой ферме, находящейся в полуверсте от дороги, среди забранных колючей проволокой полей. Молодцы вталкивают Сэма в ферму, а сами остаются за дверью.

В комнате только один человек - Кингстон-Литтль.

Он сидит на табурете, за большим некрашеным столом, опершись о стол локтями и опустив голову на руки, и глядит прямо на Сэма.

- Сэр, мне ничего не будет?

- Болван!

Вот тебе и тонкое обращение! Собственно, почему он прежде был мистером Сэмом, а теперь стал болваном? Разве он не сделал все, что нужно?

- Потому что вы скисли, мистер Сэм.

- Мистер, я не знал, что это бомба. Если бы я знал, что это бомба. Если бы знал, побей меня бог...

- За то, что вы идиот, вас бог и побьет, уважаемый мистер Сэм. Видали ли вы когда-нибудь настоящие бомбы?

- На войне я видел, мистер, ручные гранаты. Это не то, что та жестянка, которую вы мне дали.

- То-то! Это и не была бомба, мистер Сэм. - Но она взорвалась, когда я ее бросил.

- Это была хлопушка. Поняли? Хлопушка!

- И она никого не убила?

- Никого.

- Но взрыв, мистер? У меня до сих пор звенит в ушах.

- Потому что вы трус, уважаемый мистер. Все вам показалось со страху.

- Для чего же надо было бросить эту штучку?

- Вы патриот, мистер Сэм, но в политике ни уха, ни рыла не понимаете.

- Ни рыла, мистер.

- Ну, и не суйте нос не в свое дело. Молчите. А если вы кому-нибудь скажете хотя бы одно слово, то... Вы видите, уважаемый?

Кингстон-Литтль вскакивает и сует под нос Сэму блестящее дуло револьвера.

- Видите? Наши ребята живо сфабрикуют из вас покойника.

- Побей меня бог, мистер Литтль. Никому! Ничего! Кингстон-Литтль садится на свое место и прячет револьвер в карман.

- Почему вы еще не экипировались, Сэм?

- Я еще не успел экип... Тьфу!

- Вон там сверток. Переоденьтесь. Вся одежда на вас в клочьях.

- Это от хлопушки?

- Ну да, от хлопушки.

В свертке новенький синий костюм. И кепка тоже.

И даже глаженая рубашка. Сэм живо переодевается и становится таким Сэмом, каким он был в лучшие времена.

- Вам вредно общество. Некоторое время, с месяц, вы должны жить один и забыть о хлопушке. Вот вам еще сто долларов. В версте отсюда - станция пригородной железной дороги. Купите билет, вернитесь в город, найдите сегодня же комнату, и завтра в десять часов утра приходите ко мне. Все.