Стальной блеск мечты (СИ) - Аларина Евгения

— Я знаю, о чём говорится в том письме, — спокойно сказала герцогиня, — и знаю, о чём ты сейчас думаешь. Твоя настоящая мать была одной из них.

— Это значит, что и меня теперь клеймят? — в ужасе спросила Юнис.

— Ну вот ещё глупости, — отрезала вдова маршала Венадио, — конечно же, нет. Не думаю, что кто-то в курсе тайны твоего происхождения, но даже если бы это и выплыло на поверхность — представляю, какой бы случился скандал, если бы какому-нибудь идиоту пришло в голову так с тобой поступить. Нет, это решительно невозможно! И, тем не менее, историю твоего появления на свет следует держать в секрете. На мой счёт можешь не беспокоиться, я обещаю и дальше беречь эту тайну. Кстати, если пожелаешь, твоё наследство может по-прежнему оставаться у меня, может статься, так оно будет сохраннее.

— Нет-нет, — торопливо воскликнула Юнис. — Если вы не возражаете, я заберу и шпагу, и письмо.

— Ну разумеется, это твоё право, — проворчала герцогиня. — Только будь добра потрудись беречь свои сокровища от глаз тех, кому нельзя доверять. В этом мире всегда можно быть уверенным лишь в одном: есть много людей, которые желают нам зла. Порой беда приходит откуда не ждёшь и врагом оказывается тот, кого ты считаешь своим другом. Нам, женщинам, следует особенно опасаться. Так что я призываю тебя быть крайне осторожной с той информацией, которая теперь тебе известна, и с тем, кому ты её доверишь.

Юнис молчала.

— Но кто может желать мне зла? — наконец спросила она. — Я не думаю, чтобы у меня были враги.

— Любой, кто захочет выгадать что-нибудь для себя, пользуясь твоим затруднительным положением, девочка. И потом, смерть твоего отца ведь была довольно странной, правда? Подумай об этом.

Юнис стало страшно. Ей уже не раз приходилось слышать нечто в таком роде. Разумеется, те слова не были предназначены ей лично, но порой друзья графа Пиллара, окрестные дворяне, даже некоторые из слуг в доме, перешёптывались о чём-то подобном, и эти домыслы нет-нет да и достигали её ушей.

— Держу пари, я совсем тебя запугала, — усмехнулась старая женщина. — Но это и хорошо, ведь теперь ты, смею надеяться, станешь держать ухо востро и получше обдумывать свои действия. Ну а если так случится, что твоё положение совсем ухудшится, знай, что ты можешь рассчитывать на мою помощь.

— Спасибо вам за ваше участие, — неловко поблагодарила Юнис.

Ей всё ещё нелегко было увидеть в старой герцогине добрую фею.

— Не стоит, милочка. Поверь, для моего интереса в этом деле есть веские причины.

Юнис не нашлась, что ответить, и в комнате повисло молчание.

— Может, ты ещё о чём-то хочешь меня спросить? — поинтересовалась через некоторое время герцогиня Эличе. — Если так, то не стесняйся, сделай милость.

Юнис почудилось, будто бы он неё ждут чего-то определённого, словно она забыла спросить что-то очень важное, по мнению её собеседницы. Но что именно это может быть, оставалось неясным.

Не в силах найти ответ, Юнис помотала головой.

— Я полагаю, у меня больше нет вопросов, ваша светлость. Мне сейчас, наверное, нужно побыть одной и как следует подумать надо всем, что я сегодня узнала.

— Ну коли так, можешь идти, — разрешила госпожа Венадио.

— Ещё раз благодарю за вашу доброту ко мне, — проговорила Юнис и почти бегом выскочила из комнаты, прижимая к груди драгоценные футляр и письмо.

***

Герцогиня вместе со своей свитой уехала вскоре после разговора.

Юнис же спряталась от любопытных взглядов в своей комнате и, как и обещала, принялась обдумывать всё, о чём ей только что стало известно. Всё, что она узнала, казалось слишком сложным, слишком ошеломляющим, чтобы держать правду в себе и не поделиться ни с одной живой душой. Вот только подходящих кандидатур на роль конфидента в таком вопросе Юнис придумать не смогла: близких подруг, а тем более друзей у девушки никогда не было. Нет, конечно, она водила знакомство со сверстниками — от отпрысков аристократов из круга общения графа Честона, до деревенских девушек, которых приставляли к ней в детстве для совместных игр. Но всё это были в лучшем случае приятельские отношения, а никак не тесная дружба. Оставалось только поделиться с графиней Соланж, правда, решиться на это было страшно. Речь ведь шла о таких вещах, которые могли совсем не понравиться приёмной матери Юнис. И всё же другого выхода не оставалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вдове графа Пиллара наверняка было весьма интересно, о чём говорили престарелая герцогиня и юная воспитанница, но виду Соланж не подала и мучить Юнис расспросами сразу после отъезда герцогини не стала. Может быть, мудрость, приходящая с годами, подсказала вдовствующей графине, что нужно лишь немного подождать, смирив любопытство, и тогда знание само придёт к ней. Как бы то ни было, ещё до ужина Юнис уже стояла у дверей музыкальной гостиной, где уединилась с книгой её опекунша. Шпагу девушка оставила лежать в своей комнате, но вот конверт с письмом взяла с собой.

— Матушка, я хочу кое о чём с тобой посоветоваться, — начала Юнис.

И задумалась о том, как странно звучит это обращение. Ведь, хотя с графиней они совсем не родня, давным-давно в семье так повелось, что Юнис зовёт её этим ласковым словом. Другое дело — Честон Пиллар. К нему на людях полагалось обращаться только «господин опекун» или, ещё чопорнее, «ваше сиятельство». А ведь на самом-то деле он ей отец — куда более родной и близкий человек. Конечно, наедине Юнис звала Честона иначе. Ей ужасно нравилось называть его «генерал», это звучало так гордо и благородно. Даже когда Честон Пиллар получил ранг маршала, а девочка прекрасно знала, какое из званий выше в военной иерархии, она продолжала обращаться к нему по-прежнему, это прозвище было словно бы частью их совместной игры. Предаваясь воспоминаниям, Юнис вновь ощутила, как горько тоскует по самому близкому человеку.

Между тем Соланж ожидала, когда же девушка выскажет, что у неё на уме.

— Конечно, милая, ты можешь сказать мне всё, что тебя беспокоит. Полагаю, это как-то связано с визитом её светлости, не правда ли?

— Да, именно так и есть, — заверила Юнис и снова замолчала. Мысли у неё путались, и придумать вопрос, тот самый, настоящий, правильный, который следовало задать, никак не получалось. В конце концов, девушка просто отдала приёмной матери листок с посланием отца.

— Прочти это, пожалуйста, — тихо попросила она.

Соланж не потребовалось много времени, чтобы пробежать глазами письмо.

— Что ж, милая, я ждала, когда же мой муж решит открыть тебе правду, и, коль скоро он предпочёл такой способ, так тому и быть. Эту вещь тебе передала герцогиня Эличе?

Юнис кивнула в ответ.

— Довольно странный выбор поверенного на мой взгляд, — заметила Соланж. — Герцогиня Венадио и твой отец, разумеется, хорошо друг друга знали, но вряд ли они могли быть близкими друзьями.

— Её светлость ничего не сказала о том, почему господин граф, то есть почему батюшка выбрал её в качестве хранительницы этого послания, — поделилась Юнис и призадумалась. А ведь и вправду, что связывало отца с этой могущественной женщиной, такое, чтобы доверять ей важные семейные тайны? Какая же она глупая, могла бы ведь и спросить, откуда герцогиня знает, что было в том письме. А вдруг её светлости и ещё что-то важное известно?

— Как бы то ни было, она сделала что должно, и теперь тебе известна история твоего рождения. Надеюсь, это письмо не только раскроет для тебя тайны прошлого, но и позволит лучше планировать свою будущность.

— А ты, получается, всё это знала и раньше?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Конечно, девочка моя. Честон ни в коем разе не смог бы скрыть от меня своё к тебе отношение. Разве что, я была не в курсе некоторых деталей, которые раскрывает это письмо, да я и не слишком ими интересовалась.

— Значит, ты не прогонишь меня теперь из дому из-за того, кто я есть? — робко спросила Юнис.

— Ну что ты! — воскликнула графиня. — Не говори глупостей. Я всегда относилась к тебе как к дочери и больше всего на свете желаю твоего счастья.