Шерлок Холмс против Марса - Мэнли Уэллман

— У них могут существовать иные способы крепления летательных аппаратов, — спокойно возразил Холмс. — Подумайте, Челленджер, ведь они живут в ином мире и, очевидно, обладают чрезвычайно развитой и сложной культурой.

Челленджер осел в кресле и глубоко задумался, нахмурив лохматые брови.

— Быть может, вы и правы, Холмс, — сказал он наконец. — Нечасто мне приходится сдавать позиции.

— Так поступает лишь истинный ученый, — с улыбкой ответил Холмс. — Вспомните, как пренебрежительно вы отзывались сегодня о коллегах, которые не в состоянии изменить свои устаревшие взгляды… Рассмотрим, однако, другой вопрос. Наша точка обзора, судя по всему, находилась на уровне верхней части мачты. Дважды мы видели, как эти существа приближались и, казалось, глядели нам прямо в глаза. Мы также отметили вспышки света на верхушках других мачт. Не означает ли это, что на верхушке нашей мачты имелось некое устройство, подобное этому кристаллу? И что в своем кристалле они, при посредстве нашего, могут видеть нас — в точности как мы можем видеть их в собственном кристалле?

— Действительно, какое еще может быть объяснение? — победно воскликнул Челленджер, словно сам только что высказал эту немыслимую гипотезу. — Безупречная логика, Холмс. Сомнений нет, на верхушке мачты находится приспособление, с помощью которого можно каким-то образом преодолеть пространство и увидеть то самое место, где находится кристалл на нашей планете — иными словами, увидеть мой кабинет!

— Именно так сообщаются друг с другом телеграфные аппараты, хотя механизм должен быть намного более тонким, — добавил Холмс. — Боюсь, Челленджер, что жители Марса серьезно опередили человечество, причем не только в механике.

— Еще немного, и вы станете уверять, что марсианские создания далеко ушли вперед в эволюционном развитии и представляют собой биологическое будущее человеческой расы, — скривился Челленджер.

— Наши исследования заставляют предположить, что подобная эволюция и впрямь имела место на Марсе. Эти существа развивались в течение огромного промежутка времени. Вы же сами их видели, Челленджер. В овальных телах обитателей Марса должен заключаться гигантский мозг. А их конечности, два пучка щупалец? Не являются ли они следующим этапом развития наших рук?

— Блестяще, Холмс! — Челленджер стукнул кулаком по столу с такой силой, что кристалл едва не упал на пол. — Вы можете претендовать на лавры!

Профессор схватил перо и стал быстро писать, зачитывая вслух:

— Специализированное развитие головы и рук как природный триумф высшего интеллекта. Соответствующее уменьшение иных органов, которые оказались излишними в связи со специфическим образом жизни и средой обитания марсиан — к примеру, атрофия нижних конечностей, что и произошло с китообразными. — Он поднял голову. — Холмс, я начинаю думать, что вы преуспели бы, посвятив себя чистой науке.

Холмс улыбнулся.

— Вместо того, чтобы посвятить себя жизни во всей ее сложности? Я совершенствовался в дедукции — науке, которая развивает способность к наблюдениям и систематизации их результатов.

Челленджер склонил к плечу громадную голову.

— Должен еще раз напомнить, Холмс, что в настоящее время мы должны держать это открытие в тайне. Если позволите, я мог бы объяснить причины такой настойчивости…

— Не стоит. Разрешите поделиться с вами результатами некоторых наблюдений, — прервал профессора Холмс. — Вы опасаетесь столкновения с другими учеными, Челленджер, так как считаете, что они поднимут вас на смех, обвинят в научной опрометчивости, даже в шарлатанстве.

Глаза Челленджера расширились от удивления.

— Хотя я мог намекать на что-то подобное, ваши любопытные заключения целиком и полностью справедливы.

— Это не составило труда, — сказал Холмс. — В моей домашней картотеке на букву Ч хранится несколько газетных вырезок, где рассказывается о вашей карьере. Одна из самых примечательных статей повествует, как в 1893 году, будучи тогда помощником хранителя Отдела сравнительной антропологии Британского музея, вы с немалым шумом подали в отставку. В статье подробно, с привлечением многочисленных цитат, описываются ваши разногласия с руководством музея.

— Ах, вот оно что, — небрежно отмахнулся Челленджер. — Давно забытая история, к тому же самого мерзкого свойства. С вами, во всяком случае, я в научные споры не вступал. Попросим, пожалуй, мою жену подать чай, а затем возвратимся к нашим наблюдениям.

За чаем они смогли немного отдохнуть в обществе миниатюрной миссис Челленджер, которая показала себя самой очаровательной хозяйкой. После Холмс и профессор вновь расположились в кабинете, следя за сменой видений в кристалле: крыша, мачты, лужайка и странные существа, сновавшие повсюду… Несколько раз они видели, как марсиане поднимались в воздух. Вскоре у них на глазах одно из существ отбросило прочь крылья. Челленджер издал громкое восклицание.

— Вы правы, Холмс! — вскричал он. — Крылья искусственные. Теперь я в этом полностью убежден.

— Таким образом, крылья не могут служить признаками пола.

— Разумеется. Вдобавок, те физические различия, что говорят зоологу о различиях половых, у них не отмечаются.

Челленджер вздохнул.

— Почему этот кристалл очутился здесь, на Земле?

— И как именно они это проделали? — в свою очередь спросил Холмс.

Челленджер сбросил с кристалла ткань.

— Каким-то странным способом, понять который мы не в силах, как африканские дикари не способны понять принцип действия железной дороги.

— Да, но для чего?

— Конечно же, чтобы наблюдать за нами, — ответил Челленджер. — Какая грандиозная победа внеземной науки — отправить кристалл через тридцать или более миллионов миль космического пространства!

— Но если этот кристалл пересек космическое пространство, не последуют ли за ним марсиане?

— Экспедиция? К нам? — изумился Челленджер. — Зачем?

— Не знаю, — медленно произнес Холмс. — Не знаю.

И в тот день, и в последующие дни декабря, и в новом 1902 году Холмс и Челленджер неустанно продолжали свои изыскания, открывая все новые грани таинственного, постоянно меняющегося облика Марса. Холмс был занят несколькими криминальными расследованиями (два из них имели отношение к Скотланд-Ярду), но в свободные от этих обязанностей и личных дел вечера он нередко посещал Эн-мор-Парк, где вглядывался в кристалл и подробно записывал увиденное. Челленджер с головой ушел в наблюдения. Он избегал расспросов жены и забросил исследование, над которым работал; профессор все чаще проводил долгие часы в кабинете, разглядывая под черной тканью сияющий кристалл.