Приют для беглянки (СИ) - Бальс Лора

— Здесь раньше был дачный посёлок — ну, то есть формально он и теперь дачный, но на деле многие сделали ремонты, пробурили скважины, установили электрические котлы для отопления и живут круглый год. В основном пенсионеры и те, кто работает на удалёнке. Видишь, даже магазин для нас работает. Предпринимательница сама из местных, пару лет назад решила открыть здесь точку, до этого неудобно было постоянно в город мотаться, конечно. Хотя мы с Полькой этого не застали — мы с ней тут не хозяйки, только арендуем, как раз два года назад приехали. И надеемся, что получится надолго задержаться, правда, Поль? Здесь у нас хорошо — соседи дружные, не скучные. Я тебя потом познакомлю со всеми зимующими.

— А какой-нибудь работы здесь нет? — с надеждой поинтересовалась Майя, когда Вика ненадолго замолчала, видимо, чтобы набрать в лёгкие воздуха. — Может, кому-нибудь нужна домработница или няня?

— Да вроде никто не искал, я не слышала. У нас тут вообще люди в основном не бедные, но и не богачи, справляются без прислуги. Если только на разовые работы кого-нибудь нанимают — так, траву покосить, дров заготовить. Хотя можно спросить у Ксаны, она как-то думала вторую продавщицу взять.

— А она бы согласилась не оформлять официально, как ты думаешь? — Майя чувствовала себя до ужаса неуютно, задавая этот вопрос, но Вика и на это отреагировала так, будто подобный интерес в порядке вещей.

— Не знаю, надо поговорить. Одно только — я не уверена, не особо вникала, но, кажется, ей только к сезону второй человек нужен. А тебе же надо сейчас, да?

— Сейчас. И чем быстрее, тем лучше. А к сезону меня здесь вообще не будет, меня до весны… пригласили, — она собиралась сказать по-честному — «пустили» или «приютили», но в последний момент не захотелось выглядеть настолько жалкой, будто бродячая кошка. — Кстати, что ты раньше говорила про Новый год? Что не ожидала Дробышевских до него увидеть?

— Ну, они обычно не в сезон по квартирам живут, а сюда съезжаются на лето и длинные новогодние выходные.

— Я не знала про праздники, — обращаясь скорее к самой себе, пробормотала Майя.

— Да ты не волнуйся, — каким-то образом уловив ход её мыслей, успокоила Вика. — Если так будет удобнее, переберёшься на недельку к нам с Полей.

— Ты серьёзно? — опешила Майя. Уже второй раз за сутки совершенно посторонний человек предлагал ей помощь, и если у адвоката ещё имелись для этого мотивы, то доброта новой знакомой была непостижима. — Но это так же неудобно! Ты же меня не знаешь.

— Во-первых, за следующие пару месяцев мы успеем лучше познакомиться, — логично заметила Виктория. — Во-вторых, мне самой в жизни знаешь сколько помогали! Если бы не чужая доброта, мы бы с Полькой тоже здесь не оказались. И даже не представляю и представлять не хочу, где бы мы сейчас были и что делали.

Это мимолётное упоминание, пожалуй, объясняло отзывчивость новой соседки. Как и то, что при всей своей общительности и стремлении сразу же сократить дистанцию до минимума она вежливо игнорировала Майин внешний вид и не задавала лишних вопросов. Наверняка и у самой в жизни хватало тем, которых не хотелось касаться.

Взгляд упал на бегущую впереди Полину. Девочка собирала опавшие жёлтые листья, иногда подбегая к матери, чтобы показать какой-нибудь особенно красивый. Вика с улыбкой восхищалась и стойко не обращала внимания на то, что листья сырые и грязные после дождей, а Поля в погоне за своими сокровищами безжалостно пачкает перчатки и рукава пуховика.

Они были счастливы, мать и дочь. Уравновешенны и довольны жизнью. А ведь она вряд ли была у Виктории простой. Та сама только что обмолвилась, что не раз нуждалась в помощи. Да и сейчас ей вряд ли легко в одиночку растить ребёнка. И всё-таки она справляется.

Майя попыталась представить свою жизнь другой. Могло ли у неё всё сложиться иначе? Был ли у неё когда-нибудь шанс изменить судьбу? Есть ли он сейчас? Сможет ли она быть достаточно сильной, или она на самом деле всего лишь никчёмная, ни на что не годная пустышка?

Она помотала головой, желая выбросить из памяти ядовитые слова мужа. Снова посмотрела на резвящуюся Полину, улыбающуюся Вику. В душе расцветало что-то ещё робкое и несмелое, но очень похожее на надежду.

Глава 4

Было наивно ожидать, что брат, взяв на себя ответственность, тут же пустит дело на самотёк. И всё-таки Арсений надеялся, что до конца выходных тот на даче не объявится. Как выяснилось, надеялся зря.

Он досадливо вздохнул, заметив в окно, как во двор заезжает Фольксваген Аркадия. Вместе с ним из машины элегантно вынырнула невестка Ирма. Ясно, неразлучная парочка озаботилась судьбой случайной гостьи всерьёз. Ничего неожиданного, если подумать.

Они всегда старались помогать людям, защитить всех слабых и обиженных в пределах своей досягаемости. Брат, талантливейший адвокат без единого проигранного процесса, мог бы давно разбогатеть, но брался только за те дела, где верил, что справедливость на стороне подзащитного. Он мог работать сутками, выпадать из жизни на недели и месяцы, занимаясь проблемой очередного клиента, и потом довольствовался относительно скромным гонораром и чувством внутреннего удовлетворения.

Его жена Ирма, специализирующаяся на семейных конфликтах, и вовсе сотрудничала с благотворительным кризисным центром и значительную часть дел вела если не совсем на общественных началах, то за сущие копейки.

Нет, они, конечно, были вполне обеспеченны, жили в хорошем районе, не отказывали себе в поездках и мелких радостях, но никогда не стремились выйти за пределы среднего класса.

Арсений всегда смотрел на брата с восхищением и — уж себе-то можно не врать — с некоторой долей белой зависти. Ему были хорошо понятны и тяга к справедливости, и желание помогать, но поражало, как у Аркадия хватает сил изо дня в день сталкиваться с самыми отвратительными сторонами человеческой жизни и не терять энергии, продолжать борьбу.

Сам он был слишком мягкотелым, принимал всё близко к сердцу. Когда на семейных посиделках все с жаром принимались обсуждать и анализировать зверские подробности какого-нибудь нашумевшего дела, уже завершённого и свободного от секретности, ему тут же кусок переставал лезть в горло. Вместо спокойного профессионального интереса и желания понять, всё ли было сделано правильно, закономерен и справедлив ли результат, а если нет, из-за каких упущений такое произошло, он чувствовал только бессильный гнев и невольно задавался бессмысленными вопросами — откуда в людях столько жестокости, почему они не способны просто жить, спокойно и мирно, почему страдают зачастую те, кто со своей стороны никому не приносит зла?

Арсений понимал, насколько глупы и бесполезны подобные риторические вопросы, достойные разве что пера сентиментального романиста, но никак не человека из семьи потомственных юристов. Но всё равно абстрагироваться и думать о людях только как об элементах требующей решения логической задачи не получалось.

Он в своё время тоже закончил юридический. Не потому, что ему это было интересно, и не потому, что родители настаивали — в их семье не было места принуждению. Просто для мальчишки, не склонного к бунтарству, это казалось чем-то самим собой разумеющимся. Юристами — причём далеко не рядовыми — были его родители. В год, когда он заканчивал школу, мать вступила в должность прокурора, отец уже был судьёй. Юристами были дедушки с обеих сторон и бабушка с маминой. На юриста к тому времени уже учился брат. Разве не естественно было пойти по их стопам? Он даже не задумывался о возможности другого выбора.

Ошибочность этого решения он осознал к четвёртому курсу. Но и тогда ещё не мог представить себе альтернативы, на которой действительно хотел бы остановиться. Понял, что выбранная профессия — это совсем «не его», ну а что «его», по-прежнему не представлял. Поэтому продолжил учиться, тем более плюсы тоже находились — у них с братом образовался общий круг общения, общие друзья. Разумеется, среди юристов и студентов юридического. Арсению нравилось, что он может поддержать любой разговор в этом кругу и он не был готов отделиться.