Тёмная физика (четыре тома под одной обложкой) - Олег Мамин

ребро. Очевидно, что первое - это от администрации, а второе - от кого-то из приютских. И если жестокость детей понятна, хоть её и тяжело принять, то вот настолько глубокие шрамы от порки у ребёнка - это более чем странно. Никто из взрослых, на первый взгляд, не производил впечатления садистов и маньяков. Хотя, обстановка располагала.

Обстановка... Похоже, старый аврор был не совсем прав, говоря, что есть два отдельных мира, разделённых по признаку волшебности. Есть ещё приют Вула, отделённый от остального мира по признаку серости. Этой цели служили огромные ржавые железные ворота, что отсекали приют от остального Лондона. Том отметил иронию, которую в 30е годы двадцатого века мало кто бы оценил: буквы "wool" над воротинами, прочитанные со стороны приюта как loow, что через почти сто лет на интернет-сленге будет означать "Literally Out Of Words", то есть "буквально нет слов", как нельзя лучше описывает обстановку за высокой решёткой приютского забора.

Тоску нагонял и пустой дворик с редкими клочками пожелтевшей травы (жара стояла аномальная) и квадратное неоштукатуренное здание. Кладка оставлена обнажённой как снаружи, так и изнутри (исключение - только жилые комнаты, да и те лучше бы не оклеивать этими пожелтевшими от времени обоями, а оставить кладку - так хоть был бы какой-то намёк на дизайн, а не обветшалость). Привычных ровных потолков не было в принципе - всюду только неструганные рёбра стропил. Дизайн полов, очевидно, прорабатывал какой-то помешанный на шахматах или шашках тип - чередующаяся чёрная и белая (точнее, посеревшая) плитка лишь усиливала общее впечатление угнетения от обстановки. И кругом запах пыли, который осенью обязательно сменится на дыхание плесени и затхлости.

Да что там говорить, дети даже в свои детские игры умудрялись играть как-то серо. Крики восторга отдавали тоской и безнадёжностью, словно с трудом выкапывались из-под земли, и как грязь на радостный визг налипали оттенки стона. Да, собственно, и игры-то среди них распространены довольно жестокие - что-то вроде "пятнашек", только вместо того чтобы "запятнать" касанием, воспитанники приюта Вула пытались оставить синяк. Что-то минимально интеллектуальное, вроде крестики-нолики (о шашках и речи нет!), похоже, вообще не было известно обитателям этого заведения.

Тем не менее, детки одеты-обуты хоть бедно и серо (буквально: приютская форма пошита из грубоватой серой ткани), но опрятно. Несмотря на то, что как и в семьях, младшие донашивают одежду за старшими, откровенные обноски из этой цепочки исключаются; никто не голодает, хоть пищу и не назовёшь обильной и разнообразной, а статус "здоровой" по меркам конца двадцатого века ей вовсе не светит. Какие-никакие попечители всё-таки поддерживают жизнь и учёбу внутри мрачной коробки.

Имел ли к этому отношение только мистер или миссис Вул (если таковой вообще существовал) или всё содержалось на пожертвования дальних родственников детишек - Том пока не узнал. Да и не хотел знать, если быть откровенным. Буквально в первые же дни пребывания в новом мире он начал отсчёт времени, когда покинет эти стены и перейдёт в мир волшебный. Примерно через год, если он правильно понял старого аврора, он должен пойти в школу магии.

Большую часть времени дети проводили в приюте. Не то чтобы ворота и забор являлись непреодолимой преградой - даже официально можно было выйти в Лондон, правда для этого нужны веские причины и возраст постарше. А неофициально - так каждый малявка побродил по окрестным подворотням, зарабатывая репутацию для приюта среди местной шпаны. Репутацию диких отморозков. Но вот внутри старались вести себя чинно и... по семейному, что ли. "Дома" дети не позволяли себе откровенного криминала, в том смысле, как они себе определили эти рамки.

Даже тот мордобой, который учинила троица старших ребят по отношению к Тому в наказание за случай с кроликом, все дети без исключения считали чем-то вроде взбучки младшего брата старшими. Без сомнения, миссис Коул относилась к этому так же, ибо не препятствовала подобным воспитательным мероприятиям, а в том, что она был в курсе всего происходящего внутри приюта (и во многом - снаружи) сомневаться не приходится.

Обычно, эти парни выступали в роли палачей при ней - именно им поручалось устраивать порку провинившихся. Наказание назначала миссис Коул: чем пороть и сколько ударов нанести, но как всегда исполнитель тоже "важный курица" - они могли уменьшить или увеличить назначенное количество ударов ведь взрослые, как правило, процесс не контролировали, не находя удовольствия в созерцании страданий детей. В отличие от пацанов-исполнителей. Крупные рубцы на спине доказывали то, что парень в любимчиках не ходил, и это очень хорошо, что у него нет воспоминаний о тех унизительных событиях.

Взрослое сознание каждый раз испытывало неприязнь, при мысли о конфликтах с мелюзгой, даже с теми, кто старше этого тела. Немного странные чувства, если учесть то, что сам факт того, что он - Том Риддл, обитатель приюта десяти лет от роду, вообще не вызывал отторжения. Смена тела и личности воспринималась как смена одежды с парадной на ту, что попроще. Не более того. А вот на конфликты смотрел с позиции взрослого сознания.

Один из удивительных моментов: у Тома оказалась индивидуальная комната. Он единственный воспитанник, живущий в таких условиях. И нет, это не великая честь. По меркам приютских - это наказание! Что-то вроде камеры одиночки, когда ты лишаешься такой детской радости как пошептаться перед сном о прошедшем дне и планах на завтра, просто посплетничать. Поиграть в бой на подушках и лихо скакать по кроватям.

Стать изгоем в обществе изгоев - это довольно высокая планка!

Том, ещё прежний, ребёнок, получил такое наказание за склонность к экспроприации чужих вещей (авт.: в одном фанфике о жизни Тома Реддла есть интересная мысль, что это трофеи как у маньяка после того как обидчик был повержен). Вряд ли это можно назвать "кражей", ведь он не оставлял себе ничего, наполовину действуя как благородный Робин из Локсли. В той части, где "отобрать у недостойных". А вот "отдать нуждающимся" (включая себя) - этого не было. Что-то он прятал в коробочке, чтобы в случае исправления вернуть владельцам, но большинство взятых в заложники вещей нашли свой последний приют в окрестных сточных канавах. Правда, об этом новый Том не знал, а вот коробочку нашёл и сразу понял, что эти вещи не его - среди них были и женские.

А ещё Том заметил, что он может внушать свои мысли не только животным вроде кролика, но и людям. Со взрослыми получалось плоховато, а вот ни один ребёнок