Bioshock Infinite. Цейтнот - Игорь Охапкин

   И тут мной овладел гнев. Совершенно не контролируя себя, я крепко сжал кулаки и шагнул к аукционеру с явным намерением сломать ему нос, а то и челюсть. Это бы мне легко удалось, мои мускулы были крепки, как камень - частенько приходилось ворочать неподъемные ящики и мешки, перетаскивая их со склада на грузовые дирижабли.

   Аукционер весь переменился в лице. Побелев как мел, он замолчал и, не сводя с меня испуганных глаз, попятился назад, неловко перебирая коротенькими толстыми ножками. В конце концов, они запутались, и аукционер неуклюже повалился на спину. Он почти сразу же принял сидячее положение, но встать уже не успел - я уже подошел и навис над ним, как скала. Глаза аукционера так широко окрылились, что казалось едва не выкатывались из глазниц. Он беспрестанно шевелил губами, но не мог произнести ни слова. И тут подоспели копы.

   Первый же удар дубинкой пришелся по ногам. Они подогнулись, и я упал на колени. Второй - по затылку - свалил меня на пол. После этого удары посыпались одним сплошным нескончаемый потоком. Я защищал голову руками и пытался уворачиваться. Большинство выпадов приходились по торсу, и вскоре все туловище стало ныть от боли. Но копы выдохлись гораздо раньше, чем я ожидал. И когда град ударов прекратился, послышался голос аукционера.

   - Ты пожалеешь, что посмел поднять на меня руку, Чандлер, - злобно шипел он. - Отбросам вроде тебя такое не прощается.

   Я осторожно раздвинул руки в стороны, готовый в случае опасности снова защитить ими голову. Аукционер подошел ко мне. Но не очень близко. Не смотря на то, что я был повержен, он решил сохранить безопасное расстояние. Я медленно сел, ощущая боль во всем теле. Аукционер же невольно отпрыгнул назад, а копы тут же подняли дубинки, готовые в случае чего вновь обрушить их на меня. Но я сидел неподвижно, с ненавистью глядя на аукционера.

   - Ты сам напросился, Чандлер, - зло выплевывал слова аукционер. - Я тебя предупреждал, но ты не послушал. Теперь вини только себя. Отныне ты будешь занесен во все черные списки. Ты никогда не сможешь получить работу. Более того тебе даже будет запрещено появляться в Финктоне.

   Слова аукционера остудили меня. Гнева как не бывало. Глядя на перекошенное от злобы лицо аукционера, я понял, что извиняться было бесполезно. Все уже решено. Теперь это точно конец. Мой конец. И Лизы...

   Я посмотрел на рабочих, ища у них поддержки. Но с их стороны не было никакой поддержки. Они преданно верили аукционеру и теперь жутко ненавидели меня.

   - Правильно! - гневно выкрикнул кто-то. - Так ему и надо!

   - Верно! - подхватил другой. - Я сам хотел взяться за эту работу, но ее отдали этому обманщику!

   - И поделом! Таким как он нечего делать в Финктоне!

   Я поискал глазами того здоровенного негра, очень хотел увидеть его реакцию на происходящие. Но к моему удивлению его в толпе уже не оказалось.

   - Уведите его отсюда, - бросил аукционер. - Теперь он просто никому ненужный мусор и должен находиться на помойке.

   Двое копов тут же подхватили меня под руки, подняли на ноги и поволокли прочь со сцены.

   Я не сопротивлялся. Я просто не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Я был так близок к заветной цели, и все рухнуло в мгновение ока. Это казалось просто невероятным. После всех моих трудов вытащить Лизу из Финктона все просто не может так кончиться. Не может! Было такое ощущение, что все это происходит не наяву. Я сплю, просто сплю. А когда проснусь этот кошмар закончится, и останется заработать всего сто десять серебряных монет для благополучного будущего Лизы...

   Но когда копы грубо швырнули меня в кабину лифта, остро отозвавшаяся во всем теле боль вернула меня в реальность. Нет, это не сон. Все это происходит по-настоящему. Стиснув зубы я, прислонился спиной к одной из стенок лифта, подтянул колени к подбородку и обхватил их руками.

   Один из копов ткнул пальцем в кнопку, и кабина, громыхая, медленно пополза вниз в Шенти-таун.

4.

   Дверцы со скрипом открылись, однако я не сразу обратил на это внимание. Только спустя несколько секунд заметив, что лифт остановился, я тяжело поднялся на ноги, вышел наружу и поплелся к своему дому.

   Шенти-таун... Самый низ не только Финктона, но и всего нашего города Колумбия. Здесь всегда холодно и царит полумрак. Солнечные лучи почти не доходят досюда. Чтобы хоть как-то согреться люди жгут на улицах костры в железных бочках.

   На каждом углу лежат горы помоев, от которых исходит ужасная вонь. Но все жители Шенти-тауна настолько привыкли к ней, что даже уже не замечают ее. Ветер беспрестанно гоняет по улицам пакеты, обертки, обрывки бумаги и прочий мусор.

   На каждом углу сидят исхудалые, грязные, одетые в лохмотья мужчины, женщины, старики, дети и протягивают руки, жалобно глядя на тебя, когда проходишь мимо. На стенах, заборах, столбах висят многочисленные плакаты, через которые голодающие и умирающие просят о помощи - еде и лекарствах.

   Таков он Шенти-тоун. Трущобы они и есть трущобы. И людям из высшего общества нет дела до этого места и до людей, которые в нем живут. Но бедняки и не ждут от них помощи. Единственный человек на которого они возлагают большие надежды, это Дейзи Фицрой. Печальная история этой темнокожей, молодой девушки известна всем.

   Она работала служанкой в доме одного невероятно богатого человека. Несмотря на цвет ее кожи, хозяева обращались с Дейзи Фицрой весьма сносно. И она наивно полагала, что и для нее нашлось местечко в этом роскошном доме... Она жестоко ошибалась. Ее хозяин не поладил с женой и убил ее, а всю вину свалил на Дейзи Фицрой. Разумеется, она все отрицала, но кто же поверит негритянке? Однако Дейзи удалось сбежать. Выскользнула прямо из цепких лап копов.

   Некоторое время никто про нее ничего не слышал. Ходили слухи, что она затаилась где-то в Шенти-тауне, однако несмотря на активные поиски, копы так и не смогли найти девушку. А через несколько месяцев она сама объявилась. И оказалось, что времени зря не теряла. Дейзи Фицрой сколотила банду, состоящую из крепких черных парней. При помощи аэрокрюков они ездили по рельсам и совершали ночные дерзкие налеты на магазины богатых белых, а потом, груженные сумками с едой, возвращались в Шенти-таун и раздавали награбленное нуждающимся. Разумеется, нищие сразу же полюбили эту отважную девушку.

   Постепенно банда Дейзи Фицрой набирала все большую силу. Многие молодые, целеустремленные чернокожие парни, потерявшие работу или каким-то иным образом пострадавшие от бесчинств высшего общества присоединялись к ней. А потом в банде стали все чаще появляться и белые, тоже жаждущие расправы с обидчиками. Вскоре мелкая банда переросла в целую организацию, представляющую серьезную угрозу для людей из высшего общества.

   Своей организации Дейзи Фицрой дала название "Глас Народа". Или просто народники. А спустя некоторое время на стенах домов и заборах Шетни-тауна стали появляться многочисленные плакаты, выполненные в красных тонах. С них на зрителя многообещающим взглядом взирала Дейзи Фицрой и протягивала руку. А надписи на плакатах недвусмысленно намекали, что скоро жизнь угнетенных жителей Шенти-тауна поменяется в гораздо лучшую сторону.

   Все бедняки, и черные и белые, верят ей, надеются на нее и ждут, когда же она начнет решительные действия и заставит людей из высшего общества заплатить за все свои злодеяния...

   Глядя себе под ноги, я продолжал идти домой. Несмотря на недавние побои, крепкое тело почти перестало болеть, но душевные боли продолжали терзать меня. Проходя мимо бара "Ночная смена" я замедлил шаг и посмотрел на него. Мелькнула мысль - не зайти ли выпить чего покрепче? И тотчас понял, что это невозможно - ведь у меня всего несколько минут назад отобрали все деньги, все до единой монеты.

   Я продолжал смотреть на старое, обветшалое здание бара "Ночная смена". Снаружи оно выглядело ужасно и казалось едва не разваливалось. Внутри все было не лучше, если не хуже. Однако это место нравится Дейзи Фицрой, хотя сама в нем появляется крайне редко, опасаясь наткнуться на шпионов, работающих на копов. Она использует бар "Ночная смена" для передачи шифрованных сообщений. Это происходит так - приходит один народник и оставляет бармену записку с фразой, которая постороннему человеку ни о чем не скажет. А через какое-то время другой народник забирает записку, а бармену за услуги дает монету-другую.

   Конечно эти махинации держатся в строжайшем секрете. Сам же я узнал о них совершенно случайно и, разумеется, никому не рассказывал. В душе я, так же как и многие другие люди, обеими руками поддерживал Дейзи Фицрой и то, что она делает для бедных жителей Шенти-тауна. Но вслух о своих симпатиях я не распространялся. Народники представляют серьезную угрозу, поэтому шпионы докалывают копам о каждом человеке, который может принадлежать "Гласу Народа".