Сказки далеких островов и стран - Ванда Мараховска

Однажды, когда он приказал выпороть молоденького пажа за то, что тот недостаточно быстро обул его, газель вступилась за мальчишку. Однако Дарай, сурово сдвинув брови, сказал:

— С каких это пор газель-рабыня смеет делать замечания своему господину? На первый раз я прощаю тебя, из уважения к твоим заслугам перед троном, но помни свое место!

Газель печально отошла в сторону и с тех пор приближалась к Дараю только по его зову.

Наконец, после долгого путешествия, показались стены города, а за ними — весь блестя и сияя на солнце — царский дворец, белый, как из алебастра, с четырьмя великолепными узорчатыми башнями по углам.

Прекрасная Фатьма и ее придворные надивиться не могли красоте этого города и дворца.

— Так вот оно какое твое государство, мой дорогой супруг! — с восхищением произнесла Фатьма, приподымая край своего покрывала.

— Да, Фатьма, и отныне ты будешь владеть им наравне со мной, — гордо произнес Дарай и приказал бить в бубны и трубить в рога в честь его приезда.

На пороге дворца встретила их старая хранительница и отдала ключи от замка молодой государыне в знак того, что с этих пор она тут будет царить. При виде газели улыбка осветила морщинистое лицо старушки. Глядя на свою приятельницу и целуя ее, она все приговаривала:

— Так уж я рада, что вижу тебя, моя дорогая, так уж рада! — Но в этот же момент обе они вздрогнули от гневного сурового окрика Дарая:

— Оставь свои нежности! Проводи лучше царицу в ее покои.

Газель в тот день одиноко блуждала по дворцовым садам и паркам. Печальна была она, не радовал ее ни шум, ни гомон улиц, ни оживление, царившее в городе и во дворце. Не радовали ее и звуки веселой музыки, долетавшие до нее из покоев, где пировал ее господин, султан Дарай.

Так прошло несколько дней. Дарай с Фатьмой все время проводили на балах, на пирах и турнирах.

Сотни слуг от зари до зари безустанно носились, выполняя каждое желание своего нового владыки.

Только газель, печальная и грустная, блуждала по залам и аллеям садов, робко пробираясь в толпе гостей и придворных рыцарей, всеми понукаемая, никому ненужная.

Однажды вечером легла она и сказала старой хранительнице:

— Заболела я, матушка, тяжело заболела. Пойди к моему господину, султану Дараю, и скажи ему такие слова:

«Газель умирает. Не ест, не пьет, только просит тебя, государь, снизойти — проведать ее!».

И старушка отправилась к султану в его покои. Остановившись перед Дараем, она отвесила ему низкий поклон.

— Чего тебе нужно? — спросил Дарай.

Он возлежал на своем ложе, угощаясь сладким шербетом и затягиваясь ароматным дымом кальяна.

— Государь, наша газель умирает. Не ест, не пьет, только просит тебя, государь, снизойти, проведать ее, — сказала старая хранительница.

Дарай нетерпеливо поморщился и, отложив трубку, произнес:

— Дай-ка ей похлебки из проса. Она, как видно, объелась сладостями.

Старушка со слезами на глазах вернулась к газели и передала ей ответ Дарая.

— Нехороший он, этот твой господин, голубка моя. Ты для него жизни не жалела, царство ему раздобыла, а он платит тебе черной неблагодарностью.

Горько заплакала газель, но ничего не сказала.

На следующий день снова призвала она старушку.

— Дорогая матушка, мне все хуже и хуже становится, пойди к моему господину, да передай ему в точности мои слова:

«Газель смертельно больна. В память того, что было, она умоляет тебя придти».

Пошла старушка к Дараю и говорит:

— Газель смертельно больна. В память того, что было, она умоляет тебя придти.

Дарай в этот момент сидел за пиршественным столом. Поморщился он, услышав слова старушки, и ответил:

— Да что ты мне вечно портишь настроение, старая! Ничего с ней не станется, с этой газелью. Пусть немного поголодает, — и дело с концом. Вижу я, что слишком уж много она себе позволяет, слишком я ее разбаловал. И передай ей от меня, что я вспоминать даже не хочу о том, что было, хочу наслаждаться тем, что есть. А тебе раз и навсегда запрещаю приходить ко мне с подобными глупостями.

Вернулась старая служанка к газели и с плачем рассказала, как принял ее Дарай.

— Уж ты, моя голубушка, забудь о нем, нет у него больше сердца к тебе, забыл он обо всем, что ты для него сделала, — произнесла она с жалостью, печально качая головой.

Застонала тогда газель от боли и вымолвила тихонько:

— Иди же, матушка, еще раз к моему господину и скажи: «Умирает уже газель. Разве не жаль тебе той, которую ты выкупил за серебряный шиллинг, найденный в мусоре?»

И снова пошла старушка к Дараю, повторить ему слова газели, но он, не дав ей и рта раскрыть, закричал:

— Снова ты здесь, старая ведьма! Прочь отсюда, иначе я велю тебя палками избить!

— Я пойду, я пойду, на конец света готова уйти, чтоб только глаза мои не видели такой неблагодарности. Но до этого я обязана повторить тебе слова твоей благодетельницы: «Умирает уже газель. Разве не жаль тебе той, которую ты выкупил за серебряный шиллинг, найденный в мусоре?»

Услышав эти слова, Дарай соскочил с трона, на котором восседал, окруженный придворными, и бешено завопил:

— Пусть издохнет твоя газель и ты вместе с нею! Прочь отсюда! Схватить эту старуху!

С плачем, еле волоча ноги, побрела старая хранительница замка к газели. Остановилась она перед ней, смотрит, но ни слова от жалости вымолвить не может. Газель, тяжело дыша, взглянула на старушку и все сразу сама поняла. На глаза ее навернулись две большие слезы, еще раз вздохнула она, тяжело уронила голову на землю и умерла.

В ту же самую ночь Фатьма, супруга султана Дарая, видела сон. Снилось ей, что она снова в доме своего отца, играет в мяч во дворце. А когда проснулась, то и глазам своим не поверила. Протерла она глаза и снова огляделась по сторонам. Да нет — не сон это: все тот же ее родимый дом, те же самые спальные покои, то же самое ее ложе с серебряными грифами и все те же слуги встречают ее с улыбками, а дорогой батюшка радостно ее обнимает… А султан Дарай и царство его, и свита — все это ей только приснилось…

Дарай также видел страшный сон в эту ночь. Будто он — голодный, в лохмотьях — ковыряет своей палкой в кучах вонючего мусора, выискивая остатки пищи.

— Ох, что за отвратительный видел я сон. Все еще преследуют меня воспоминания о том, что бесповоротно уже минуло! — воскликнул он, вскакивая со своего ложа.

— А ты здесь откуда взялся, старый попрошайка? Негде тебе уж и спать, только на моем дворе? А ну-ка, выкатывайся отсюда поскорей, дармоед несчастный! За работу лучше б взялся, лентяй, чем по мусорным ямам лазить!

Старый хозяин с палкой в руке набросился на Дарая, а тот прыгнул в сторону и опрометью бросился наутек — только пыль поднялась столбом.

О Лейле, о слепом королевиче и о райской розе (Иранская сказка)

У одного дровосека была красавица-дочь по имени Лейла. Больше жизни любил ее отец. Раз собрался он из лесу в город и спросил свою дочь, что привезти ей в подарок. Лейла и говорит:

— Отец, хотелось бы мне иметь гребень из китового уса.

Вернулся дровосек из города и подает дочери гребень из китового уса. Радуется Лейла, расчесывая им свои густые кудри.

Вскоре снова дровосек выбирается в город дрова и смолу продавать.

— Какой гостинец привезти тебе, Лейла? — спрашивает.

— Привези мне, отец, зеркальце, в котором можно весь мир увидеть.

Долго не было дровосека, наконец он вернулся домой. Вынул из-за пазухи чудесное зеркальце и говорит:

— Еле-еле, дочка, я его нашел — это твое зеркальце. А уж как избегался я, разыскивая его по целому свету, — и не рассказать.

Радуется Лейла, в зеркальце поглядывает, ведь весь свет она в нем сможет увидеть, когда захочет.

Но вот снова собирается дровосек в город.

— Что привести тебе, Лейла? — спрашивает он.

— Отец мой, ничего больше не хочу я, одну лишь райскую розу мне привези в подарок.

Ищет по всему белому свету дровосек эту райскую розу для своей дочери, ищет, но найти не может. Наконец удалось ему узнать, что в садах короля Месопотамии растет такая райская роза. Стережет ее страшный Дэв. Но дровосек и не думает об опасности, хочется ему для любимой дочки райскую розу раздобыть. Вот он уже сорвал эту розу, вот уж к самым воротам сада подошел, но в этот момент проснулся Дэв и закричал:

— Отдай райскую розу, ты, наглый человек! А если не отдашь, я ее сам у твоей дочери заберу.

Вернулся отец в свою хижину, отдает своей дочери райскую розу. Лейла даже вскрикнула от восторга и счастья, схватила райскую розу в свои белые ручки, но тут же уколола палец. Капля крови на землю упала, страшный Дэв как из-под земли вырос и с воплем бросился на Лейлу.

Убежала Лейла от Дэва. Бежит, райскую розу к сердцу прижимает, из своих белых ручек ее не выпускает. Дэв в один прыжок уже догнал ее, вот-вот схватит. Лейла назад не оглядывается, лишь гребень свой из волос вынимает и за собой на землю его бросает. В тот же момент на этом месте вырастает лес. Деревья из китового уса ощерились, как острые мечи.