Ловушка для Буратино - Валерий Роньшин

— А зачем она вас разыскала? Наследство хочет оставить?

— Какое наследство? Тетя Лиза обыкновенным библиотекарем работала. А сейчас они с Франсуа на ее скромную пенсию живут.

— А кто такой Франсуа? Муж? Лика рассмеялась:

— Франсуа — это говорящий попугай. Он мне все время говорит: «Дур-р-ра! Дур-р-ра!»

— Как это — тебе?

— А тетя Лиза к нам в гости приехала. И Франсуа привезла.

Слева, в кустах, послышался громкий шорох. Лика испуганно вскрикнула:

— Ой! Там кто-то есть!..

Из кустов выскочила кошка. Она была напугана не меньше Соломатиной. Лика облегченно вздохнула.

— Знаешь, Орешкин, — сказала она, — мне такая прогулка не нравится. Зашли непонятно куда. Еще какой-нибудь маньяк привяжется. Я боюсь.

— Со мной тебе нечего бояться.

Лика посмотрела на худенького Ромку.

— Да?.. А ты хоть драться-то умеешь?

— Еще как умею, — ответил Ромка, который последний раз дрался в детском саду. «Вот бы сейчас и выскочили Димыч с Толстиковым», — подумал он.

В ту же секунду из кустов выскочили два человека в черных масках. Один из них ударил Орешкина по голове. Перед глазами у Ромки все завертелось, и он потерял сознание.

Глава VII Лика исчезает

Очнулся Орешкин от того, что кто-то легонько хлопал его по щекам.

— Ромыч, очнись, — услышал он знакомый голос.

Ромка открыл глаза. До него не сразу дошло, где он и что с ним. Он лежал на скамейке и смотрел на небо. А с неба на него смотрела бледная луна.

Рядом со скамейкой стояли Димка и Леша.

Орешкин приподнялся и сел. Голова гудела.

— Ну как ты? — участливо спросил Молодцов.

— Как, как, — морщился Ромка от головной боли. — Вы что, офонарели?! А ну признавайтесь, кто из вас меня по башке звезданул?

— Мы тебя по башке не били, — сказал Димка.

— Да, да, — подтвердил Леша, — не били. Мы вообще дорожки перепутали. Мы вон в тех кустах сидели. — Махнул он рукой в сторону. — Сидели, сидели, а вас нет и нет. Ну, Дима и пошел на разведку.

— Ага, — подхватил Молодцов. — Пошел я на разведку, гляжу — ты на земле валяешься. Мы тебя на скамейку перенесли.

— А Лика где? — тупо спросил Орешкин.

— Откуда мы знаем? — пожал плечами Толстяков. — Мы ее не видели.

До Ромки наконец дошло.

— Так это были не вы?! — Он возбужденно вскочил со скамейки. — Представляете, пацаны, на нас бандиты напали! В черных масках!.. Выскочили из кустов — бац меня по черепушке! Я и отрубился!

Молодцов сразу же почувствовал себя сыщиком.

— Идем на место преступления, — решительно сказал он. — Надо посмотреть, не остались ли там улики.

— Какие улики, Дим? — не понял Леша.

— Улики бывают всякие, Толстый.

— Ну например?

— Например, труп в кустах.

— Чей труп? — одновременно спросили Ромка и Леша.

— Соломатиной, конечно.

— Да ты что, Димыч, — испугался Орешкин.

— А что? Ее вполне могли грохнуть. Вон по телику о таких случаях чуть ли не каждый день рассказывают.

— Ребята, давайте в милицию сообщим, — предложил Толстиков.

— Не дергайся, Толстый, — сказал Димка. — В милицию мы всегда успеем сообщить, тем более что у меня папаша опер. Вначале сами разберемся. Пошли, пацаны.

И ребята пошли к тому месту, где двое неизвестных напали на Ромку с Ликой. На месте происшествия они облазили все ближайшие кусты, но ничего подозрительного не обнаружили.

Мальчики стали кричать:

— Лика-а-а!.. Лика-а-а!.. Солома-а-ати-на-а-а!..

Ни ответа ни привета.

— Слушайте, а где Катька? — вдруг вспомнил Ромка о сестре. — Она ведь тоже собиралась сюда идти.

Димка с Лешей недоуменно переглянулись.

— Действительно, — сказал Димка, — а где Катька?

Стали звать Катьку.

— Катька-а-а!.. Катька-а-а!.. Орешки-на-а-а!..

Тоже ни ответа ни привета.

— Вот чертова чертовщина, — произнес Толстиков, опасливо озираясь. — Надо все же идти в милицию.

— Да отвали ты, Толстый, со своей милицией, — сказал Молодцов. — Ничего ж еще не ясно. Может, Катька решила не ходить. А Со-ломатина домой убежала. — Димка глянул на Ромку. — Ты знаешь ее номер телефона?

— Чей? — спросил Ромка, думая про Катьку.

— Соломатиной.

— Знаю.

— Пошли ей звякнем. У кого-нибудь есть жетон?

— У меня есть, — с готовностью откликнулся Леша, обрадовавшись, что наконец-то можно уйти из темного сквера.

Они вышли на Звенигородскую и нашли телефон-автомат. Ромка хотел набрать номер. Но не тут-то было.

— Черт, номер забыл, — сказал он.

— Давай, давай, Орех. Напряги извилины. Ромка попытался вспомнить. Бесполезно.

В голове словно море штормило.

— Нет. Не помню.

— А где она живет, знаешь?

— Знаю. У Таврического сада.

— Тогда погнали к ней. Пока еще метро работает.

— Ребята, может, вы без меня сходите? — просительно сказал Толстиков. — А то, если я поздно домой вернусь, меня родичи сожрут.

— Так уж и быть, Толстый, шуруй к своим родичам, — разрешил Молодцов.

Мальчишки пошли к метро. Леша доехал до «Владимирской», а Ромка с Димкой поехали дальше. До «Чернышевской». Оттуда до Таврического сада было рукой подать. И уже через десять минут друзья стояли у Ликиного дома.

— Вон ее окна, — показал Орешкин. — Где?

— Да вон. Отсчитай от угла двенадцать окон, это и будет квартира Соломатиных.

— Сколько отсчитать?

— Двенадцать окон. Димка присвистнул.

— Ничего себе хибарка. У Соломатиной что, папаша — «новый русский»?

— Вроде того, — ответил Ромка, не вдаваясь в подробности. — Четвертое и пятое окна — Ликины. Видишь, не горят. Значит, ее дома нет.

— Может, она уже дрыхнет. Ребята вошли в подъезд.

— Ты иди, а я тебя здесь подожду, — сказал Димка.

— А если ее дома нет, тогда что? — спросил Ромка.

— Скажешь, за тетрадкой пришел.

— Привет. За тетрадкой в двенадцатом часу ночи.

— А что тут такого?

Орешкин поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка.

Дзинь-тринь-дринь… — раздался очень мелодичный звон внутри квартиры. За дверью послышались торопливые шаги. Затем все стихло. Видимо, Ромку внимательно разглядывали в глазок.

— Тебе чего, мальчик? — наконец спросил женский голос.

— Извините, пожалуйста, — сказал Орешкин. — А Лика дома? Я ее одноклассник.

Дверь приоткрылась на длину предохранительной цепочки. В образовавшуюся щель выглянула женщина средних лет.

— Зачем она тебе?

— Тетрадку забрать.

Женщина сняла цепочку и впустила Ромку в квартиру.

— Проходи. Какую тетрадку?

— По химии. У нас завтра контрольная. Мне надо формулы повторить, — нес всякую чепуху Орешкин.

Женщина молча слушала.

— Ну и что ты хочешь? — спросила она, когда Ромка замолчал.

— Тетрадку, — промямлил Орешкин. Женщина нервно сплела и расплела пальцы.

— Я не знаю, где искать твою тетрадку.

— Так Лика знает.

— Лики нет. Она уехала в Москву.

— В Москву? — опешил Ромка. — Когда?..

— Сегодня днем.

У Орешкина челюсть отвисла от такого ответа.

— А зачем она туда поехала?

— В гости к бабушке.

— К какой бабушке? — вконец запутался Ромка.

Лицо женщины пошло неровными красными пятнами.

— К обыкновенной! — вдруг сорвалась она на крик. — Иди, мальчик! Иди!.. — Женщина чуть ли не вытолкнула Орешкина на лестничную площадку.

Дверь захлопнулась. Ромка сбежал вниз по лестнице.

— Ну что, Орех? — спросил Димка. — Дома?

— Нет. К бабушке уехала.

Теперь настал черед опешить Молодцову.

— К какой бабушке?

— К обыкновенной. В Москву. Сегодня днем, — выпалил Орешкин.

— Ромыч, я смотрю, тебе по мозгам здорово врезали. Как она могла днем уехать в Москву, если вечером ходила с тобой в театр?

— А я знаю? Ее мать так сказала. — Ромка озадаченно почесал затылок. — Прямо мистика какая-то получается.

Димка задумался.

— Нет тут никакой мистики, — подумав, произнес он. — Просто она тебе соврала.

— Соврала? — изумленно глянул на друга Ромка.

Молодцов молча кивнул.

Глава VIII «Ночные призраки»

Димка был абсолютно прав. Ирина Сергеевна Соломатина, мать Лики, действительно соврала Ромке. Но на это у нее имелись веские причины.

За час до прихода Ромки в квартиру Соломатиных кто-то позвонил. Ирина Сергеевна посмотрела в дверной глазок, но никого не увидела.

Тогда она приоткрыла дверь и выглянула на лестничную площадку. Пусто. Тут ее взгляд случайно скользнул вниз. На коврике лежал конверт. Ирина Сергеевна подняла его. Конверт был не надписан и не заклеен. Внутри него находился сложенный пополам листок бумаги. Ирина Сергеевна достала этот листок и развернула.

В первое мгновение она даже не поняла, что это за бумага. На чистый лист были наклеены буквы, вырезанные из журнала. Буквы были разной величины и складывались в слова: