Куколка - Роберт Рид

Несмотря на бедность планеты, на ней сохранилась жизнь. Бактерии Лильке оказались вялыми, так как черпали энергию в анаэробном химическом процессе; судя по их количеству во льду, на большой улов не стоило рассчитывать. Лильке и Наврен предупредили остальных, что даже подо льдом, в потайных океанических садах, жизнь скудна. Однако найденные создания выжили, невзирая на враждебные условия, и тем вызывали восхищение: они просуществовали несколько миллиардов лет, при них погибали светила, при них жалкий конец постиг Землю...

Эджи созвал общее собрание и дал людям и фукианам задание найти способ проникнуть в глубь загадочного моря. Наврен предложил прибегнуть к ядерным зарядам и таким способом к концу дня прорваться через двухкилометровую ледяную толщу. Однако победил более консервативный подход. Мощные реакторы звездолета закачают тепло под ледяной колпак и прогрызут таким образом глубокую дыру; ввысь взлетит фонтан горячего пара, который немедленно замерзнет и упадет в виде снега. Впервые за огромный срок на планете пройдет долгий спокойный снегопад.

Сарри вдруг до смерти захотелось принять во всем этом участие. Однако оборудование — насосы, генераторы и прочее — уже прошло испытание на тысячах подобных планет, поэтому ее помощь свелась к ожиданию в специальном павильончике вблизи скважины и бдению на случай возникновения механических неисправностей, вероятность коих была равна вероятности очередного столкновения с кометой. Для нее, привыкшей к напряженной работе ума, скука была сущим адом. Сарри смотрела на гигантский гейзер, совершенно не слыша его чудовищного рева. Страх, что это и есть миссия, уготованная ей судьбой, холодом пробирался в сердце девушки.

За время дежурства зашло все солнечное ожерелье. Температура опустилась еще на долю градуса, ощущение вечной ночи усугубилось. На второй день, когда Сарри уже раздумывала, не расплакаться ли ей, у нее за спиной появился Млечный Путь — величественный звездный туман, прекрасный, как никогда, поделившийся с рукотворным гейзером сочностью красок.

Следующие несколько часов ушли у Сарри на сочинение поэмы, посвященной подруге. Поэма была вывешена на корабельной кухне. Лильке, впрочем, окончательно переселилась в лабораторию, даже питалась там, наблюдая по двадцать часов в сутки за своими бактериями, а затем предавалась любви с отвратительным Навреном. Эджи был первым, кто отдал должное поэме, отметив ее образность и глубину мысли. Потом ее прочли фукианы и люди; судя по всему, она всем пришлась по душе. Наврен заинтересовался поэмой последним. Пока он читал, Сарри ужинала, готовясь к язвительным выпадам. Он наверняка раскритикует ее за непонимание физической природы газоизвержения и фазовых перемен. Однако этого не случилось: отвратительный Наврен одобрил труд поэта веским кивком.

Следующим утром Сарри направилась на свой пост. Скважина находилась в нескольких километрах от звездолета. Пока она спала, началась пурга; снег мешал движению. Вокруг была черная, как смоль, ночь. Ориентироваться приходилось по встроенным в скафандр приборам. Внезапно перед ней возник чудовищный черный шар.

Сарри вскрикнула. Это было, судя по всему, какое-то совершенно неведомое существо. Глаза отказывались отыскать в его облике что-либо даже отдаленно знакомое. Она отступила и инстинктивно подняла руку, готовясь отразить удар. Спустя мгновение ее осенило: даром, что ли, она — Голос? Тихим шепотом она поздоровалась с существом сразу на многих языках, робко уповая на понимание.

— Привет, — ответило чудище. За стеклянной маской расплылась улыбка.

Она поняла, кто стоит перед ней. Шаром он выглядел из-за скафандра. Приглядевшись, она разобрала на шлеме опознавательный символ — человеческую фигурку, а потом узнала самоуверенное лицо с острыми чертами.

— Наврен? — ахнула она.

Он ничего не сказал — очень несвойственное ему поведение, — а протянул ей блокнотик. Убедившись, что она его ухватила, он беззвучно пропал в метели. Оставленные им глубокие следы тотчас стал засыпать снег. Как будто встречи не было вовсе...

Сарри без происшествий добралась до павильона, сменив отчаянно заскучавшего специалиста по нервной системе внеземных существ.

Оставшись наедине, она открыла блокнот Наврена. В нем оказалась длинная поэма о гейзере, извергающемся на другой планете. Она поняла, что речь идет об ином, сине-зеленом мире. Судя по усыпанному звездами небу, дело происходило где-то в центре Млечного Пути. Автор не был указан, однако не вызывало сомнений, что стихи были сочинены другим человеком-Голосом. Более того, рифмами и образами поэма почти не отличалась от той, что сочинила Сарри. В ней даже фигурировали те же символы... Гейзер связывал воедино жизнь и звезды, чувство и целесообразность, органическую жизнь и благословенных Наставников... Но больше всего Сарри огорчило то обстоятельство, что это произведение было, безусловно, совершеннее ее опуса. И совершеннее всего того, что она сотворила за свою жизнь.

Стоило ей прочесть переданную Навреном поэму один-единственный раз — и текст исчез из блокнота, словно растаял. Он продолжал жить только в памяти Сарри.

Дождавшись возвращения на вахту невролога, она поспешила к Наврену. Прежде чем она открыла рот, он заявил:

— Я тебе ничего не давал. Если ты станешь утверждать обратное, я рассержусь.

Он мастерил какое-то устройство, скорее всего, собственной конструкции. В мастерской было шумно и тесно от приборов, но кроме них двоих, здесь не было ни души. Тем не менее что-то принуждало Сарри то и дело оглядываться через плечо.

— Я ожидал от тебя большего, Сарри. — Он продолжал сборку. — Славный Голос взирает на Вселенную чужими глазами. Я прав? Смотри мне в глаза! Посмотри и скажи, что я вижу.

Она ненавидела его.

— Оставь меня, — простонал он. — Убирайся! Не мешай работать.

Они достигли живого моря строго по расписанию.

Успех был отмечен короткой праздничной церемонией: Наставники поблагодарили живых существ за усердную работу. Насыщенная жизнью вода сама поднялась на два километра, далее была перекачана мощными насосами в изолированные трубы, а оттуда — в специально опорожненную емкость из-под горючего и в аквариум Лильке. В лаборатории столпились члены команды, чтобы взглянуть на плоды своих усилий. Один из фукианов, умудрившийся протиснуться в узкий проход, утверждал, что видел слабое свечение.

— Пить надо меньше! — заявила ему Лильке. Коллега, чей организм не выносил этанола, был поставлен на место.

Незанятые в эксперименте представители органической жизни сгрудились в проходе и повели излишне громкий разговор. Генетик, стараясь не обращать на них внимания, приступила к первым опытам.

Вода была обжигающе холодной и богатой химическими элементами, что предсказывалось заранее, однако в ней обнаружилось много свободного кислорода. Последнее оказалось многообещающей неожиданностью. Наврен, не отходивший от своей возлюбленной, сказал:

— Невозможно!

Потом начал, посмеиваясь, предлагать объяснения. Каталитическая реакция между водой и ионами металлов? Или: взаимодействие воды и горячей магмы? Или: это вода и жизнь?

Эджи, верный своей роли, оставался в лаборатории. Он стоял почти без движений, с застывшей маской полного доверия и удовольствия от происходящего.

Обнаружить жизнь не составило труда. Неожиданностям не было числа. Биомасса оказалась в двести — триста раз внушительнее, чем предполагалось. Еще удивительнее были местные жизненные формы. Пойманные окуляром стереомикроскопа, они превратились в объемные фигуры, повисшие в воздухе над центральным столом лаборатории. Лильке вскрикнула, как от боли. Бактерии метались в капле, словно ожившие зернышки, испуская свечение, будто светлячки. Даже Сарри, застрявшая в узкой двери, знала, что это означает: перед ними были микробы неведомой разновидности, обладающие совершенно непонятным метаболизмом, позволяющим свободно расходовать энергию.

Все дружно затаили дыхание; одни смотрели через плечо Сарри, другие довольствовались портативными мониторами. То было потрясающее мгновение, сродни священнодействию.

Внезапно в поле зрения появилось еще что-то — настоящее чудовище. Огромное, расплывчатое, могучее, оно не сразу было взято прибором в фокус; когда же оно предстало во всей своей красе, то зрители быстро сообразили, что перед ними.

Это было простейшее. Сарри умела по виду распознавать развитые организмы. Его аналоги проживали на бесчисленных планетах. Ядро, крупные пищеварительные вакуоли в жидкой среде. Глаз не мог уследить за ускоренным трепетом густых жгутиков, подчиняющихся примитивным рефлексам. Чудовище деловито пожирало беззащитных бактерий, а потом с поразительной скоростью преодолевало огромные расстояния — в фигуральном смысле, конечно, — и исчезало из виду. Фокусировка начиналась снова.