Дом на краю земли - Лука Люблин

– А к кому же?

– Да, тут дело вот в чем… – Труский пока занимался наиболее выгодной формулировкой мысли был удивлен такой спокойной реакции от дяди Гены и его дальнейшего внимательного слушания. – Мы правда вам верим, что вы видели каких-то чертиков, но все-таки, нам кажется, вам стоит пройти хотя бы начальную консультацию у доктора. Я думаю, вам станет только от этого лучше, правда. И еще, – не дал себя прервать Труский повысив голос и продолжал убеждать дядю Гену. – может быть, он вам поможет лучше справиться с этими чертами, мы все-таки пока дети, неопытные, а вас будет слушать явно умный человек. Ну я на это надеюсь.

Дядя Гена недоуменно смотрел на Труского, ища скрытые хитросплетения под его словами, но через мгновение он поменялся в лице и с жаром выпалил:

– А пойдем! И вправду, че я с вами тут слоняюсь по улицам, может там я найду нормальную помощь. Давайте, товарищи, ведите меня в вашу лечебницу. Там-то, надеюсь, все устроится как надо.

– Так далеко идти не надо, мы уже на месте. – показал Труский через дорогу, обрадованный такой легкой реакции от дяди Гены.

Спустя полчаса Флидерин и Труский сидели в коридоре, рядом с кабинетом психиатра и молча ожидали дядю Гену с врачом. Коридор пятого этажа был пуст, только порой проходили медсестры и врачи, провожая подозрительным взглядом двух молодых человек, сидящих у психиатрического кабинета. Никогда бы они не подумали, что жизнь доведет их до такого сюра. Флидерин с Труским нехотя взяли на себя роль заботливых родителей с нетерпением ожидающих выхода своего ребенка, а самое главное мнение врача.

Как только дверь громко распахнулась и из нее пока вышел счастливый дядя Гена, двое молодых людей подпрыгнули со своего места и вопросительно смотрели на психиатра. Тот же не преминул утолить их любопытство:

– Ваш отец замечательный, здоровый человек в самом расцвете сил! Геннадий, вот возьмите баночку, в конце коридора, налево будет туалет.

– А я говори-и-ил! – самовлюбленно сказал он подросткам, уходя с банкой по коридору.

Они, естественно, не придали его словам большого значения и все так же ожидали ясных ответов от психиатра, который, казалось, что пугало их, был вполне удовлетворен теми красноречивыми словами про дядю Гену. Видя их жажду на подробности, он продолжал:

– Сейчас, твой папа, пойдет сдаст анализы и мы проверим что да как у него со здоровьем. А так, можете не переживать, дети, с головой у него все в порядке.

– Доктор что вы несете?! – не выдержал Труский. – Как он может быть психически здоров? Он вам рассказывал про чертиков?

– Да, ваш отец поведал мне эту страшную историю. – спокойно отвечал доктор на одном тоне. – К сожалению, в этом мире происходят вещи, с которыми мы совладать никак не можем, поэтому такая реакция вполне себе ожидаема и адекватна.

Флидерин и Труский до сих пор не понимали, о чем говорил врач.

– Ну, дорогие мои, с чертами шутки правда плохи, так что вы молодцы, что вместе с ним покинули временно дом. Я бы вам советовал остаться на ночь в другом месте, пока там все не уляжется.

– Доктор! – уже крикнул Труский, удивляясь самому себе. – Какие к черту чертики?!

– Самые обыкновенные черты. Они всегда были, есть и будут, главное не злить их.

Флидерин с Труским не верили своим глазам и ушам. «Может быть это все сон?» – подумали оба одновременно.

– То есть, – уже спокойным, размеренным тоном говорил Труский. – вся история про чертиков это правда?

– Ну, конечно! А как по-другому может быть? Вы не переживайте так, в этом нет ничего постыдного, что вы не знали о таких очевидных казалось бы вещах. Теперь зато будете осведомлены.

В их глазах прямо сейчас обрушивалась вся объективная реальность – они стояли на грани впадения в чару, забитую доверху сомнениями и конспирологическими теориями. Вот-вот и они уже готовы были перестать доверять самим себе.

– Угу… Понятно. – опустил руки Труский и бессмысленно вперился взглядом в Флидерина. – Ну, раз уж так, тогда мы пойдем? – спросил он напоследок у врача, чтобы точно во всем убедиться.

– Да, конечно, можете идти, только, как я уже сказал. если есть возможность, проведите ночь в другом доме, а потом сами смотрите на ситуацию.

– Хорошо.

В оставшийся путь домой к Трускому они не обменялись ни одним словом, только дядя Гена постоянно бормотал себе под нос еле слышные отрывки слов. Даже взгляды двух молодых друзей не встретились, каждый из них был занят своими мыслями.

Мать Труского была очень гостеприимной и милой женщиной, которая несмотря на неожиданное появление гостей, все равно с доброй улыбкой приняла их и не отказала во временном ночлеге, хоть и беспокоилась насчет своей недостаточной осведомленности о причинах их переночевки в этом доме; от Труского никакой ценной информации она не получила и видела его подавленное, индифферентное состояние, поэтому все равно настояла на своем и добыла нужные причины, но только уже на следующее утро, беседуя с ним наедине на кухне. Однако первый серьезный обмен мнениями после психиатра произошел еще до этого, в ночь, когда Флидерин лежал на раскладном диване в комнате Труского, а второй покоился на своей кровати. Такого долгого молчания он больше выдержать не мог и прервал это продолжительное безмолвие простым вопросом:

– И ты ему веришь? – Труский был убежден в бодрствовании Флидерина и не посчитал нужным предварительно задавать ненужный вопрос, спит ли он.

– Я не знаю.

– Вот и я уже ничего не знаю. – отчаянно ответил он, поддерживая друга теми же тяжелыми, тоскливыми вздохами безысходности. – Ну, если подумать, его бы не держали в этой больнице, если бы он не был хорошим доктором. Типо, есть вообще ему смысл нам врать? Думаю нет, но поверить его словам ваще не могу и не хочу. Знаешь, – продолжал он свой монолог в воздух, особо не ожидая какой-либо поддержки разговора от полностью потерянного Флидерина. – как будто мне сказали в детстве, что деда мороза не существует, только в зрелом возрасте, когда я уже давно сформировал для себя как устроен мир, что точно правда, а что однозначно ложь, но сегодня что-то случилось и теперь уже не так все очевидно. Я не знаю… Я правда не знаю, у меня других слов даже нет.

Он лег на бок, повернувшись спиной к Флидерину и с такими мыслями ушел в слабый, нервный сон:

«Нет, завтра поговорю с матерью. Сто процентов тот мужик над нами пошутил, потому