Приключения Бернарды и Городских мальчиков в нашем мире (СИ) - Вероника Мелан

— Пьянею. Только мой организм умеет входить в режим очистки от интоксикации. Я же нейрограф. Тебя, вон, за минуту на ноги поставил… сейчас и остальные подтянутся, сделаю из них бодрячков. У нас сегодня большие планы?

— Наполеоновские.

— Какие?

— Ну… очень большие.

— Тем более, пора всех будить.

— Ага. С меня хватит столицы. Как только все позавтракают, покатаю вас по миру.

Заслышав приближающиеся шаги, Мак наконец разлепил глаза; тот, кто храпел справа — а им все-таки оказался Дэйн, — тоже затих, предчувствуя не то скорую тряску за плечо, не то бодрящую инъекцию в пятую точку.

— Доброе утро всем! Алло! Кто еще не проснулся, просыпаемся и встаем! В очередь за таблеточками от жадности, за пилюльками для очистки тела и мозгов, за тонизирующим массажем шеи!…

Эльконто, не открывая глаз, раздраженно почмокал губами.

— Иди сюда, рыжий, сядь на мой ботинок, я тебе такой массаж сделаю…

— А Дэйн, который вчера путался с геем, приняв его за девушку, подлежит дополнительному осмотру…

— Что?!

Для того, кто еще минуту назад видел сладкий сон, снайпер поразительно быстро принял вертикальное положение и увидел давящегося в кулак от смеха доктора.

— Да что ж ты за изверг-то!!! Даже проснуться нормально не даешь!

— А нормально — это как?

— Медленно…

— …и ласково? Ну, иди сюда, я тебя обниму. Утренний %№*# не обещаю, но через штаны пощупать могу…

— Ну, все! — Пошатывающийся Дэйн, напоминая выползшего из берлоги медведя, поднялся с разложенного кресла, в котором провел ночь, навел прицел красных глаз на Стива и всей тушей рванул вперед. — Сейчас ты у меня получишь, дохтур… За все твои шуточки… за все мои страдания…

Когда топот, звук сдвигаемого подошвами паласа и рык затих где-то за дверью, Аллертон наконец позволил себе рассмеяться в голос.

*****

Пятнадцать минут спустя — свежие, переодетые (да, на три минуты все-таки пришлось закинуть их к гостиную к Дэйну) и значительно пободревшие после выданных Лагерфельдом пилюль ядовито-красного цвета — мы все вместе завтракали и занимались обсуждением планов на день.

— Я за архитектуру!

— А я бы на водопад посмотрел…

— А что за колесо обозрения, о котором ты говоришь? Высокое?

— Так, господа, надо решить, с посещения чего мы начнем….

В ход шли булочки с джемом, тосты, блины, пирожки и даже шоколадные конфеты — пригодилось абсолютно все, что находилось на столе. Конвейер из голодных ртов был готов перемолоть все, вплоть до ножек стола. Сыр, ветчина, бекон, вареные яйца — все, что входило в состав готовых завтраков, умялось на считанные минуты…. В том кафе, где этим утром готовили заказ «to go», пришлось соврать, что ко мне приехали дальние родственники. Голодные и все разом.

Парень на кассе посмеялся.

— Решено! — Я подняла глаза и оглядела своих «туристов». В светлой просторной комнате, куда через окна светило яркое весеннее солнышко, а кофейный аромат пропитал и диваны и подушки, продолжали голосить на разные лады. — Сегодня мы ухватим столько, сколько сможем. Все поели?

Великая Китайская стена.

Шэньян, Ляонин. Девять утра местного времени.

Здесь царил дух навсегда застывшего времени.

Мощь, питающая кладку из-под земли, широкие каменные ступени, бесконечная череда бойниц, простирающихся до самой башни, стоящей в отдалении на горизонте. Здесь чередовалась энергия поколений, пробиваясь сквозь зыбкую ширму настоявшего, доносились голоса тех, кто много столетий назад канул в историю, их слова вплетались в потоки воздуха, чтобы позже быть услышанными теми, кто придет после. Здесь, рассеявшись, словно туман над долиной, стоял Дух Силы, той самой — древней, могучей и неодолимой, что сделала это архитектурное сооружение столь уникальным в своей неприступности.

То была Стена.

Здесь тишина состояла из неслышных завываний ветра, долетевшего с холмов и запутавшегося в терракотовой глине, отдаленного щебета птиц, живущих в соседствующем с молчаливым хребтом лесу, и редком постукивании перекатывающихся камушков, задетых неосторожной подошвой туристического ботинка.

«Не тревожь…» — будто бы говорила замершая змеиная спина, изгибаясь по холмам до самого горизонта — спина спящей эпохи, символ нерушимости. — «Не видишь?… Тихо… Хорошо… Замри и прислушайся…»

Казалось, стоило замереть и утонешь.

Скелет мифического китайского дракона — вот на чем стояли мои подошвы. Шепот щебня, застывший взгляд пустых бойниц, лапы, вросшие в землю…

Мужчины, стоявшие позади, молчали. Здесь настроение задавали не посетители, его задавала окружающая природа и величавая монументальность бытия.

Осторожно дотрагивался до лба ветерок, шевелил волосы, неслышно спрашивал: «Красиво, да?»

Красиво.

— Мда…. — только и произнес Аарон Канн, медленно оглядывая окрестности. — Не знаю, что за история у этой нации, но воевать и строить они умеют.

Водопад Игуасу. Южная Америка.

Мисьонес. Полночь.

Ливень колотил по курткам отбойными молотками; грохотало повсюду: из туч, извергающих молнии каждые двадцать секунд, и от воды, стекающей вниз по камням со скоростью сорвавшегося в бездонную пропасть локомотива.

Двести сорок потоков, одновременно сливающие воды в бурлящую воронку, отвесный обрыв, на который мы попали благодаря мне, и кромешная темнота вокруг. Если бы не вспышки молний, казалось бы, мы в аду — сыром, громыхающем непонятно чем, завешенном моросью аду.

— Твою мать! Скользко-то как! И вся одежда насквозь…

— Блин… ни тента, ни зонта! Ди! Это что за место такое?!

— Ох, тут лететь! — Мужской силуэт отшатнулся от обрыва.

Я хохотала.

Джунгли. Ночь. Рядом один из самых высоких водопадов мира, который почти не видно, и ливень, хлещущий, как из ведра. Вот тебе и снова издержки работы телепортером. Кто-то просто забыл посмотреть карту часовых поясов.

— Сейчас… сейчас унесу! — прокричала я в ответ. — Я думала, тут как на Ниагарском: подсветка, лодочки и все прочее… Точно не хотите задержаться? В джунглях еще и живности ночью полно — повеселимся…

Баал уже приклеился к моим холодным пальцам. За ним в рядок собрались и остальные, приготовились линять из грохочущей сырой полночи.

— У-у-у… какие цацы! — Выпученные глаза спецотряда во вспышках рвущихся над головой молний заставляли меня покатываться со смеху. — Окей, все полюбовались водопадом? Даем деру?

Никогда я еще не слышала более слаженного положительного ответа.

Сорок минут спустя, уже переставшие трястись, сухие, переодевшиеся в гостиной у Дэйна, но все еще ошалевшие от случившегося, мы пили кофе в одной из теплых кофеен Санкт-Петербурга.