Московские загадки - Нина Молева

1-й х а л д е й (шепотом). Товарищ!

2-й х а л д е й (подскакивая от неожиданности). Чево?

1-й х а л д е й (кивая на печь). Известно чево!

2-й х а л д е й (разводя руками). А ничево!

1-й х а л д е й (изумленно). Совсем ничево?

2-й х а л д е й (решительно). Как есть ничево!

1-й х а л д е й (в остолбенении). И не обгорают?

2-й х а л д е й (с досадой). Где там – песни поют!

1-й х а л д е й (не веря своим ушам). Поют?! (Деловито). И давно запели?

2-й х а л д е й (безнадежно). Да вон, слышь, только в силу входят!

1-й х а л д е й (вынося приговор). От беда так беда!

2-й х а л д е й (совсем понуро). Куда хуже!

1-й х а л д е й (оживляясь от неожиданно пришедшей мысли). Разве перед концом запели?

2-й х а л д е й (доволен тем, что наконец видит растерянность у слишком бойкого товарища). Чьим концом-то?

«Столбцы» подробно описывали и внешний вид певчих на каждый день. Появляться на людях им приходилось ежедневно, постоянно меняя наряды. Алые штаны, разноцветные кафтаны с серебряными пуговицами, на беличьем меху – с позолоченными, высокие суконные шапки, отороченные бобром, суконные рукавицы с песцом, сапоги сафьяновые желтые, зеленые, красные – трудно себе представить более праздничный вид. Расходные книги учитывали каждую мелочь (пуговиц могло быть по шести – не больше!), благо вся одежда царских певчих была казенной. Иначе разве «собьешься» на все «перемены» платья, которые им полагались. Даже в цветистом царском поезде на улицах Москвы таких щеголей нельзя не заметить – иностранные путешественники единодушны в своих восторгах. А к тому же сбруя с серебряным набором (это уж свое!), шитые разукрашенные седла, холеные кони. Но дело не только во внешнем виде.

Богато наряжать нужно было и челядь – простых слуг. Только певчих не сравнишь ни с какой челядью. Жили они привольно, широко, в собственных дворах, притом не пожалованных царем – купленных. После нескольких лет работы в хоре денег легко хватало на жизнь, хотя большинство певчих были родом из других городов и оказывались в Москве поначалу с пустыми руками. Хватало средств и на собственных холопов. Не каждый на Руси тех лет имел право на крепостных, но за певчими оно признавалось безоговорочно. Что там посадским людям – дворянам делало честь оказаться среди певчих дьяков: та же царская служба, только особо почетная, ценимая. Так и выходили в случае необходимости на защиту Москвы государев певчий дьяк, «славный» баритон Роман Осипов с пищалью, а рядом «человек его» Ромашко Осипов с рогатиной или «великий умелец пения» Иван Микифоров – тоже с холопом и тоже с огнестрельным оружием.

Среди всех хоров первое место принадлежало царскому – не патриаршему. Появлялись и совершенствовались в эти годы в Западной Европе многие духовые музыкальные инструменты – певчие сразу начинали петь в сопровождении каждого из них. Образовывались музыкальные ансамбли – певчие выступали и с ними. Обычно в первой половине XVII века это было несколько тромбонов, литавры, «скрипотчики» – скрипачи и орган. И еще певчие сочиняли музыку. Первые русские композиторы, чьи имена дошли до наших дней, были из их числа – Михайла Сифов, Дьяковский, Василий Титов. Они же ввели партесное – многоголосное пение, которое фиксировалось в записи при помощи нотного стана. Ему учили специально выписанные из Украины учителя, а выдержать настоящую борьбу за подобное новшество предстояло царскому хору.

На высших государственных чиновников не подействовали никакие царские приказы и пожелания. Все, как один, они наглухо закрыли ворота своих дворов перед присланными к ним от государя певчими с традиционным «славленьем». Нового пения они не собирались слушать. Царь Алексей Михайлович немедленно отозвался на немыслимое непослушание указом 1677 года: «Учинили то дуростию своею не гораздо, и такого бесстрашия никогда не бывало, что ево государевых певчих дьяков, которые от него, великого государя, славить ездят, на дворы к себе не пущать, и за такую их дерзость и бесстрашие быть им в приказах бескорыстно, и никаких почестей и поминков ни у кого ничево и не от каких дел не иметь. А буде кто, чрез сей его государев указ, объявится в самом малом взятии им корысти, и им за то быти в наказании». Кому бы могло прийти в голову, что за неприятие нового искусства лишишься основного источника доходов – права брать взятки!

Сто восемьдесят певцов – в таком огромном хоре не нуждалась ни одна православная церковная служба, попросту не была рассчитана на него, да и дворцовые церкви, кроме соборов, не отличались вместительностью. Но как раз столько певчих насчитывал во второй половине XVII столетия царский хор – около пятидесяти певчих дьяков и вспомогательный состав, годами служивший без окладов, в надежде на освобождающиеся штатные места. Для этих певцов дело обходилось поденным кормом: день пел – за день получил. При этом ни дисциплина, ни требования к ним не снижались. Но из их-то числа и выбирались халдеи, каждый год другие. Совершенно очевидно, подобного рода исполнительские возможности не были среди певчих исключением.

1-й х а л д е й (шепотом). Товарищ!

2-й х а л д е й (громко, равнодушно). Чево?

1-й х а л д е й (с испуганным любопытством). Поют?

2-й х а л д е й (так же нарочито громко и без выражения). Индо голосят.

1-й х а л д е й (с досадой). А прах их бери! (Смотрят друг на друга.)

2-й х а л д е й (заговорщически). Может, уговорить?

1-й х а л д е й (удивляясь). Как уговорить?

2-й х а л д е й (оживляясь и словно обращаясь к отрокам). Да, мол, вас царь Навуходоносор все едино порешит, а у нас детки малые, семеро по лавкам…

1-й х а л д е й (развеселившись). Осьмой в пути!

2-й х а л д е й (продолжая в том же тоне). Так что сжальтеся, любезные, помрите по доброй воле.

1-й х а л д е й (решительно). Не уговорить!

2-й х а л д е й (растерянно). Это почему?

1-й х а л д е й (деловито). Больно громко голосят!

2-й х а л д е й (терпеливо поясняет). Дак ведь царская воля.

1-й х а л д е й (отмахиваясь). Царская-то царская, да шкура-то свойская. (Его осеняет мысль). А ну как Навуходоносор от единого огорчения помрет – супротивства себе не потерпит?

2-й х а л д е й (подхватывая). А што? Тогда пущай громче голосят. Глядишь, и мы, грешные, целы останемся, с царским гневом не сведаемся!

1-й х а л д е й (кричит). Эй вы, покойнички-негорельцы, шуми веселей, глоток не жалей, Навуходоносору на огорчение, добрым людям на удивление.

О б а в м е с т е. Эх-ма!

Значит, певчие в роли халдеев должны были сыграть царских слуг в чем-то на манер скоморохов и все же иначе. По образу они представляли двух мужиков, хитроватых, ленивых и никогда не теряющих насмешливого отношения к происходящему, касалось ли это их хозяина – язычника Навуходоносора, праведных отроков или небесного знамения. Скоморошьи одежды давали большую свободу в поступках и особенно словах. А вот слова – частью они представляли импровизацию исполнителей, как в классической итальянской комедии масок, но в основном сочинялись безвестными литераторами, от талантливости которых во многом и зависел успех представления. Все просто: не было бы сочинителей – не было бы и дошедших до нашего времени записанных текстов.

Но времена менялись. С вступлением на престол подростка Федора Алексеевича закрылась существовавшая со времен Бориса Годунова Потешная палата в Кремле, были свезены на один из подсобных – «рабочих» – дворов декорации, реквизит, красавцы органы, запрещены всякие спектакли, инструментальная музыка и… «Пещное действо». Шли 1670-е годы.

Для очередных реформ понадобился приход очередного царя, на этот раз самого Петра Алексеевича. Известно, что Петр обладал неплохим и хорошо поставленным голосом, пел охотно сам с церковными певчими и разбирался в пении. У придворных певчих он бывает на дому, крестит детей, участвует в семейных событиях и в той же домашней обстановке «поет концерты», как утверждает придворный календарь. А еще царь привлекал своих любимцев к участию в праздничных аллегориях, посвященных различным государственным событиям, публичных зрелищах, где именно певчие исполняли драматические роли, как тогда было принято, мифологических существ. Всех античных божеств певчие изображали и в знаменитых празднествах Всешутейшего и Всепьянейшего собора. Нептуна, например, долгое время представлял прямой предок И.С. Тургенева – Семен Тургенев. До сих пор не удалось обнаружить портрет «малого Бахуса» – певчего Конона Зотова, но известно, что его на редкость выразительная игра побудила Екатерину I заказать портрет восхищавшего зрителей артиста одному из наиболее известных придворных художников – Ивану Одольскому-старшему.

И снова о московском чуде. Наш театр не только родился самостоятельно, в далеком Средневековье, но он проложил дорогу первым становившимся всенародно известными литературным сочинителям. С их произведениями знакомились тысячи и тысячи людей, в том числе не державших в руках книгу, даже не владевших грамотой, запоминавших на слух веселые, живые и выразительные тексты. Народный театр – народная литература.