Месть Лисовина - Татьяна Николаевна Панасюк

– Нет! Не надо! Пусть живут! Никого мне не надо! – и, прижавшись в бабушке, горько заплакала. За ней заплакала и бабуля.

На следующую ночь в курятнике поднялся переполох. Сначала закудахтали, заметались куры, почти сразу же залился лаем Бойкий, загоготали гуси и закричали индюки. Дед выскочил на улицу, в чем был – в армейских невыразимых, зато с незаряженным охотничьим ружьем наизготовьсь.

Посреди курятника, задней стенкой выходящего на огороды, лежала белая хохлатка лапками кверху. Остальные птицы сидели на насестах, насмерть перепуганные, прижавшись друг к другу. Прибежала и бабуля в ночной сорочке, с накинутым на плечи платком. Увидела в свете фонарика тушку курицы, схватилась за сердце.

– Ой, да что же это!

– Лиса приходила. Спугнули мы ее – видишь, только придушить успела!

– Господи, помилуй! Вот напасть! А я-то хотела куру на бульон!

– Ну и свари, что с ней… даже не укушена… – дед перевернул куриную тушку.

– Вот еще! Вдруг лиса бешеная!

– Провари ее хорошенько, тушенку сделай…

Бабушка, слушая разумные дедовы речи, закипала все сильнее.

– Ты меня не учи щи варить! Ты лучше иди и дырку ищи в сетке, через которую лиса… а почему лиса?

– Да вот и дырка, сейчас закрою, вот и следы лисьи… Вот ведь тварь! И собаки не испугалась!

– А чего ей бояться? Сам сделал, что курятник – часть забора! Додумался! Собака в курятник не влезет, а лиса – нате вам, как в гости пришла!

– Ладно, бери курицу, я завтра как следует стену закрою…

Назавтра ночью оказалась разобранной часть крыши и перебиты яйца, которые бабушка предназначила для яичницы.

– Дед, ну ты глянь, а! – жалобно говорила бабушка, стоя посреди двора с кошелкой битых яиц. – Что не выпила, то побила! Вот ведь бестия!

– Крышу заделаю, укреплю, – ворчал дед.

– Что, ты мне птичник в сейф превратишь? Не превратишь! Поймать ее надо!

После укрепления курятника подлая лисица сделала подкоп в гусятник и загрызла любимого бабушкиного гуся.

– Да что же это, а? Я этого гуся к Рождеству… то есть к Новому году откармливала! А теперь что? – дед только крякал в ответ.

– Капкан поставь! Поставь, говорю тебе! А еще лучше в засаде сядь!

– Да где в засаде? Совсем ты у меня…

– Ах, я «совсем»? Ладно! – с этими словами бабушка, обругав по дороге Бойкого «ленивой скотиной», оставила дедушку с тушкой гуся в полном унынии.

Следующие пять дней бабушка кормила семейство только постными блюдами. Детям подавала по кружке молока, а деду и того не доставалось. Бойкий грустно поедал кашу.

– Нету, милый, тебе мяска! – громко, на весь двор, и чтобы было слышно деду, говорила Бойкому бабушка. – Все твоя лисица сожрала. Да… вот, пока не поймаете, ничего другого и не будет. А то в засаде сидеть – бабушка вам «совсем», капкан вам лень ставить…

– Да не лень! – кричал дед. – Ты сама же первая в него вдряпаешься!

Еще через пять дней лисица удушила индейку. Как она умудрилась – непонятно, индюк – птица большая, но факт был налицо – индейка с перегрызенным горлом и оторванным крылом валялась в птичнике. Бойкий смотрел на это великолепие и облизывался.

Бабушка горько плакала, потом ушла к соседке, рассказывать, как трудно поднять индейку, сколько потеряно денег, и как муж ее, дедок, ничего не может сделать с обнаглевшим хитрым лисом.

– Это не лис, это леший в лисьем обличье на нашу голову свалился, – плакала бабушка. – Ведь он только к нам ходит!

Дедушка поставил капкан. Ради бабушки. А куда его ставить – разве поймешь, где эта тварь пролезет в следующий раз? И попалась в него сама бабушка, решившая забрать яйца как можно раньше с утра – порадовать исправившегося деда. Она забыла про капкан. Крику было – на всю деревню…

И на следующий день дед с Мишаней, несмотря на все объяснения нелепости этой затеи – и что собака не для охоты на лису, и что до зимы еще далеко, и что искать лису – что иголку в стоге сена, и… – оба отправились искать лисицу в огромном лесу. Дед, безуспешно попробовав навести Бойкого на лисий след, решил попытать счастья у лисьей норы – может, лисы сделали новую недалеко от старой?

Добрались. Пес было подбежал к норе, но дед его отозвал – не хотел, чтобы лиса учуяла след собаки. Подошел к норе, изучил следы, потом позвал внука:

– Смотри, Мишаня! Видишь – лисьи следки? – дедушка указал внуку на следы, отпечатавшиеся на влажной земле.

– Вижу… да!

– Вот эти… не топчись, издалека смотри. Веточку срежь мне, я веточкой укажу – вот эти, оплывшие слегка – этим дня три, дождь как раз прошел. А поверх них – видишь след – покрупнее лиса.

– Вижу, деда…

– Так вот. Думаю я, что меньшие следы – это мать-лисица приходила.

– Зачем, деда?

Дед выпрямился, вздохнул:

– Ты понимаешь… мы же ее дом разорили. Хоть лиса – не человек, а тоже чувства имеет. Я так думаю: первые следы, поменьше – это мать. А вторые – смотри, совсем свежий, четкий след поверх – это сам глава семейства забрел. Видно, оба тоскуют… И вот его след – в точь, как у того, кто повадился к нам в птичник охотиться.

– Неужели мстит? – Мишаня аж подпрыгнул, когда эта мысль пришла ему в голову.

– Не знаю. Может, и так. Хотя я о мести лисицы никогда еще не слыхал. Так, Мишаня, подай-ка мне первый капкан…

Дед установил два капкана по обе стороны площадки, прикрыл их травой, подкинул кусочки вяленого мяса как приманку. Выпрямился, вздохнул:

– Ну что, внук, пойдем-ка домой! Дня через три наведаюсь. Думаю, будет тебе шапка, а мамке твоей – лисий воротник.

Родители Миши и Наташи были геологами и по полгода работали за Полярным кругом, оставляя детей бабушке и дедушке. И в школу Мишка ходил то в селе, то в городе. Друзей приобрел – кучу! Всегда ему было весело… А сейчас он шел позади деда, грустный, понурый и представлял, как придет мать-лисица к своей разоренной норе, как попадется в капкан, глупая, умрет от жажды, и как лис прибежит и найдет только ее бездыханное тело… и сам… В носу защипало, и Мишаня решился:

– Деда, а деда!

– Что?

– Слушай, постой-ка… так и есть! Деда, я когда тебе веточку срезал, я, видно, ножик обронил. Можно, я мигом сбегаю за ним?

– Ну, беги! А вот на пенечке посижу, подожду тебя! Бойкого возьми!

– Не надо! – Мишка уже мчался обратно. Добежал до лисьей норы. Никого. Постоял, подумал и решительно разрядил капкан, стараясь, чтобы металлический лязг был как можно тише. Бац – вот и все, Мишаня, не будет у тебя роскошной шапки на зиму, два – и лисий воротник отменяется… Мишка поднялся, отряхнул коленки, вздохнул и, не оглядываясь, побежал обратно. Ему