Предсмертное сообщение - Мария Вячеславовна Чепало

Она позвонила в звонок. Постучала в дверь. Подождала еще пару минут, и решила, что она еще спит. Амина уже сделала шаг назад, как вдруг из дома раздался душераздирающий крик.

В глазах потемнело от страха, а сонный мозг туго соображал. Будто в замедленной съемке, Амина надавила на ручку и дверь поддалась. Степина мама сидела на диване, закрыв лицо руками и горько плакала, а ее младший сын держал бабушку за руку.

И тогда Амина все поняла.

9

Степа лежал на больничной кровати, а около него на стуле уже пару часов дремала мама. Палата была заставлена цветами и фруктами, точно в американских фильмах. Размеренно пищал кардиомонитор, сообщая о нормальном пульсе. Аминина смена уже закончилась, руководитель ее отпустил, но она не спешила уходить. В руках она несла два стаканчика кофе, и как только дверь в палату Степы открылась, его мама вздрогнула на стуле, потирая глаза.

– Возьмите, – сказала Амина, протягивая кофе. – Не хотите съездить домой? Моя смена еще не закончилась, так что я пригляжу за ним.

В уголках глаз мамы Степы скопилась тревога. За эти дни она была вымотана до конца, но оставлять своего сына не хотела. Он еще не пришел в себя, и она боялась, что это произойдет в ее отсутствие.

Но все же желание принять горячий душ и переодеться в чистое взяло верх.

– Спасибо, – улыбнулась она.

Ароматы кофе разлетелись по всей палате, переплетясь с неловким молчанием.

– Как ты узнала, что Степа был в том самолете? – вдруг спросила Степина мама.

Амина смутилась. Неловко было говорить о том, что ее сын, думая, что переживает свои последние минуты, написал сообщение ей, а не своей маме или бабушке. Амина достала телефон и показала смс. Вначале мама удивилась, а потом расплылась в улыбке, от которой у Амины по всему телу пробежались прохладные мурашки.

– Он тебя всегда очень сильно любил, – сказала мама и, допив свой кофе, вышла из палаты.

Через полчаса Степа очнулся. Амина сидела рядом и держала его за руку. Накатившие слезы мешали ей разглядеть его лицо.

Первое, что она сказала ему, было: «Я тоже люблю тебя».

Спустя полгода Степа устроился на работу. Он, конечно, мечтал о должности покрупнее, но на первое место все же поставил любовь. А его любовь не могла покинуть родной город, будучи обязанной проработать в местной больнице три года по целевому направлению.

Еще через полгода Степа и Амина обручились и сыграли свадьбу шестого июня.

Все это могло бы случиться, если бы пятого мая две тысячи девятнадцатого года Степа не сел бы в самолет. Этот день навсегда отпечатался в сердцах людей, пострадавших в той катастрофе и в сердцах их родных и близких.

На похороны Потапова Степана Андреевича тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения все его родственники и близкие надели черное. Все, кроме одной девушки, которую он любил. Она была в ярко-желтом брючном костюме, который символизировал светлую и безупречную жизнь Степы. Он освещал ее жизнь ярче, чем светило солнце на небе в самый ясный день. И это желтое пятно среди десятков черных одеяний вселяло надежду на счастливое будущее.

10

Спустя один год.

У надгробного камня лежала ветка цветущей яблони. Один лучший друг в маленьком городке, где все друг друга знают и ходят в гости без приглашения, навещал на местном кладбище второго лучшего друга. Как ни в чем небывало, он сказал ему «привет» и стал рассказывать новости, которые произошли с ним за этот год. Существенно в его жизни ничего не изменилось – все та же скучная работа программиста, все те же заказчики с их безумными запросами, все та же пустота в сердце от одиночества.

– Я ее последний раз тогда и видел в этом желтом костюме… И ничего не решился сказать. Она страдала. А я даже не подставил ей плечо. Не сказал, что готов быть ей поддержкой. Я никогда не мешал вашим отношениям, ты же мой лучший друг. Но ничего не мог поделать со своими чувствами… Иногда я просыпаюсь среди ночи и думаю о том, как себя ненавижу. Насколько я слабый, если не смог забыть девушку лучшего друга. Мне тебя не хватает. Как бы здорово было бы сейчас подраться с тобой из-за нее. Нет, если бы ты узнал, что я люблю ее, я бы себе этого не простил. Я тогда был бы худшим другом на свете. Ладно, брат, бывай. Я еще приду.

Миша положил руку на надгробие, подумал о чем-то своем, и развернулся, чтобы уйти, как встретил растерянный взгляд Амины.

Она держала в руках сиреневые гиацинты. За год она повзрослела. В глазах ее уже не было того детского максимализма, хотя в уголках губ еще дрожала наивность. В ногах бегал Марши, задорно виляя хвостом.

– Привет, – сказал Миша, но голос его осел, поэтому Амина поняла, что он сказал лишь по движению губ. Она кивнула. – Давно тут стоишь? – Снова кивок. – Да, неловко получилось.

Какое-то время они смотрели друг на друга и их лица не выражали ни единой эмоции, а потом Амина взяла и расхохоталась. Миша растерялся, озираясь по сторонам. Люди на кладбище, до которых доходил ее смех, оборачивались. Миша порадовался, что они стоят слишком далеко, чтобы он смог разглядеть осуждение в их лицах.

А затем он подхватил Аминин смех. Он словно заразился и стал смеяться как обезумевший. И все смущение его вышло через этот смех. И он вдруг подумал о том, как глупо с его стороны было все это время молчать о своих чувствах. С его плеч спал огромный груз. Он смеялся, а на душе было так чисто и просто, что он влюбился в это чувство.

Амина положила цветы рядом с яблоневой веткой, улыбнулась Степиной фотографии, погладила надгробный камень. А затем развернулась, оставив всю грусть за спиной, и сказала:

– Пошли съедим по мороженому?

Примечания

1

Полная кличка Маршмеллоу (англ. marshmallow – зефир).