Смерть по вызову - Андрей Троицкий

Владыкин посмотрел на Ирошникова и неожиданно подмигнул ему одним глазом.

– Кстати, на труповозке платят большие деньги?

– Большие, – ответил Ирошников, разговаривать по душам ему расхотелось. – Триста процентов надбавки за непристижность профессии, плюс левые.

– Почему же вы тогда ушли оттуда?

– Боялся, что сопьюсь. Работа и вправду очень грязная. Этим раньше милиция занималась, перевозила трупы, криминальные трупы. А потом эту службу «скорой» передали. Целый день только и видишь пьяного фельдшера и четыре цинковых корыта в машине и ещё московские морги. Жизнелюбия как-то не прибавляется.

– Деньги просто так не достаются, – Владыкин глубокомысленно посмотрел в потолок на ржавые разводы, напоминающие географические карты, опустил глаза и придвинул Ирошникову протокол. – Прочитайте и в конце напишите своей рукой: с моих слов записано, верно, и мною прочитано.

– И все? – удивился Ирошников, пробегая глазами строки. – Могу быть свободен?

– Конечно, можете, но сперва нам предстоит одно небольшое дельце, много времени это не отнимет. Нужно проехать в квартиру покойной Пастуховой, чтобы на месте произвести некие действия, называемые следственным экспериментом.

– Но ведь следственный эксперимент проводят только в отношении обвиняемых. Разве я уже им стал?

– Если бы вы стали обвиняемым, я предъявил бы постановление о привлечении вас в качестве обвиняемого и заодно уж постановление о заключении вас под стражу. И протокол был бы другим. Словом, все это тонкости следствия, в которые рядовому честному гражданину лучше не вникать, не забивайте себе голову ерундой. А следственный эксперимент можно проводить и со свидетелями, это допускается. Всего лишь проверка ваших, то есть свидетельских показаний, на месте. Только звучит красиво: следственный эксперимент.

Ирошникову показалось, Владыкин хотел ещё что-то добавить, например: глядишь, сегодня ты свидетель, а завтра – обвиняемый. Но следователь молчал. Дочитав протокол, Ирошников, расписавшись на двух страницах, передал его Владыкину. Тот набрал номер внутренней связи, спросил готова ли машина и, поднявшись на ноги, запер бумаги в сейфе.

Очутившись в комнате Пастуховой, Ирошников первым делом внимательно осмотрел все углы жилища покойной старухи и задал самый глупый вопрос из тех, что можно придумать.

– А где лыжные палки, ну, те самые?

– Их уже отвезли, – Владыкин усадил за круглый стол в углу комнаты какого – то белобрысого совсем молодого человека по имени Юра, уже сидевшего рядом с водителем, когда машину подали к подъезду прокуратуры. – И лыжи и орудие убийства отвезли в камеру хранения вещественных доказательств. А вы, Антон Васильевич, присаживайтесь в кресле рядом с диваном. Ведь вы именно на нем сидели в тот день?

– Только кресло стояло ближе к дивану, вплотную.

– Если хотите, можете кресло переставить. А ты, Юра, – Владыкин обратился к молодому человеку, – бери ручку, станешь за мной записывать слово в слово.

Молодой человек кивнул, раскрыл портфель и разложил перед собой бумаги.

– Если не трудно, зажгите свет, – попросил он Владыкина и скрючился на своем стуле.

Владыкин нажал кнопку выключателя, и, подойдя к стене, отделяющей комнату Пастуховой от соседней комнаты, постучал по этой стене кулаком.

– Тут раньше не было стены, – сказал он. – Позже поставили перегородку.

– Уточнить? – откликнулся Юра из своего угла. – Могу в РЭУ слетать.

– Никуда летать не надо, – ответил Владыкин. – Это не имеет значения, когда и по какому случаю соорудили стеновую перегородку, – он распахнул дверь и выглянул в коридор. – Понятые, пройдите сюда.

Ирошников наблюдал, как в комнату, ступая на ципочках, вошел пузатый старик в тренировочном костюме из яркой синтетической ткани. Старик застыл на месте, уставившись на черное в полдивана пятно. Оторвавшись от созерцания пятна, он с опаской глянул на Ирошникова, почему-то не решаясь проходить дальше.

– Вон на стульчик присаживайтесь.

Владыкин показал пальцем на стул в противоположном от Ирошникова углу.

– Благодарю вас, – прошептал старик и, продолжая коситься на Ирошникова взглядом ошалелой лошади, на ципочках добрался до своего места.

Следом за стариком в комнату вошла высокая плоская женщина с собранными в пучок волосами. Сев на табурет рядом с дедом, она целомудренно одернула на коленях самосвязанное шерстяное платье.

– Зайдите и вы на минутку, – Владыкин ввел в комнату тщедушного мужичка неопределенного возраста в черной фуфайке. – Это сосед Пастуховой, – пояснил следователь Ирошникову. – Куличов Иван Агафонович.

Мужчина стоял посередине комнаты, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая то на Ирошникова, то на сидящих в рядок понятых.

– Теперь идите в свою комнату, Иван Агафонович, – Владыкин бережно похлопал мужичка по плечу. – Сядте там, расслабьтесь и просто слушайте. У вас ведь хорошая слышимость в комнате?

– А то как, – Куличов подтянул тренировочные штаны, вздувшиеся пузырями на коленях. – Старуха, бывало, как закашляется ночью, так я просыпаюсь. То есть раньше просыпался.

– Значит, сейчас спокойно спите? – поинтересовался Владыкин.

– Какой уж тут спокой? – Куличов выразительно посмотрел на пропитанный кровью диван. – Все одно спокою нету. Чудится, будто старуха за стеной ходит. То ли диваном скрипит, не поймешь. Ветер на улице, а мне страсти мерещатся. Тут приснилось…

– Хорошо, хорошо, – Владыкин легонько хлопнул Куличова по спине. – Только не впадайте в мистику. Вы мне потом расскажете свой сон, я люблю про сны всякие слушать. А пока идите на свою половину, сидите и слушайте.

Следователь взял Куличова под локоть и вывел за дверь. Через минуту Владыкин вернулся обратно и, расхаживая взад-вперед по комнате, принялся диктовать своему помощнику.

– Пиши, Юра, следующее, – говорил он, меряя шагами жилплощадь покойной Пастуховой. – Протокол следственно эксперимента, дата, год, город Москва. Старший следователь межрайонной прокуратуры, юрист первого класса Владыкин при участии стажера прокуратуры Ливанского свидетелей по делу Ирошникова и Куличова в присутствии понятых, – Владыкин вытащил из кармана паспорта понятых и продиктовал своему помощнику их имена и адреса. – По находящемуся в производстве делу номер такой-то в соответствии со статьями, – продолжая расхаживать по комнате, Владыкин достал из кармана пачку сигарет и распечатал её.

– Указанным лицам разъяснено право присутствовать при производстве следственного эксперимента и делать заявления, подлежащие занесению в протокол. Понятым разъяснена их обязанность удостоверить своим подписями результаты эксперимента после его окончания. Эксперимент проводится в квартире номер двенадцать по такой-то улице. Вход в комнаты один и два раздельный из общего коридора. Стеновая перегородка между комнатами один и два деревянная толщиной в восемь сантиметров покрыта штукатуркой и оклеена обоями с обеих сторон. Двери из коридора в комнаты деревянные, одностворчатые.

Владыкин остановился и прикурил сигарету.

– С новой строки, – перегнувшись через плечо стажера, он заглянул в протокол. – Подчерк у тебя, Юра, красивый, разборчивый. Станешь скоро прокурором.

Молодой человек зарделся девичьем румянцем.

– Пиши так, – продолжил Владыкин свое хождение по комнате. – При производстве эксперимента его участники размещены следующим образом. Свидетель Ирошников и понятые в комнате номер один, где проживала пострадавшая Пастухова. Свидетель Куличов находится в комнате номер два, через стену от комнаты номер один. Перед началом эксперимента всем участникам разъяснены его цели, – Владыкин подошел к подоконнику и стряхнул пепел в цветочный горшок – Полить бы цеточки, а то засохнут, – сказал он то ли стажеру, то ли самому себе.

– А цель такая, – Владыкин шагнул к Ирошникову, протянул ему сложенную вдвое бумажку. – Вы, Антон Васильевич, сейчас несколько раз зачитаете этот текст. Сперва вы читаете в тоне спокойного разговора, не повышая голоса. Так, как мы с вами сейчас разговариваем. Затем перечитываете текст точно таким же ровным голосом. Через минуту повторяете его в повышенном тоне, будто спорите с кем-то. Вам все ясно?

Ирошников кивнул. Понятые переглянулись. Дед в костюме, бросив на женщину выразительный взгляд, чмокнул губами, словно хотел сказать: сколь веревочке не виться, убийцу все равно изобличат и отвесят по всей строгости закона, так что лучше тебе, свидетель Ирошников, сразу облегчить душу чистосердечным признанием. Женщина в ответ шмыгнула носом. Ирошников прочитал записку: «У вас больное сердце. Сегодня вам лучше оставаться в постели и вызвать участкового врача. Пока советую принять нитроглицерин. Вам сразу станет легче».

– Я не советовал Пастуховой принимать нитроглицерин, – сказал Ирошников. – А легче старухе стало после укола.