Сказки старые, да на новый лад - Виктор Моисеевич Важдаев

козлу Пэтену велел воз медным лбом подпирать.

Всех распределил, стал погонять.

— А ну, макаронщики! Чистильщики сапог! Мамалыжники! Альфонсы, мародеры, вшивое племя, тухлый гуляш!

Тронулись в путь. По костям человеческим едут, по черепам стучат, пожарищами городов и сел путь себе освещают, ворованное мясо жрут, краденое молоко пьют, в награбленные одежды одеваются, на срезанные часики поглядывают, чужих жен и детей малых насилуют, кровавые следы оставляют.

Пройдет время, по этим следам гнев народный в Берлин дорогу найдет, сполна за все и всем заплатит.

Едет Гитлер на корыте — впереди своей тройки лихой, как стадо баранов, немецкий народ гонит.

Геринг с Гиммлером обжираются, обпиваются, в роскоши утопают, «СС»-овцы «хайль» кричат, а Геббельс на радостях не удержался, с воза соскочил и мелким бесом сбоку засеменил, на тройку забрехал, болонкой залаял.

Посмотрел Гитлер на север — там Англия, посмотрел на Запад — там Америка, посмотрел на юг — там Африка золотая, посмотрел на восток, а Там Советская земля: «Вот где можно развернуться, пограбить!» Завопил Гитлер на весь свет:

— Не хочу быть повелителем Европы, хочу всем миром владеть! А ну, к рыбке, бегом!

Дал взашей он Герингу и Гиммлеру, на Геббельса цыкнул. Скатились они с воза, к Золотой рыбке понеслись.

Прибегают, друг дружке мешают, наперебой кричат:

— Велел фюрер сказать, надоело ему Европой править, хочет и сушей и морем — всем миром владеть!

Посмотрели — батюшки мои! — рыбка еле дышит, от гитлеровских харчей отощала — кости да кожа остались, золотая чешуя выщербилась, не Золотая рыбка, а так — плотва какая-то.

— Ну, — кричат, — фюрер приказал! Слышишь?

А рыбка молчит.

— Доннер веттэр! Чорт возьми! — вскричали гитлеровцы. — Будешь ты отвечать, неарийская тварь?!

А рыбка молчит, глаза выпучила, чуть жива.

Синее море мрачнее тучи стало, ходит по морю черная буря, так и вздулись сердитые волны, так и ходят, так воем и воют.

Испугались Геринг, Геббельс и Гиммлер. Бежать бросились. Только вернулись, а ледяные волны уж тут как тут. Пиками сверкают, штыками льются, пушками громыхают, самолетами рокочут.

Оглянуться не успели — ни тебе нового порядка, ни фюрера.

В разбитом корыте носится по волнам Гитлер: жрать нечего, пить нечего, деваться некуда. Геббельс еще в воде барахтается, за жизнь цепляется. У Геринга один свиной пятак над водой торчит, а Гиммлер — пузыри пускает, под воду топором ушел, своему фюреру и всей компании дорогу показывать.

Волк и семеро козлят

Поселился на земле Волк.

В те поры, везде, куда ни глянь, — в лесах, в лугах, и на севере, и на юге, и на западе, и на востоке, в своих хижинах, при своих матушках жили козлята, славные ребята.

Захотелось Волку козлятины отведать.

«Дай, — думает, — схожу в Моравию, Богемию, в Чешский лес, за Рудные горы».

Побежал Волк — захрустел костями, застучал когтями, засверкал глазами. На Рудные горы взобрался, оттуда морду вниз свесил и зарычал своим грубым голосом:

Козлятушки, ребятушки! Чешечки, словакушки! Отопритеся, отворитеся, Ваша мать пришла — молока принесла. Полны бока молока, полны рога творога, Полны копытца водицы!

И у самого слюнки текут, зубами от нетерпенья лязгает.

А козлятки отвечают:

— Слышим, слышим — не матушкин голосок. У нашей матушки голосок тоненький, нежный!

И не отворили двери.

Пошел Волк к кузнецу.

Стоит Геббельс, сам от горшка два вершка, и те книзу, хромой, косой, горбатый, вороватый — зато ариец! — немецкое счастье кует.

Обрадовался Волк!

— Геббельс, Геббельс! Сделай ты мне тоненький язычок!

— А ну, высунь!

Высунул Волк