Сказки старые, да на новый лад - Виктор Моисеевич Важдаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кликнул Гитлер клич. Прибежали к нему на подмогу фашисты на букву «Г»: Геринг, Геббельс, Гиммлер…
Ухватились: Гиммлер за Геббельса, Геббельс за Геринга, Геринг за Гитлера, Гитлер за репку. Тянут-потянут, «хайль!»— кричат, а вытянуть не могут.
Хотели позвать Гесса, а тот в Англию удрал. Хотели позвать Гаусгофера, да он у Гиммлера за решеткой сидит. Хотели позвать Рема, да вспомнили, что сами его расстреляли.
Пришлось кликнуть Муссолини. Ухватились: Муссолини за Гиммлера, Гиммлер за Геббельса, Геббельс за Геринга, Геринг за Гитлера, Гитлер за репку, тянут-потянут — вытянуть не могут.
Прибежал Пэтен из Парижа. Да много ли от старика толку: тянуть не тянет, а только песок из него сыплется. Дробь одна получается.
Что тут делать? Пришлось кликнуть сучку. Звали одну, а прибежало сразу три: венгерская, финская и румынская.
Ухватились: Маннергейм за Хорти, Хорти за Антонеску, Антонеску за Пэтена, Пэтен за Муссолини, Муссолини за Гиммлера, Гиммлер за Геббельса, Геббельс за Геринга, Геринг за Гитлера, Гитлер за репку, тянут-потянут… пошла репка из земли.
— Хайль Гитлер! — крикнул Гитлер.
А «репка»-то сама наружу выходит, красноармейским шлемом поднялась. Встал боец — в плечах косая сажень. А уж рядом другой стоит, по другую сторону третий, позади новые бойцы встают, строятся. Рассвирепели фашисты: тянули они только одну репку, а за ней — батюшки мои! — целый огород и, весь советский народ, — штыками ощетинился, пушками насупился, на смертный бой вышел.
Заходила земля, задрожало небо, раскололось— от силищи народной, — Красной Армии на подмогу советский люд идет. Кто смел да умел — врага бьет, а кто смел да не умел — обучается, и стар и млад оружье берет, клич боевой разносится:
— Винтовкой бей, штыком коли, гранатой громи, минометом круши!
Драться так драться, — что русскому здорово, то немцу — смерть!
* * *Знай: не за всякую репку хватайся!
Терем-тюремок
Прибежал Волк в поле. Смотрит, лежит лошадиная голова. Не то самого папаши Фридриха Великого, не то его жеребца. А впрочем, все одно. Не в этом суть.
Волк голову кругом обошел. Морду вытянул, усиками пошевелил, понюхал, мюнхенским пивом отрыгнул и спросил:
— Терем-тюремок! Кто в Тереме живет?
Никто не отзывается.
Постоял Волк, поозирался, да полез в лошадиную голову.
И поселился там.
Вдруг слышит: скок-поскок, топ-топ. Идет нечто: пыжится, куражится, кривляется, ломается, скребется, скоблится, глазами шныряет, хвостом виляет, зубы щерит. Ни большое, ни маленькое — плюгавенькое. Ни зверь, ни птица, ни рыба, ни скотина, ни девка, ни мужчина — хромое, горбатое, волосатое, вороватое.
Подскочило нечто к Тюремку, кувыркнулось, хвост выше головы задрало, постучало:
— Тук-тук! Кто в Тереме живет?
— Я Волк — всех за горло хвать! А ты кто?
— А я Геббельзьяна — всех передразниш, все переверниш.
— Ступай ко мне жить.
Геббельзьяна юркнула в Терем. Стали они вдвоем жить.
Вдруг, смотрят, возле Терема что-то тенью скользит, взад-вперед, взад-вперед.
Прислушались — ничего не слышно. Пригляделись — ничего не видно. Что такое?
Подождали — никто не стучит, никто не просится, а что-то вокруг шмыгает.
Рассердился Волк, морду высунул:
— Р-р-растерзаю! Р-р-расстреляю! Р-р-ра-зорву! А ну, отзовись!
И вдруг кто-то так это учтиво спрашивает:
— А тут нет кошки?
— Кошки нет, зато здесь Волк — всех за горло хвать, да Геббельзьяна — всех передразниш, все переверниш. А ты кто?
— Я страшный Крыс Гиммлер — везде проскочи́ш — на всех доноси́ш.
И он просунул свою острую, прилизанную морду в Тюремок и на скользком носу блестящее пенсне поправил. А голый хвост его неподвижно лежал на земле.
— Хорошее дело! — сказал Волк. — Хороший везде проскочи́ш — на всех доноси́ш никогда не помешает! Ступай к нам.
Стали они втроем жить.
Вдруг слышат: хрюк, храп, хруст по полю разносится. Пригляделись — что-то огромное сопит, колышется. Принюхалось, спросило:
— Хрюк-хрюк! Кто в Тереме живет?
— Я Волк — всех за горло хвать, да Геббельзьяна — всех передразниш — все переверниш, да страшный Крыс Гиммлер — везде проскочи́ш — на всех доноси́ш. А ты кто?
— А я — арийская свинья! Хрюк на вас!
— Ба! Да это ты, Геринг? — обрадовался Волк. — Иди к нам жить.
— Хайль! — сказал Геринг и ввалился в Терем.
Стали они вчетвером жить.
Живут-поживают, под себя нужду справляют, не стесняются: свои звери
