Щелчок. Сборник историй - Алексо Тор

– Фрау! Фрау Вейзен! Открывайте немедленно! Фрау!

Мужчины колотили в дверь более получаса, но та не сдавала своих позиций, отстаивая защиту квартиры. В этом ей помогали все мало-мальски тяжёлые вещи в квартире: банки с краской, мольберты, электрическая плитка и табурет. Даже матрац занял своё место, лёжа поверх всего этого. Такие баррикады не могли долго удерживать врага, но вполне годились для затягивания времени. А времени было катастрофически мало.

Хельга, не останавливаясь ни на минуту, рисовала с тех пор, как проснулась. Она должна была закончить эту работу. Иначе её жизнь кончена.

Голоса за дверью стихли, но им на смену пришли сильные удары – видимо, охрана нашла чем выбить дверь.

Мазок. На холст легла зелёная краска.

Удар. Дверь жалобно заскрипела.

Мазок. Небесно-голубой.

Удар. Трещина поперёк двери.

Мазок. Золотисто-жёлтый.

Удар. Дверь, вместе с баррикадой, разлетелась в стороны.

Мужчины ввалились внутрь. Двое запнулись о банки с краской и растянулись на полу. Ещё один зацепился ногой за мольберт и утянул его следом за собой, падая на матрац. Четвёртый оказался умнее и, переступая через ограждения, прошёл внутрь.

– Обыскать! – рявкнул он.

Мужчины поднялись с пола и ринулись исполнять приказ. Но кого искать? И главное – где? Квартира девушки была однокомнатной, не считая совмещённого санузла. Но мужчинам было на это плевать. Как гончие псы, взявшие след, они обыскивали студию. Немногочисленные пожитки девушки были разбросаны и выпотрошены. Мужчины пытались найти хоть что-то, указывающее на местонахождение пропавшей художницы, но всё было тщетно. Лишь картина с молодой волчицей взирала на их неудачу.

– Нет, – начал Вольф, – я всё понимаю. Творческая личность, все дела. Но нельзя же так, в самом деле! Ты пропадаешь на несколько месяцев без возможности найти, оставив после себя лишь записку со словами «я в поиске себя», возвращаешься спустя полгода. Полгода! И с порога заявляешь, что у тебя уйма материала на выставление!

– Да ладно тебе, – Хельга поправила солнцезащитные очки. После возвращения художница не расставалась с ними ни на миг. – Ведь всё отлично вышло. Мне душевное равновесие, тебе – экспозиция, какой ещё не было.

Вольф пробурчал себе что-то под нос, покачал головой, отчего оккупировавшие её разноцветные бабочки затрепетали крылышками.

– Хорошо. Ты нашла себя. Согласен. Вот только это случайно не связано с тем, что в день твоего исчезновения студия была найдена в полной разрухе?

Хельга загадочно улыбнулась:

– Возможно, это было толчком.

Мимо пары пронеслась стайка рыбок в потоке прозрачной воды, играя в лучах невидимого солнца.

– Как понимаю, ты уже разобралась с той ситуацией?

– Можно и так сказать, – Хельга поправила картину под названием «Последователь Мидаса». На холсте был изображён старик в окружении золота, что изливалось на него со всех сторон, угрожая похоронить. На одной из золотых куч можно было заметить брошенное инвалидное кресло.

– Отлично. Я надеюсь, подобного больше не повторится? Ты не пропадёшь?

Девочка в одежде из живых растений протянула Хельге букетик маргариток, даря художнице двойную улыбку.

– Поверь мне, Вольф. Теперь я если и пропаду, то только в своих картинах, – художница дружески подмигнула холсту с офицером, в котором легко угадывался Ханс. Только моложе и без трости. – Один друг подсказал, как.

Рядом с офицером висела картина с молодым парнем. Немного бледноватым, но счастливо улыбающимся. Юноша толкал вперёд коляску со стариком, чьё волевое лицо светилось радостью.

– И как же? – Вольф подошёл к двустворчатой двери и взялся за одну из ручек.

Хельга встала рядом, взялась за вторую ручку, глянула на друга поверх очков янтарными зрачками и улыбнулась.

– Нужно лишь позволить душе выйти за рамки.

Художница и её агент одновременно открыли двери, приглашая всех желающих на выставку картин. Покидая свои холсты, персонажи спешили поприветствовать первых гостей.

Сокрытые

Русская природа удивительна и уникальна.

Степи без конца и края, раскинувшиеся на многие километры, с морем благоухающей растительности. Воздух над ними наполнен ароматами мяты, мёда и множества других тончайших ноток и оттенков запаха. Степи – служащие угодьями и пастбищами для многих диких и одомашненных животных. Степи – дающие землю под пахоты злаков, что по осени, словно золотые волны, колышутся на ветру с лёгким шуршащим звуком.

Вековые леса, полные даров и помнящие ещё времена первопроходцев. Леса – дом для разнообразнейшей живности, от белки-летяги, что перемахивает с дерева на ветку, до крупных и массивных хозяев леса – медведей и тигров, идущих по следу дичи. Леса – наполненные звуками, перестуками, шорохами и голосами птиц и зверей.

Озёра и реки с ключевой водой, дающие возможность возводить у берегов своих города и села. С водой чистой, да так, что дно отражается многообразием искр солнечного света. Озёра глубокие, и рыб в них сотни тысяч. Реки с быстрыми и бурлящими потоками, чей шум для одних звучит подобно раскатам грома, для других же – мелодичными переливами.

Природа, видевшая становление народов, но яро скрывающая от посторонних свои тайны, – это наши родные просторы.

И только среди наших диких лесов можно встретить деревушки подобного типа.

На первый взгляд, они кажутся совершенно покинутыми и всеми забытыми.

Покосившиеся дома, старенькие сарайки. Вбитые в землю прогнившие доски, больше служащие напоминанием о заборах, нежели разграничивающие участки. Сады с буйной растительностью, где и клочка земли не видно.

Но это только на первый взгляд.

Присмотревшись, можно увидеть многое.

Мелькнувшее доброе лицо в окошке дома, чья труба дымит, сообщая о готовке. Доносящиеся из сарая голоса животины, от курочек-пеструшек до молодых бычков. Распевают на заборах свои песни петухи, время от времени перескакивающие через повешенные сушиться днищами вверх горшки. В садах под тяжестью плодов до самой земли опускаются ветви что кустов с крыжовником, что яблоневых деревьев.

Деревня живёт своей привычной размеренно-бурной жизнью.

Такой деревней является и Туманка, прозванная так из-за плотных, словно кисель, туманов, постоянно приходящих с озера.

Вот и сейчас белое полотно густо стелется по земле, скрывая от глаз дорогу.

– Ген, тормози, – Лена опустила стекло в машине и высунула голову. – Вроде приехали.

– Вроде или приехали? – проворчал Гена, но голоса повышать не стал. Боялся разбудить спящую на заднем сиденье дочь.

– Да точно приехали. О! Вон и баба Маша идёт. Баб Маш! – закричала Лена, яростно махая рукой, но тут же спохватилась. Позади раздалось сонное бормотание. – Разбудила.

– Ещё бы, так орать-то, – не упустил поддеть жену Гена.

– Цыц! Сумку бери, а я Белку возьму, – скомандовала женщина, беря на руки дочь.

– Чего расшумелись? В дом пошли. Нечего росу топтать, – улыбаясь, произнесла баба Маша, отворяя калитку.

Мария Александровна, а в народе просто баба Маша, не приходилась бабушкой ни Лене, ни Гене, ни даже мирно сопящей на руках матери Белке. Старушка вообще не была родственницей приехавшей к ней семьи. Зато она была давней подругой Лениной бабушки. Ленка с мужем и дочкой собирались на недельку поехать именно к ней, но Таисия Петровна сама успела уехать к родственникам со стороны почившего мужа. Семья Малиновских уже было распаковывала чемоданы, когда баба Маша пригласила их к себе. Так что совместный отпуск Лена с Геной и дочерью решили провести в деревне Туманка.

– Проходите, нечего у порога топтаться.

Дом, в котором жила баба Маша, хоть и был старый, возраст свой умело скрывал. Просторная изба-шестистенка была чисто убрана. На стенах не было ни единого прогнившего или же постаревшего кусочка. Казалось, что дому всего лишь пара лет с момента постройки.

В центральной комнате, куда прошли вслед за хозяйкой и Малиновские, удобно расположились большая русская печь с посудой и горшками, пара лавок вдоль стен да крепкий деревянный стол. Двери на правой и левой стенах вели в хозяйскую спальню и гостевую.

– Вы сумки-то поставьте, да уложите дитё в спальне. Рано ещё. Пусть спит, а мы с вами чайка попьём, – баба Маша поставила на печь чайник и указала на дверь слева.

Ленка отнесла дремлющую Белку в гостевую комнату, уложила на кровать с мягкой периной и присоединилась к мужу в гостиной. Там вовсю накрывала на стол бойкая старушка. На столе рядом с горячим чайником уже соседствовали пряники, пирожки да креманка с вишнёвым вареньем.

– Садитесь. Сейчас горяченького чайка выпьете, согреетесь. А то поутру у нас не только туман, да ещё и прохлада щекочет, – баба Маша разлила наваристый чай по чашкам.