Воскресное утро - Михаил Алексеев

— Я не пил! — обиделся Василий.

— Тогда куда подевалась Бозня и Московская?

— Не знаю, — обреченно развел тот руками.

В голове полковника Красавина уже не звенел звоночек. Там ревел ревун на фоне похоронного марша. Внезапно открылась дверь, и в кабинет, молча и без разрешения, вошел бледный майор Курочкин со странно изумленными глазами и, подойдя к полковнику, сказал: «Я был в городе. В Вязьме». «И что?» — удивляясь такому странному поведению майора, спросил Красавин.

«И вот, — ответил тот, протягивая ему газету. — Города нет. Точнее это не та Вязьма, которую мы все знаем». Начальник Центра смотрел на газету «Рабочий путь», выпущенную 13 июня 1941 года. В голове ударили литавры.

Красавин Владимир Васильевич был полковник. Он был настоящий полковник, поэтому вся рефлексия пронеслась в его голове, никак не отразившись внешне. Но не это было главной характеристикой полковника. Он умел принимать жизнь такой, какова она есть, и выполнять задачи теми силами и средствами, которые были у него в подчинении или под рукой. Этому его учили всю его жизнь его командиры и сама жизнь. Поэтому, идя в кабинет начальника штаба, он уже формулировал решение. Войдя в кабинет, он подошел к подполковнику Рябцеву, положил перед ним газету и упер свой палец в дату. Повисшую далее паузу, он прервал уже прямым приказом:

«Леонид Иванович! Подними экипаж МИ-8[4] десантников. Вызови всех необходимых людей для обеспечения вылета вертолета через час. Дежурную машину оставляю тебе. Я…,-он посмотрел на Жигарева, — мы с товарищем генерал-лейтенантом на машине майора Курочкина едем к командиру воздушно-десантной дивизии. Экипажу вертолета, если откажутся готовиться к вылету, скажешь, что их командир летит тоже».

18 июня 1979 г. Около 8.30. Общежитие (она же гостиница) Центра

Командир 44 учебной воздушно-десантной дивизии гвардии генерал-майор Оганян Иосиф Бакратович находился в Вяземском учебно-авиационном Центре по служебной необходимости. Причем эта служебная необходимость была ему, мягко говоря, не по рангу. Кто-то там, в верхах решил проверить боеготовность одного из подразделений его дивизии. В этом факте не было ничего удивительного — десантники на то и десантники, чтобы уметь быстро переместиться и решить поставленные задачи. Но тут закавыка была в том, что по тревоге подняли 743-й отдельный учебный парашютно-десантный батальон, расквартированный в городе Кармелава. Батальон этот был не совсем обычный — он готовил к службе и состоял из прапорщиков ВДВ и задачу перед ним поставили необычную для планов боевой подготовки на начало летнего учебного периода. Батальон должен был «исчезнуть» с зимних квартир, переместиться на незнакомый аэродром и с него уже десантироваться, вместе с ротой БМД -1[5] на полигон Московского Военного Округа под Гороховцом, где ему нужно было захватить укрепрайон, подготовленный и занятый сейчас мотострелками.

Учения были и у военно-транспортной авиации и выбор аэродром «Двоевка» пал потому, что это для их экипажей это был незнакомый аэродром. Но на него не могли садиться транспортные Ил-76[6]. Поэтому выброску собирались делать с АН-22 и АН-12. Вот эти борта и подтягивали поближе к аэродрому посадки десанта. На самом аэродроме пока приземлились только один «Антей»[7] и один АН -12[8]. Выброска десанта должна была произойти до этих выходных, но не срослось с погодой в районе полигона. Шли грозовые дожди с сильным ветром и теперь вот генерал — майор вынужден был ютиться в небольшой комнатке щитового общежития с удобствами на улице. Правда холодная вода в общежитии была. В общем, пришлось генералу вспомнить лейтенантскую молодость.

Он уже был одет и собирался прогуляться до столовой Центра, когда в его дверь постучали.

— Да! Войдите! — ответил он на стук.

— Здравия желаю, Иосиф Бакратович! — произнес, входя Начальник Центра полковник Красавин, с которым они уже выпили по рюмочке коньяка за знакомство, когда генерал прибыл на аэродром.

— Входите товарищи! — повернувшись назад, сказал полковник кому-то в коридоре и в комнату вошли два командира Красной Армии.

Последующие пять минут полковник Красавин не без тайного удовольствия наблюдал за эмоциями генерала, когда докладывал ситуацию и знакомил его со спутниками. Генерал, конечно, был стреляный… нет, не воробей, волк. Но все же, южная кровь давала о себе знать темпераментом.

— Таким образом, я принял решение и взял на себя смелость задействовать Ваш вертолет для облета города и окрестностей вместе со всеми здесь присутствующими для прояснения ситуации, — закончил полковник.

Через сорок минут со взлетно-посадочной полосы аэродрома «Двоевка» в небо поднялся вертолет МИ-8 и направился на северо-запад в сторону Вязьмы.

Командир воздушно-десантной дивизии и начальник Центра, не отрываясь, смотрели в иллюминаторы, а вот Жигарев, стоя у двери пилотской кабины, смотрел за работой пилотов и вообще рассматривал изнутри этот странный летательный аппарат, который, получается уже потомки, называли вертолетом. Командир экипажа услышав первый вопрос от этого странно выглядящего, как он понял из того как к нему обращались, генерала, вопросительно глянул на командира дивизии и получив в ответ утвердительный кивок, уже охотно и подробно отвечал на вопросы. Облет снял все вопросы, витавшие в голове и командира дивизии и полковника Красавина. Они летели над Вязьмой — признаками этого были и характерные изгибы одноименной реки в пределах города и Свято-Троицкий собор на положенном ему месте и упомянутая майором Курочкиным крепостная башня. А вот сам город мало совпадал с тем, который был известен Красавину. Не было стандартных пятиэтажек, не было памятника Ефремову, здания, даже каменные, выглядели старинными. На станции Вязьма царила эпоха паровозов, они не увидели ни одного тепловоза, не говоря уже об электровозах. Везде поднимались дымы — и на самой станции и всех подходящих к узлу железных дорогах.

После нескольких реплик между собой генерал и полковник утвердились в понимании, что не Жигарев тут гость, а именно они. Каким это образом это произошло — было непонятно, но это был уже свершившийся и осознанный ими факт. Теперь появились вопросы из серии «Что делать?» Помня о том, что сегодня не 18 июня 1979 года, а 15 июня 1941 года и счет идет уже на часы, вышеназванный вопрос встал ребром.

Полковник Красавин приказал командиру экипажа лететь в район станции Вязьма — Брянская, сказав генералам, что там, по его мнению, есть нечто для них интересное. Сам полет занял минуты, а вот посадка у полотна железнодорожной станции Жигареву понравилась. Вертолет завис и плавно опустился буквально в метрах от полотна. Но еще над станцией все в вертолете заинтересованно осматривали стоящие на ней эшелоны. Генерал — десантник прямо аж потирать руки начал. Правда на лице у него была не простая радость, а играла хищная улыбка. Высадившись из вертолета, и дождавшись, когда утихнут двигатели, генерал проявил мощь настоящего генеральского голоса и к ним моментально подбежал один из бойцов, стоявших у вагонов и глазевших на садящийся вертолет. Не дослушав представлявшегося солдата, генерал приказал найти любого офицера, но желательно старшего начальника среди этого, как он назвал «бродячего цирка», и немедленно прибыть сюда с ним. Не прошло и пяти минут как они увидели этого солдата, сопровождавшего по направлению к ним полковника.