Воскресное утро - Михаил Алексеев

Кем? Когда? Количество вопросов росло с каждой минутой, а ни одного варианта ответов пока не просматривалось. Самолет катился к южному концу полосы и все в кабине неотрывно смотрели вправо, вглядываясь в то, что пытались разглядеть с высоты полутора тысяч метров. Из всего увиденного, примерно со 100 метрового расстояния, пока обнадеживало только одно — на хвостовых оперениях «монстров» алели звезды. Но откуда такие самолеты?

Ничего подобного в ВВС СССР и конструкторских бюро, с которыми он как начальник ВВС работал, не было. Оставалась слабая надежда, что это какие-то спецпроекты НКВД, однако эта надежда не успокаивала, а только вызывала беспокойство — не любит Лаврентий Павлович слишком любопытных. Но тогда где же люди? Где охрана? Он распорядился развернуть самолет и ПС-84, ревя моторами, покатился по полосе обратно. Метров за триста до северного конца полосы, слева, стоял стационарный КП, перед ним располагалась широкая основная рулежка к стоянке. Выкатившись на рулежку к КП, Жигарев приказал остановиться. Выйдя из самолета и закурив, осмотрелся. В воздухе пахло летом и неуловимым ароматом гудрона. После того как остановились моторы самолета его прямо таки оглушила тишина летнего утра, оттеняемая дуновением июньского ветерка и пением жаворонков. Справа от него стоял безлюдный КП. Левее, в небольшой березовой рощице, проглядывало два одноэтажных здания. Еще левее, между этим зданием и стоянкой, высился большой ангар из красного кирпича. Прямо по рулежке — метров через сто пятьдесят — начиналась стоянка тех серебристых острокрылых самолетов, которые он видел из кабины ПС -84.Передняя часть с кабиной и крыльями были закрыты чехлами, но сразу бросались в глаза отличия от самолетов знакомых Жигареву — шасси с передним колесом и высокорасположенный стабилизатор на стреловидном киле. На хвостовом оперении алели звезды. На некоторых машинах, не укрытых брезентом, на фюзеляже выделялась надпись красными буквами «ДОСААФ»[3]. Это все было странно видеть, но самое удивительное было то, что у них отсутствовал винт. Хотя Жигарев мог бы поклясться, что несмотря на все странности, он видит перед собой именно самолет, а не что-то иное.

Хлопнула дверь и из одного из зданий между ангаром и КП вышли два человека в темной форме. Не торопясь, двинулись к самолету. Докуривая папиросу, Жигарев внимательно смотрел на них. К нему шли два явно пожилых человека, одетых в одинаковую черную ВОХРовскую форму. Первый — как определил Жигарев по кобуре на ремне — был старшим, второй шел позади и был вооружен трехлинейкой. Эти двое как бы выпадали из всего, что тут уже увидел Павел Федорович. То есть, они были единственным, что было тут естественным.

— Здравствуйте! — произнес старший, подойдя к нему. Второй остановился поодаль, хотя и не поменял положение оружия. Жигарев поздоровался в ответ.

— Прошу Вас не курить. Не положено, — добавил ВОХРовец и с интересом стал разглядывать Жигарева. Самолет не привлек его внимания совершенно. Он и его спутник выглядели возрастом никак не моложе пятидесяти лет и явно не строевики.

— У Вас что-то случилось с самолетом? Я доложил дежурному по Центру о вашей посадке, и он скоро приедет сюда.

— Вы не представились, — оборвал его Жигарев.

— Извините. Начальник караула военизированной охраны Центра Иван Демьянович Сафронов. А Вы кто будете?

— Начальник Главного Управления ВВС РККА генерал — лейтенант Жигарев, — в свою очередь представился он. В глазах нач. кара мелькнуло удивление, и он еще раз внимательно оглядел Жигарева. Видно фраза вызвала непонимание, хотя он и не проявил отрицательных чувств к Жигареву.

В этот момент послышался звук мотора. Из-за зданий выехала машина защитного цвета с тентованным верхом. Остановилась рядом, захлопали двери и из нее, не торопясь, выбрались двое. Один был одет в своеобразную свободно сидящую на нем темную форму, со множеством карманов с блестящими кнопками. На правом рукаве красная повязка с надписью «Дежурный». Но все это Жигарев отметил буквально мельком, потому что все внимание было приковано ко второму. Вторым был человек в военной форме незнакомого образца, фуражке и в ПОГОНАХ!

Первым дернулся порученец Жигарева, схватился за кобуру и судорожно задергал некстати застрявший наган. Начальник караула и караульный явно не ожидали подобной реакции. Однако тоже довольно неуклюже попытались привести свое оружие в состояние готовности.

Жигарев побледнел. В голове проносились беспорядочные мысли:

«Как ОН сюда попал? Кто предал? Что делать? Стрелять? Странно, но похоже эти люди удивились этой ситуации не меньше его».

— Что вы делаете? — раздался спокойный голос человека в погонах.

— Кто вы? — в свою очередь задал вопрос Жигарев.

— Я — начальник штаба Вяземского Учебно-авиационного Центра ДОСААФ подполковник Рябцев. Попрошу Вас представиться.

Стоящий рядом с ним человек с повязкой непонимающе крутил головой, переводя взгляд с Жигарева на его порученца, оружие в руках людей и никак не мог вникнуть в ситуацию. Точнее, не мог понять причины, вызвавшей такую реакцию человека в форме, стоявшего за спиной явно старшего.

Жигарев представился и сразу добавил: "Мне неизвестен такой центр и такая организация».

Теперь явное удивление стояло в глазах подполковника Рябцева. Он еще раз уточнил должность, звание и фамилию Жигарева. Повисла пауза.

Сзади к Жигареву и порученцу подошли с пистолетами в руках борттехник и второй пилот. В свою очередь от караулки спешили трое с винтовками наперевес. Ситуация приближалась к логическому завершению.

— Я слышал о человеке с такой фамилией, произнес представившийся подполковником, точнее — читал в истории Великой отечественной, да и в училище на лекциях по истории ВВС слышал. Но он жил во время войны. Вы однофамильцы?

— Какой войны? Что значит жил?

— Нашей войны. Великой отечественной. Той, о которой у нас знает каждый ребенок. Но она закончилась более тридцати лет назад.

— Ничего не понимаю. Какая война? Вы о Первой Мировой говорите? Так и 30 лет с ее окончания не прошло.

— Нет. Я говорю о Великой Отечественной Войне 1941–1945 годов. Тридцатилетие Победы в которой мы отпраздновали несколько лет назад.

— Не понимаю, о чем Вы говорите. Сейчас 1941 год. Какие тридцать лет?

— Кто-то из нас бредит. Жаль только, что у «кого — то» в руках боевое оружие. Сейчас 18 июня 1979 года и вы находитесь на аэродроме Вяземского учебно-авиационного центра ДОСААФ. Оглянитесь вокруг — тут что-то похоже на 1941 год? Кроме, может быть, вас.

Жигарев задумался. Действительно, именно он и его люди смотрелись инородно, если считать верным утверждение подполковника в обычности ситуации для него. Он достал из внутреннего кармана удостоверение и протянул подполковнику. Тот взял в руки и стал внимательно читать, посматривая на Жигарева. Сложил, в глубокой задумчивости сдвинув фуражку на затылок. Потом вернул удостоверение и полез во внутренний карман кителя. И вот уже Жигарев с удивлением вчитывался в черные строчки удостоверения подполковника ВВС СССР Рябцева Л.И., начальника штаба ВУАЦ ДОСААФ. Выданного в июне 1956 (!) года тогда еще лейтенанту.