Сказки далёкого будущего - Василий Московский

в этом и есть смысл и надежда на возрождение человечества и лучший мир?

Человеческий Поступок

— Ну что, город наш! — прозвучал из динамиков весёлый голос Ястреба, сержанта второй ударной группы. — Оказалось, выбить Культистов Лиги отсюда будет чуть проще, чем думалось.

Виктор почти не слышал товарища. Пренебрегая возможной опасностью — воздух мог быть заражён, пропитан ядами и продуктами горения, — он снял гермошлем и склонился над грудой покореженного металла, валяющейся у развороченной бетонной стены.

Откуда-то слышался рокот бронетехники, вступившей на зачищенные улицы. Тяжёлые шаги закованных в броню дроидов-штурмовиков, прикрывающих наступление бронепехоты. Воздух был тяжёл от удушливой вони. Пахло гарью, кровью, раскалённым металлом. Разрушенные дома пялились на них чёрными провалами окон. Из некоторых рвались языки пламени. Вот и все. Никаких выстрелов, фанатичных криков, проклятий. Город был взят. А, значит, стратегическая задача окружения крупных сил Лиги была выполнена.

Да, вот, только, странная горечь отравляла чувство победы.

— Витёк, ты чего это? — спросил Ястреб, обернувшись к товарищу.

— Интересно, его ещё можно восстановить? — нарочито небрежно спросил Виктор, глазами указав на раскуроченное тело дроида. Он хотел казаться абсолютно спокойным, будто эта потеря для него равносильна потере дорогой приблуды, не более. Но, Ястреба так не обманешь.

— Не, — прозвучал из динамиков скептический голос Ястреба. — Игрушка явно на списание. Да ты не переживай, к тебе нового прикрепят. Обычное дело. Для этого и создают боевых дроидов.

— Он спас мне жизнь. Затолкал за железобетон и закрыл собой от гребаной гранаты. Если бы не он, мы бы с тобой не разговаривали…

— Витёк, — в голосе Ястреба появились странные нотки. Он присел рядом. Гермошлем был непроницаем. Однако, Виктору почудилось, что Ястреб смотрит на него сквозь непроницаемое забрало с сочувствием. — Мой дроид тоже меня прикрывает. Сколько бронебойных схлопотал! Для этого их и делают. В этой войне сколько солдатских жизней удалось спасти таким макаром! Ладно, давай двигаться. Возможно, в городе ещё сволочи из Лиги остались. Иди за мной. Я и мой Цезарь тебя прикроем.

Виктор бросил прощальный взгляд на тело своего защитника и спасителя. От РЗ 300-й модели почти ничего не осталось. Только опаленный развороченный металл. Робот-Защитник сделал свое дело: то, что было заложено в него хитроумной и сложной программой. Любой ценой защищать подопечного человека. Защищать от мин. Защищать от снайперского огня, от бронебойных пуль, фугасов, гранат… Это единственная цель его существования. Смысл его жизни, если можно так выразиться…

Да всё это понятно, конечно! Да, вот, только, все равно на душе кошки скребли. Своего РЗ Виктор звал просто: Братишка. Сначала в шутку, а потом…потом, то ли привык он к нему за два года, то ли, взаправду, стал считать его братом. И немудрено, дроиды нового поколения могли поддерживать разговор, даже шутить. С Братишкой они играли в шахматы на привалах. Братишка "знал" много старых песен, умел рассказывать познавательные истории. Кроме того, в него был заложен курс психологии, как и в любого другого РЗ-300. Штука крайне необходимая, чтобы совсем не свихнуться посреди этих всех ужасов. Виктору это очень помогло. Особенно в первые годы, после его боевого крещения.

И, вот, теперь, тот, кто защищал его, оберегал и не давал слететь с катушек, лежит тут грудой оплавленного металла…

Виктору это казалось…неправильным. Будто он подставил друга, чтобы спасти шкуру…бред, конечно, но все же…

Интересно, а есть ли у дроидов душа?

Виктор прикоснулся к тому, что осталось от Братишки, так, на прощание… Затем, поднялся и зашагал за Ястребом. А впереди, бесстрастно и бесстрашно, покрытый копотью, испечённый пулями и осколками, шагал Цезарь.

Человеческое Тепло

Она, как и всегда, уже ждала меня.

— Привет! Как прошёл день?

— Привет, — целую её в губки, — да как обычно. Ничего особенного.

— Ясно, — хмыкнула она, оправив изящно ниспадающий на лицо локон светлых волос, — Ну, проходи, я уже всё приготовила.

— Пахнет вкусно, — я невольно улыбнулся. Из кухни тянуло ароматом свежей выпечки и чего-то жарено-пряного. — И приготовлено бесподобно. Как и ты сама.

— Ой да ладно, — на щеках её выступил милый румянец, когда она засмеялась. — Хватит подлизываться. Иди ужинать.

Мы прошли в кухню.

— Я, кстати, должна попросить прощения. — Она виновато потупилась.

— Это за что? — я остановился в дверях.

— Я позволила себе влезть в твой нетбук и посмотрела текст, который ты написал. Ну, по твоему новому роману…

Тут уже я немного покраснел. и сердце моё чаще забилось. Глупость, конечно, но её мнение для меня очень важно.

— И…что скажешь?

Она подняла на меня глаза, до краёв заполненные чистейшей сияющей синевой.

— Слог у тебя очень хороший, лучше, чем был. Появилось больше изящества и простоты. И героям веришь. Но, в некоторые эпизоды я внесла правки — по логике и смыслу. Я всё отметила красным. Прости.

— Да ты что! — я потрепал её по плечу. — Мне очень приятно твоё внимание. И никогда ты мне не советовала плохого. Я посмотрю. Спасибо тебе большое.

Она улыбнулась. Обожаю, когда она улыбается. Её восхитительные глаза как будто становятся ещё ярче и…живее. Если этим прилагательным можно её охарактеризовать…

Я сел за стол, аккуратно убранный и сервированный. Передо мной стояла безупречно белая миска на такой же тарелке, сверкающие чистотой приборы и глубокая белая кружка с бабочкой. Ей они бабочки очень нравились — так я понял.

Она повязала передник поверх домашнего костюмчика, ненавязчиво и мило подчёркивающего её подтянутую фигуру, и разлила в миски наваристый бобовый суп. После того, как закончила с чаем — с ароматом персика и барбариса, — сняла передник и опустилась рядом.

— Тебе обязательно, чтобы я пила чай вместе с тобой?

— А что такое? Тебе неприятно? — я почувствовал, как меня кольнуло в сердце. Заметила она это или нет, но в её небесно-синих глазах отразилась теплота и нежность, и как будто просьба об извинении.

— Нет, что ты, — тепло улыбнулась она. — Ты мой создатель, во мне есть частичка тебя, и…вы, люди, называете это привязанностью, дружбой, участием, любовью. Если бы я была человеком, я бы, наверное, сказала бы, что чувствую это к тебе…Просто. Ты же можешь поменять мне программу, и не переводить на меня продукты.

— Почему это переводить? Ничего мы не переводим. А с тобой мне всяко лучше, чем одному.

Она пожала плечами и поднесла кружку к губам.

— Зачем тебе всё это? — спросила она, наконец. — Зачем тебе делать меня такой, какая я есть?

— Тебе не нравится?

— Нравится, — серьёзно ответила она. — Но, — она смотрела куда-то перед собой, и я прям чувствовал,