Времена не выбирают - Владимир Владиславович Малыгин

освободился от захвата… И полетел бы я носом на землю, если бы не моя сопровождающая. Точнее, не совсем она.

Ткнулся я лицом как раз в то место, что у неё пониже спины находится. Ухватился руками, бёдра облапил — очень уж падать на землю не хотелось. И ведь не специально всё это проделал, оно само как-то получилось! Точно, башка не соображала ничего!

Но на колени всё равно пришлось опуститься. А женщина в этот момент резко развернулась, а платье-то, или как там оно у неё называется, я не отпустил.

Сколько книг прочитал, сколько фильмов пересмотрел, и везде в таком вот подобном случае ткань не выдерживает, с треском рвётся в клочья, разлетается на две половинки, открывает глазам самое сокровенное… Ничего подобного! Врут они всё!

Ткань оказалась настолько крепкой, что выдержала и резкое движение женщины, и даже мой весьма немалый вес. А женщина нет! Потеряла равновесие в развороте, запуталась в сбившейся ткани, растерялась и явно не успела сообразить, что нужно дальше делать. А тут ещё и я на ней мёртвым грузом повис… И пальцы мои, предатели, отказались разжиматься, выпускать из захвата складки платья.

Так мы и упали. Оба. Первым всё-таки я на землю завалился, на спину. И женщину эту за собой потянул, платье-то я так и не выпустил из рук почему-то. Всё голова виновата! И тот, прежний! А уже потом, явно тоже растерявшись от неожиданного моего нападения, на меня сверху она навалилась…

Придавила лицо мягким, задохнулся я от нехватки воздуха, затрепыхался и попытался вывернуться. Приподнял голову… Тут-то мне в неё и прилетело. Раз, другой! И прямо по подживающей ране! Только искры из глаз и посыпались!

Глава 2

Резкий удар по щеке! Как ожог! Зато сразу пришёл в себя, очнулся. Осознание происходящего пришло сразу, словно и не было минут забвения.

Голова от удара мотнулась из стороны в сторону, закружилась, противопоказаны мне сейчас такие нагрузки. Но и мириться с произволом не стал, отмахнулся наугад и даже куда-то там попал. И, похоже, хорошо так попал — с удовлетворением услышал в ответ сдавленный сип. Как раз и в глазах прояснилось. От встречного удара увернулся, просто убрал голову в сторону, и летящий прямо в лицо кулак врезался в подстывшую грязь!

От злости свело челюсти — несколько грязных капель попали прямо в лицо! Да что б тебя! Недавно ж только голову отмыли! Хорошо ещё, что успел среагировать и прищуриться, а то бы и в глаза прилетело. Разозлился крепко за все нынешние непонятки и сдерживаться не стал, сразу же ударил по воткнувшейся в землю руке! Ломать локоть ни к чему, лишать защитников ещё одного бойца не захотел, пожалел. Но извернулся тут же и сверху на затылок ему ладонью надавил, не удержался, вмял лицом в эту же грязь!

И сам в эту же грязь следом за ним лицом уткнулся! Очень уж крепко придавили меня к земле, навалились кучей сверху. Прижали, руки попробовали выкрутить и только хуже сделали. Да не мне, я-то уже приспособился, а вот первому бойцу только хуже сделали. Голова его по самые уши в грязь ушла. Да не задохнулся бы он там! Уже и пузыри выпустил, грязь забулькала!

Хэкнул, сгорбился, упёрся руками. Поднапрягся, приподнялся, выдернул ему голову одной рукой из грязи за ухо!

Тут же в бок сапогом пнули, словно железякой по рёбрам приложили! Успел отблеск металла на сапоге засечь. Да что же это такое делается!

Тут я ещё сильнее озверел, вывернулся, скинул с себя навалившееся на спину чужое тело. Перехватил летящую в мои рёбра чью-то ногу, поддёрнул её вверх, и сам на спину исхитрился перевернуться. Тут же ещё кто-то на меня рыбкой кинулся, но тут уж я не оплошал — в живот ему ногами ударил, отбросил назад, заодно и оттолкнулся от него, перекатился через голову, на ноги вскочил, пригнулся…

А вокруг толпа! Тесно стоят, плечом к плечу, и тишина ошеломительная! Только отплёвывается от набившейся в рот грязи самый первый из нападавших.

Щека огнём горит, и не от сильного удара, а от стыда и злости на ударившего. Кто посмел только?! Лица за грязью не разглядеть!

— Довольно! Взять его!

Не успел осознать прозвучавшего приказа, как на меня со всех сторон и навалились! Я только что и успел два раза руками махнуть! А там уже всё — зажали, с двух сторон подхватили под руки, не дёрнуться!

Но и смириться просто так не захотел — постарался вывернуться из цепкого захвата раз, другой…

Бесполезно, словно в тиски попал. Только хуже себе сделал, они в меня ещё крепче вцепились. А руки эти чужие — в железных рукавицах, и так вцепились в рубаху, черти, что вместе с тканью ещё и шкуру прихватили. Больно…

Зато просторнее вокруг стало — народ чуть-чуть назад отхлынул. Ну раз повязали, то можно и оглядеться по сторонам. Толпа вокруг собралась нешуточная. Плотно стоят, плечом к плечу, не протиснешься. И смотрят при этом на меня, словно на врага народа! В лунном свете вижу хмурые бородатые рожи… Кого? Как мне их называть? Соплеменники? Союзники? Или кто? Если мы в одних рядах воюем? Или воевали? Иначе почему бы меня вдруг вязать кинулись? Ничего не понимаю… Да ещё меня здесь чуть ли не каждая собака по имени кличет?

Тех амбалов, что меня под руки поддерживают и отпускать не собираются, я не знаю. Или не помню, что скорее всего. Как не знаю и того, кто стоит прямо напротив меня в двух шагах и кривит презрительно рожу. Точно начальник какой-то, доспех непростой и вид такой, соответствующий и руководящий…

Переступил с ноги на ногу, поёжился. По маленькому-то так и не успел сходить, а сил терпеть совсем мало осталось. Хорошо хоть не опозорился, не обмочил портки, пока без чувств валялся на сырой землице.

Кстати, а кто это меня так по голове приголубил? И за что?

Глянул, а того грязного воина уже и след простыл. Жаль. Ну да ничего, как я уже понял, тут все друг друга знают. Значит, имечко его я точно скоро добуду!

— Утром вину твою судить будем! — принял решение стоящий передо мной начальник и скомандовал амбалам. — А пока в поруб его! А вы что столпились? Отдыхайте! Завтра день такой же тяжёлый будет!

— Какую такую вину? И зачем в поруб? — успел возмутиться такому произволу. — И вообще мне отлить нужно! Сил терпеть нет!

— Там