Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось - Нехама Бирнбаум

и опозоренную. Мы не сделали ничего плохого. Мы платили налоги, ходили в школу, шили платья тем, кто к нам обращался. Наши платья всем нравились.

Вибрация досок подо мной стихла, и лошади остановились. Борт повозки открылся, и перед нами снова появились жандармы.

– Вонючие евреи! – крикнул один из них.

Детям и старикам в дороге нужно было в туалет, но, конечно, никто об этом не позаботился. И им пришлось справлять нужду прямо в повозке – другого выхода не было. Я привыкла к запаху, он стал частью меня. Мне казалось, что мы ехали несколько дней, но я знала, что прошло лишь несколько часов.

– Выходите! Выходите! – крикнул другой жандарм.

Мы поднялись и стали выбираться из повозки. Я спрыгнула на землю и наткнулась на человека, который выходил передо мной. Мы принялись разыскивать свои чемоданы. Жандармы держали нас на мушке. Видела своих друзей, но старалась не встречаться с ними взглядами. Я попыталась оглядеться и понять, куда нас привезли, но лошади и повозки подняли красную пыль, которая так и висела в воздухе. Глаза щипало, подступили слезы, но слез было мало, чтобы смыть эту пыль. Если бы я открыла рот, то наглоталась бы пыли, старалась дышать носом. Вокруг меня толпились люди – некоторые вылезли из наших повозок, но другие уже находились здесь. Наконец, пыль осела, и между плечами людей стало видно, что мы стоим в поле, заваленном кирпичами. А еще я увидела деревянную табличку с надписью «МАЛЫЙ КИРПИЧНЫЙ ЗАВОД. ЧЕХЕЙ». Зачем нас привезли на кирпичный завод?

Впереди шли сотни людей, переносящих кирпичи. У женщин головы были покрыты платками, все мужчины были с бородами. В стороне стояло заводское здание – с одной стороны его нависала бетонная плита. А еще несколько деревянных построек без стен. Через поле проходили железнодорожные пути. Мы находились в долине, а на окружающих ее холмах стояли солдаты. Их ружья были направлены на нас. Мы оказались в самом низком месте на земле. По моей ноге пробежала крыса. Я не шевельнулась, когда мохнатый бок скользнул по моей щиколотке. Небо нахмурилось, стало страшно холодно. Лошадей и повозки куда-то увели. Люди начали переговариваться, пытаясь понять, зачем нас сюда привезли.

– Во время войны хорошо быть подальше от нашего города, – сказал кто-то. – Мы же не хотим оказаться посреди сражения.

– Да, они увозят нас подальше от фронта, – откликнулся кто-то еще. – Здесь собрали людей из всех городов.

– Мы будем заниматься сельскохозяйственными работами, пока все не кончится, – раздался чей-то голос. – Раввин так и сказал.

– Мама, как ты думаешь, зачем нас сюда привезли? – прошептала Лия.

– Идет война, – ответила мама. – Мы поработаем, а потом вернемся домой. Нам просто нужно делать, что скажут.

Солдаты сказали что-то тем, кто стоял впереди, но я не расслышала.

– Вам нужно найти место, где будете спать! – в конце концов расслышала я слова солдата.

Я посмотрела на здание завода и наскоро сколоченные деревянные навесы без стен. Может быть, мы сможем спать там? Но там уже было полно народу. Ночь надвигалась.

– Ищите место, где будете спать, евреи ленивые! – рявкнул другой солдат.

Я видела, как люди делают импровизированные палатки. Они вытаскивали из чемоданов материю и натягивали ее, чтобы спать под навесом. Те, кто к моменту нашего прибытия уже находились на кирпичном заводе, стали делать навесы из собственной одежды. Кому-то удалось найти место под деревянными навесами. Повсюду люди открывали чемоданы, доставали одеяла и одежду и делали навесы.

Мы смотрели, как поле заполняется людьми. Мужчины из каждой семьи строили палатки, а женщины и дети сидели на земле.

– Нам некому сделать палатку, – захныкала Лия.

– Нам никто и не нужен, – отрезала мама.

Ехезкель подтащил наш чемодан поближе к тому месту, где строила палатку другая семья. Мы пошли за ним. Он поставил чемодан, мама поджала губы и открыла его. Она вытащила одеяло и простыню, а я – наши платья. Я удерживала гладкий шелк зубами и связывала платья вместе, чтобы получилось широкое полотно. Лия и Ехезкель нашли длинную палку, отдали ее маме, и она развесила полотно на ней. Ей было трудно удерживать полотно на ветру, и Ехезкель кинулся ей помогать. Лия сняла с волос резинку и закрепила полотно, чтобы ветер его не унес. Наш новый дом.

От треволнений дня я устала. Мне так хотелось оказаться в своей теплой постели, свернуться калачиком под одеялом и заснуть – дома! А потом проснуться и понять, что все это было лишь дурным сном. И тут я услышала громкий голос.

– Вы не можете оставаться здесь, – рявкнул солдат.

– Что?

– Вы не можете оставаться здесь! – Он выдернул палку и швырнул ее в грязь. – Идите отсюда!

– Господин, мы почти закончили, – пробормотала мама. – Я не понимаю, почему мы не можем быстро закончить и приклонить здесь голову…

– Ты не должна ничего понимать, грязная сука! – Солдат схватил маму за воротник. – Как ты смеешь разговаривать со мной, еврейка?! Я сказал, что здесь оставаться нельзя, значит, ты должна бежать прочь, пока я тебя не пристрелил!

Я быстро подхватила полотно с земли, а Ехезкель потянул чемодан к себе.

– Так-то лучше, – почти по-доброму сказал солдат, но внутри у меня все заледенело.

Он сложил руки и с ухмылкой смотрел, как мы тащим свои вещи. Мы быстро зашагали прочь, волоча нашу палатку. Мы видели, как и других прогоняют из их импровизированных домов. Похоже, солдаты получали от этого удовольствие.

– Шагайте! Шагайте! – кричали они повсюду, и напуганные люди разбирали свои навесы.

Глаза мои наполнились слезами.

– Какое им дело, где мы остановились? Им все равно! Они просто хотят над нами поиздеваться!

– Не знаю, – пробормотала мама. – Пожалуйста, не привлекай внимание.

Мы нашли место чуть в стороне от остальных, нашли еще палки и воткнули их вокруг наших вещей. Лия привязала к нашим трем платьям еще и рубашки Ехезкеля. Когда мы почти закончили, к нам подошел солдат.

– Пошли отсюда! Пошли отсюда! – он махал рукой, словно прогоняя комаров. – Вы не можете здесь оставаться! Пошли вон!

Я ничего не понимала. Почему мы не можем здесь оставаться? Стыд мой перерос в гнев. Выбора у нас не было, и снова пришлось собирать вещи. Мама пошла прочь, мы побрели за ней. Нашли третье место и быстро построили палатку. Закончив, мы огляделись вокруг, думая, что вот-вот появится солдат и прикажет нам убираться, но, к счастью, все стихло.

– Мама, – начала я, но сил, чтобы закончить, уже не осталось.

Мы легли, прижались друг к другу. Я безумно устала, но не могла заснуть. Сердце у