Игра предателя - Сэнди Митчелл

— Полагаю, что так, — пробормотал Бежье.

Откровенно говоря, я думаю, что это и было основной причиной, почему Живан заинтересовался моей карьерой и взял привычку время от времени приглашать меня на ужин[10].

Бежье сделал еще один осторожный глоток танны и кинул на меня взгляд сквозь пар:

— Должен сказать, ты удивляешь меня, Кайафас.

— Это почему же? — спросил я как можно спокойнее, не позволяя ему такого удовольствия, как разглядеть во мне раздражение оттого, что он снова назвал меня по имени.

— Я ожидал, что ты изменишься сильнее. — Бежье озадаченно нахмурился и стал похожим на ребенка, у которого болит животик. — Все эти почести, все славные дела во имя Императора...

В действительности-то все они были совершены во имя того, чтобы уберечь собственную шкуру. Но знать об этом никому не полагалось — и в первую очередь, разумеется, Бежье.

— Я, конечно, слышал обо всех твоих подвигах, — продолжал он, — но никогда не понимал, как такой бездельник, как ты, мог совершить даже малую их часть?

— «Император защищает», — процитировал я с непроницаемым лицом.

Бежье благочестиво кивнул:

— Конечно, так и есть. Но ты, кажется, получил особое благословение. — Он нахмурился еще сильнее, как будто и впрямь был младенцем и к тому же готовым срыгнуть[11]. — Я осознаю, что не вправе оспаривать Божественное Провидение, но я просто не понимаю...

— Почему именно я? — закончил я за него, и Бежье кивнул:

— Я бы не выразился так прямо, но... да. — Он развел руками, плеснув танну себе на манжет. — Тебе перепало столько божественной милости. Император протягивал тебе руку столь часто, но ты остаешься таким же легкомысленным. Я бы, честно говоря, ожидал большего благочестия.

Вот в чем было дело, оказывается! Он был взбешен и морально уязвлен тем, что его старый недруг-разгильдяй из Схолы достиг столь большого успеха и славы, в то время как сам Бежье застрял на посту, с которого не видно пути к продвижению, с кучкой ребят, таких же унылых, как и он сам. Зависть, черная зависть, если говорить другими словами. Я только пожал плечами:

— Императору вроде бы все равно. Не вижу причины, почему это должно волновать тебя. — Я глотнул чаю и наградил собеседника своей лучшей открытой, дружелюбной, посылающей взорваться на фраг-гранате улыбкой.

Он только похватал воздух ртом.

— Еще что-нибудь?

— Да. — Он вынул планшет данных и протянул его мне. — Это копия дисциплинарных слушаний против солдата Хунвика.

Это имя мне мало что говорило до тех пор, пока я не прочел обвинения, перечисленные в верхней части страницы. Тогда я понял, что это, должно быть, тот мужчина, на которого набросилась Маго.

— Нападение на старшего по званию? — миролюбиво заметил я.

Бежье оскалился:

— Эта, солдат... из вашего подразделения был в ранге капрала.

Забавно, как он не смог заставить себя сказать «женщина». Почему-то это злило его больше, чем тот факт, что их полкового чемпиона побили. Я кивнул:

— И по-прежнему остается.

Его глаза сузились, пока я продолжал изучать планшет.

— Я, впрочем, вижу, вы не стали применять по данному обвинению высшую меру.

— Этому были смягчающие обстоятельства, — произнес Бежье с явным оправданием в голосе.

Я кивнул:

— Вполне верю.

Зная Маго, я не сомневался, что именно она ударила первой. И вероятно, не один раз. Мари Маго была отчаянной женщиной, слова «перегнуть палку» могли разве что выразить ее повседневное состояние.

— Я так понимаю, он в данный момент отдыхает в лазарете?

— Насколько это возможно, да, — напряженно ответил Бежье.

— Хорошо. Не будете же вы пороть солдата за драку, если он не может даже стоять, а? Передайте ему пожелания скорейшего выздоровления от всего нашего полка.

Я загрузил файл себе в стол-планшет, как будто собирался его читать, и перебросил в планшет Бежье свои данные.

Бежье кинул взгляд на экран, и его челюсти сжались.

— Вот как вы с этим разобрались, да? Возвращена к служебным обязанностям после вынесения выговора?!

Я кивнул:

— Маго недавно назначена ПРО[12]. Солдаты только начали к ней привыкать. Реорганизация сейчас, когда мы готовы вот-вот приступить к боевым действиям, подорвала бы эффективность отряда до неприемлемого уровня.

— Ясно. — Его взгляд стал жестким. — Еще один особый случай.

— Определенно, — согласился я.

В очередной раз я не намеревался рассказывать Бежье, насколько особый был случай с Маго. Официально наше бегство с Медной Обезьяны было подано как славная, хотя и чуть более шумная, чем следовало, победа над зловредными грязными зеленокожими. Эмберли весьма ясно дала понять, что гнев Инквизиции падет на любого, кто решится выдохнуть хоть одно слово о том, что еще мы там обнаружили. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять: она не разбрасывается напрасными угрозами.

Но факт оставался фактом: Маго, тогда еще простой солдат, прошла вместе со мной через гробницу некронов. И выбралась из гробницы она в том же здравом уме, в каком туда попала (пусть кто хочет, тот и болтает, что ума у нее и прежде-то было немного). Гвардии нужны были солдаты такого калибра. Если мне требовалось объехать по кривой несколько пунктов правил для того, чтобы такие люди, как Маго, по-прежнему стояли между мной и тем, что варп еще мог выблевать на нас, я готов был сделать из устава оригами и даже не поморщиться.

— Тогда наши совместные дела завершены. — И Бежье засунул планшет данных под шинель.

Без сомнения, ему чудился призрак совершенно неподобающих отношений между солдатом и комиссаром. Вероятно, это только прибавило его очевидной зависти ко мне — и, разумеется, совершенно напрасной. Во-первых, я не был настолько глуп, во-вторых, предпочтения Маго лежали в другой стороне. И наконец, что особенно важно, место смертельно опасной женщины в моей жизни уже было занято[13].

— Полагаю, да, — ответил я и отвернулся.

Если бы я в то время представлял себе, насколько большую враждебность разжигаю в нем и, как следствие, в талларнцах, я бы вел себя намного дипломатичнее, можете быть уверены.

Но я об этом даже не догадывался. Провожая взглядом улетающий транспорт с талларнцами, я испытывал лишь чувство облегчения. «Вряд ли, — думал я, — в обозримом будущем мне придется снова видеть этого человека..»

Но, как я отмечал более чем единожды, у Императора отменное чувство юмора.

Первая стадия нашей высадки прошла так же гладко, как первый глоток амасека пятидесятилетней выдержки. Мы были вторым полком, которому надлежало пройти эту процедуру. Десантные корабли прибыли за нашими солдатами и оборудованием сразу как только талларнцы вычистили оттуда свои пожитки. Наши грузовики и «Химеры» с пыхтением двинулись вверх по грузовым пандусам; ангар в считанные секунды наполнился бодрящей вонью сгоревшего в двигателях прометия. Высокий потолок эхом возвратил ругательства отрядных руководителей, которые быстрым шагом гнали своих людей в пассажирские отделения.

Юрген, как и всегда, сам увязал наши вещи с обычной для него сноровкой, и мне оставалось только расслабиться и наслаждаться зрелищем.

А посмотреть было на что. Хорошо обученное гвардейское подразделение на погрузке работало подобно очень сложным, избыточно роскошным часам. Почти тысяча человек суетились в одном месте, размещая оборудование, перенося его, теряя и снова находя. Люди путались друг у друга под ногами каким-то волшебным образом, который позволял все задачи выполнять четко и в срок. Со своего наблюдательного поста на галерее, проходящей над основной палубой ангара, я мог видеть, как машины и солдаты толпятся на обширной металлической равнине, простирающейся почти на километр в длину. На том ее конце застыли в терпеливой очереди десантные катера, уменьшенные перспективой настолько, что самые дальние приобретали размер игрушек[14].

— Я разместил наши вещи в передовом шаттле, комиссар. — Голос Юргена, предваряемый его характерным букетом запахов, вторгся в мои мысли.

Я привычно кивнул:

— Благодарю вас, Юрген. Вы готовы к отправлению?

— Готов, когда пожелаете, сэр.

— Ну что же, тогда можем приступить, — заключил я.

И тотчас волны дурного предчувствия заколыхались где-то в желудке. Лететь вниз — хуже ничего не придумаешь. Здесь, в громадном чреве звездного корабля, легко поддаться иллюзии безопасности. Внизу, на планете, нам придется нервно грызть ногти в ожидании начала боевых действий (по крайней мере так мне думалось в тот момент). В полете между этими двумя пунктами мы беззащитны; и слишком часто за время службы подо мной сбивали летающие суда.

Я активировал микрокоммуникатор:

— Полковник, я собираюсь занять место на высадку.