Я слышу тишину - Маруся Карасева

- Вы меня обманули, - обвинила я.

Джонатан, похоже, нисколько не смутился и не почувствовал за собой никакой вины.

- Я просто боялся, что вы не вернетесь, - искренне сказал он. - Пришлось импровизировать.

Он улыбнулся так по-мальчишески лукаво, что сердиться на него стало решительно невозможно.

- Вам здорово удается импровизация, - призналась я.

Джонатан подошел ко мне вплотную.

- Мне все это говорят. 

Мы одновременно посмотрели на часы, небрежно брошенные на стол, и Джонатан наклонился и поднял их. Я затаила дыхание: я знала, что это значит для таких, как мы - взять в руки вещь, которую трогал кто-то другой. Он надел мне часы поверх перчатки и защелкнул замок.

- Вот видите, вам они идут гораздо больше, чем мне, - сказал Джонатан. - Для меня они слишком маленькие.

- Спасибо, - я улыбнулась, размышляя, не испортятся ли часы, если протереть их дезинфектором. 

Пилот между тем сделал нам знак, и я села, приготовившись отбыть в новую жизнь.

   6

Даже в темноте дом Джонатана впечатлял. Скупо освещенные фонарями огромные мрачные башни в готическом стиле и увитые плющом старые стены заставляли вспомнить о жутких английских сказках - о домах с привидениями, что беззвучно бродят ночами по узким извилистым коридорам, пугая гостей и хозяев страдальческими стонами. Погода идеально дополняла угрюмую картинку: стоило нам выйти из вертолета, на который мы пересели в аэропорту Эдинбурга, как густые тучи над острым шпилем замка еще больше потемнели, где-то в самой глубине небес сверкнула изломанная молния, и глухо пророкотал гром.

Да, мы оказались не в Америке, как я ожидала, а в Шотландии. Американской визы в паспорте у меня не нашлось, а вот английская как раз была.

Перемена планов, казалось, не вызвала у Джонатана ни малейшего раздражения.

- Вам нравится Шотландия? - спросил он и, выяснив, что для меня это будет первым визитом в те края, продолжил. - Должен предупредить, по ночам там бывает холодно - чертовы британцы вечно экономят на отоплении. Ничего личного, Ярдли, - обернулся он к помощнику. - Просто это правда. У меня там постоянно мерзнут руки, а это, как ты понимаешь, нехорошо. И почему мы не полетели во Францию? Там значительно более доброжелательный климат.

Ярдли взглянул на меня. Безо всякой, я отметила, симпатии.

- У мисс нет шенгенской визы, - обронил он неохотно. - Это значит, что Европа для нее закрыта.

Должна заметить, для помощника он был не слишком любезен. Я бы никогда не позволила себе обсуждать кого-либо в его присутствии.

Однако в тот момент наш вертолет коснулся земли, и разговор прервался. Вид замка, открывшийся передо мной, оказался великолепным отвлечением.

- Это ваш дом? - спросила я Джонатана, мысленно ругая себя за глупый вопрос. Разумеется, дом был его - иначе зачем бы он привез меня сюда?

- Это замок, - ответил Джонатан, который, как я уже успела заметить, любил точность формулировок. Кто-то назвал бы это занудством, но лично я всегда считала внимание к словам восхитительным качеством: ведь у каждого предмета и явления есть лишь одно верное название. - Замок четырнадцатого века, фамильный. Когда-то в нем жили короли. Если вы не слишком утомлены, могу устроить для вас небольшую экскурсию.

Он подал мне руку, помогая выйти, и я без колебаний приняла ее. Похоже, скоро я могу к этому привыкнуть. Джонатан слегка сжал мои пальцы, и все мысли тут же улетучились из моей головы, а во рту пересохло.

- Получается, гм... вы - лорд? - спросила я неловко.

Джонатан рассмеялся.

- Ну что вы! Это вам моя фамилия показалась аристократической? На самом деле, мои предки со стороны матери - об отце мне ничего не известно - из Австралии. Если верить истории, они были преступниками, отправленными в ссылку из Англии. Может, среди них и был какой-нибудь мятежный герцог, не знаю... Моя мама - учительница начальных классов. Ничего аристократического. Вот Ярдли, - он кивнул на помощника, распоряжавшегося насчет нашего багажа, - Ярдли у нас лорд.

Признаться, это удивило меня, однако вовсе не Ярдли был мужчиной, которого мне хотелось узнать ближе. Решив, что поразмыслю о подчиненном положении высокородного помощника позже, я продолжила расспросы.

- У вас есть братья или сестры?

Джонатан покачал головой.

- Нет, я - единственный ребенок. Хотя мне всегда хотелось иметь брата или сестру - кого-то, кто понимал бы меня и принимал таким, как есть, - он остановился у входа, ожидая, пока прислуга откроет перед нами двери. - Ну вот, теперь вы все обо мне знаете. Чем отплатите за откровенность?

Неудобно признаваться, но от его взгляда я каждый раз вспыхивала, как школьница.

- А что бы вы хотели узнать?

- Все, - просто сказал Джонатан. - Я хочу знать о вас все. Но давайте начнем сначала. Кем были ваши родители?

Мы вошли в просторный холл с мозаичным полом. Потолки здесь были до того высоки, что один взгляд на них вызывал головокружение. Огромная хрустальная люстра, переливающаяся всеми цветами радуги, мрачно нависала над нами на толстых медных цепях. Широкая лестница вела наверх как минимум сотней ступеней, покрытых толстым ковром багряного оттенка. Такое ощущение, что прогресс и цивилизация совершенно не затронули это место.

Спохватившись, что так и не ответила на заданный мне вопрос, я повернулась к своему спутнику.

- Простите. Меня отвлекла вся эта роскошь, - призналась я. - О чем вы меня спросили?

Улыбаясь, Джонатан приблизился вплотную.

- Вы устали, - заметил он. - Давайте отложим разговор до утра. Вас проводят в вашу комнату - надеюсь, вам там будет удобно.

И, прежде чем я успела ответить, наклонился и легко поцеловал в лоб.

   7

В свою комнату я вошла в полном смятении. Когда в последний раз кто-то прикасался ко мне? Просто поразительно, как этому удивительному человеку удалось столь быстро сократить дистанцию между нами - и до того легко, словно я была совершенно обычной девушкой (а не больной на всю голову поборницей чистоты, как выразился мой последний ухажер при расставании; долгая история, расскажу в другой раз).

Мы встретились с Джонатаном всего несколько часов назад, а мои чувства к нему уже были настолько сильны, а доверие до того велико, что я по первому зову отправилась за ним, не спрашивая о цели пути. Такое поведение было мне совершенно несвойственно, но я ничуть не жалела о своем безрассудстве. Казалась, с первой секунды между нами протянулась незримая, но прочная нить, привязавшая меня к нему так крепко, что мне было страшно даже представить себе, как я переживу несколько часов в разлуке.