Я слышу тишину - Маруся Карасева

   Так что я переплела пальцы в замок.

   - В другой раз, - пообещала я туманно. - Когда-нибудь. Если мы поближе познакомимся.

   - А если не будет другого раза? - теперь взгляд Джонатана был прикован к моим перчаткам, и я чувствовала себя, словно школьница, которую одноклассник просит дать потрогать под юбкой.

   Я отодвинулась подальше и перекрестила руки на груди.

   - Будет.

   - Откуда вы знаете? Мы можем больше не увидеться. Так что у вас всего один шанс.

   - Показать руки?

   - Узнать меня поближе.

   Джонатан все еще улыбался, но больше не делал попыток приблизиться. Интересно, что бы он подумал, если бы я попросила разрешения лизнуть его ранку? Должно быть, высадил бы из машины прямо на ходу.

   - Ладно, - согласилась я. - Давайте познакомимся поближе. Откуда у вас царапины на руке?

   Джонатан вздохнул и растопырил пальцы, словно впервые их увидел.

   - Я убил кое-кого, - сказал он очень проникновенно. - Моя жертва сопротивлялась, и я ударил ее - вот сюда, в скулу. Надеюсь, вы меня не выдадите?

   Это была странная шутка, и она мне не очень понравилась. Возможно, потому, что мне оказалось в нее очень легко поверить.

   - А если серьезно?

   Джонатан вздохнул.

   - Если серьезно, то во всем виновата горничная. Она принесла белые розы, а мне нравятся чайные. Такие вещи меня очень расстраивают. Я не люблю, когда люди невнимательны к деталям.

   - Вы ударили горничную? - уточнил я.

   Он покачал головой.

   - Нет, всего лишь дверь.

   Что ж, примерно так я и подумала: опасность исходила от Джонатана так явно, словно у него на груди висел знак "Берегись". Странно, что меня это не пугало, а успокаивало. Возможно, все дело было в том, что я знала, чувствовала: мне он не причинит вреда.

   Удовлетворенно кивнув, я перевела взгляд на окно. За ним проносились фонари и деревья, деревья и фонари... Это было совершенно не похоже на центр Москвы, куда мы направлялись. Это вообще было не похоже на Москву. Это больше напоминало...

   - Куда мы едем? - спросила я, пораженная неожиданной догадкой.

   Джонатан тоже посмотрел в окно.

   - В аэропорт, - ответил он как ни в чем ни бывало. - Полагаю, в Домодедово, хотя не уверен. Можно спросить у Ярдли, если хотите.

   Я отодвинулась еще дальше. Возможно, я немного поторопилась, посчитав нас родственными душами.

   - Кто это - Ярдли? - я задала совсем не тот вопрос, что собиралась. Потому что, признаться, немного заволновалась.

   - Мой помощник, - кажется, ситуация его забавляла. И тоже волновала -- совсем немного.

   - И зачем нам в аэропорт? - уточнила я. - Разве нас не будут ждать на приеме?

   Джонатан откинулся на сидении и положил голову на спинку. Вид у него был совершенно расслабленный.

   - Мне нравится, как вы это говорите - "нам", "нас". Значит, вы уже все поняли. Это хорошо. Не нужно ничего объяснять... - на миг он благодарно прикрыл глаза, а потом снова посмотрел на меня -- так, что мне захотелось раствориться в его взгляде без следа. - Не нужно объяснять, но мне так хочется сказать это вслух: я похищаю вас, моя дорогая.

   Я ощутила моментальный укол паники. События развивались не по плану - точнее, не по моему плану, и это слегка выбивало меня из колеи.

   - У меня нет с собой паспорта, - сказала я первое, что пришло в голову. - Вы не сможете меня увезти. Как мы пройдем границу? Джонатан беззаботно пожал плечами.

   - У меня частный самолет. Его не досматривают. Я могу вывезти весь ваш симфонический оркестр, и никто не заметит.

   - Меня будут искать, - привела я очередной аргумент, но Джонатан легко отмел и его.

   - Вас некому искать. Родственников у вас нет, наследников и близких друзей - тоже.

   - А вы навели обо мне справки?

   Он покачал головой.

   - Тут не нужно наводить никаких справок. У вас все на лице написано, - Джонатан придвинулся ближе, словно для того, чтобы лучше разглядеть воображаемую надпись. - Одиноки, не поняты, несчастны. Вам нужно, чтобы вас похитили - выдернули из болота и увезли как можно дальше. Именно это я и делаю.

   Меня охватило раздражение. За кого этот человек себя принимает? Как он смеет врываться вот так в мою жизнь и перекраивать ее на свой вкус?

   - Вы меня совсем не знаете, - сказала я как можно убедительней. - Не воображайте, будто что-то поняли обо мне после пары минут общения.

   Джонатан посмотрел на меня долгим взглядом.

   - У нас еще будет время познакомиться, - пообещал он уверенно. - Лететь далеко, мы многое успеем обсудить.

   - Например?

   - Например, кризис на Ближнем востоке. Что вы о нем думаете?

   - Ничего. Плевала я на кризис.

   - Тогда давайте о музыке. Вам понравился мой концерт?

   Разумеется, как любой эгоманьяк, Джонатан хотел похвалы, и я почти не притворялась, из упрямства изображая безразличие.

   - Я не разбираюсь в классике. И в пианистах.

   Джонатан рассмеялся, продемонстрировав полоску по-американски безупречно-белых зубов.

   - Ничего, это поправимо, - казалось, он совершенно не обиделся. - Тогда давайте говорить о вас. Давно у вас это? До какой стадии дошло?

   - Что - это? - в этот момент я почти поняла, как можно ударить кулаком в стену из-за того, что горничная принесла не те розы. Потому что мне хотелось сделать то же самое. Интересно, насколько это больно?

   - Расстройство. Сколько раз в день вы моете руки? Вы злитесь, когда кто-нибудь трогает без спроса ваши тюбики с кремом?

   - А вы? - поинтересовалась я, надеясь хоть немного задеть его или сбить с толку. Но это оказалось бесполезно.

   - На вашем месте я бы злился, и еще как, - не возражал он против моей формулировки. - Мне очень сложно сдержаться, когда все идет не по плану. А вам?

   - Как в случае с горничной? - поинтересовалась я, игнорируя его вопрос.

   Я надеялась вывести его из себя, но Джонатан лишь согласно кивнул.

   - Да, например.

   - А где был ваш помощник, когда вы дрались с дверью? Разве ему не полагается беречь ваши бесценные руки?

   Джонатан снова вздохнул. Но не разозлился, как я надеялась. Я вообще никак не могла понять, где у него переключатель, превращающий красавца в чудовище, и это сводило меня с ума.

   - Я тоже думаю, что ему не стоило оставлять меня наедине с этим монстром, - сказал Джонатан. - Я имею в виду горничную. Бог знает, во что все в итоге могло вылиться. Эти приступы ярости сложно контролировать.