Семь легенд мира - Оксана Демченко

– Ты все про меня знаешь. Точно! – впервые улыбнулся гость не хмуро и без усмешки. – Я и правда ищу мастеров по оружию. Необычных.

– Он не слишком стар, вопреки имени. Зато ворчливый и упрямый. Хуже, да простят меня Боги, самого гнусного и упертого барана. Я хотел сторговать пару мечей, но старик их совсем не продает. Говорит, живые. Я сперва не поверил, но он показал. Это то, что ты ищешь. Твой клинок, подаренный моему предку, бесподобен. И он, уж прости, много хуже самого негодящего из кузни Медведя.

– Учту. И – верю, я свои возможности как оружейника знаю, и ведаю их предел.

– Он не отдал мне ни золотника металла. А вот Мире всучил чуть не силой нож. Тонкий, лекарский. Посмотри. Она с вещицей не расстается. Кстати, вот и наше солнышко.

Мира успела переодеться в чистое и умыться, привести в порядок волосы. Кивнула вежливо, ловко нашла руку Амира и уселась на указанное место. Сухие крепкие пальцы осторожно пробежали над блюдами. Тоэль за это время более пристально рассмотрел девочку. Видимо, действительно ей досталось еще до рождения. Словно ее лепили вполне толковые Боги, но потом бросили свое дело на середине, отвлеченные чем-то более важным. Ноги получились вполне удачно – стройные и сильные. Стан крепкий и гибкий. А вот выше… Неровные плечи, кривоватая посадка головы и несколько сутулая осанка. Лицо слишком длинное и узкое, приметно неправильное.

Зато душу непутевые Боги вложить успели, и очень яркую. Амир прав – рядом с девочкой сидеть приятно и тепло. Необычное ощущение! Словно она и не чужая вовсе, впервые и мельком примеченная сегодня. Видно – в караване ее любят и ценят. Одевают в лучшее, опекают. Потакают. Кому еще из женщин позволили бы ходить так, простоволосой, с двумя тощими короткими косицами, сплетенными по обычаю севера? А ей и это можно. Прощается даже нелепая челка, кривоватая, длинная, падающая на пустые глаза.

Амир с притворной сердитостью дернул именно за челку.

– Сколько тебе говорить – обгоришь! У тебя кожа к пустынному солнцу не приспособлена. И заморских нелепых шляп из соломки накупили. И женских покровов шелковых, тонких и красивых, а ты опять за свое.

– Я же говорила, они шумят, и мне плохо слышно, – привычно дернула головой Мира, отстаивая челку. – А без слуха я вдвое хуже понимаю окружающее. Амир, можно мне сыр?

– Да. Сейчас.

Странный караван: сам дабби усердно накладывает лакомства для приблудной безродной девочки. Такого не доводилось еще видеть ни разу. Тоэль устроился поудобнее, подпихнул под спину несколько подушек, придвинул блюдо с курагой, выбрал лепешку. Плеснул еще вина в тонкое чеканное серебро бокала.

Почему он вдруг решил поговорить с этими людьми, незнакомыми и совершенно случайными в его жизни? Может, просто устал молчать. Или собственные мысли его не устраивают более как самые правильные. А еще наверняка дело в том, что караван – что правда, то правда – слишком мало похож на многие и многие иные, с которыми ему приходилось странствовать.

Лет сто десять назад, покинув родичей, он спустился с гор в долины. И насмотрелся на людей, которых сперва счел очень интересными. А потом обнаружил, как часто, увы, они оказываются внутри не настолько хороши, как с виду. И как легко сталь их мужества и чести ржавеет с годами.

Айри легко научился бою, сделался отменным оружейником, охотно бродил по свету, нанимаясь в охрану караванов, или подолгу оставался в одном месте, изучая города и поселения. Чего он хотел достичь в странствиях, что искал? Оказывается, ответ неизвестен ему самому.

– Тоэль, ты мне обещал рассказать про чужие края, – напомнила девочка. – И про себя расскажи. Пожалуйста.

– Расскажу, и с самого начала. Шестьсот семьдесят три года назад я спустился в мир. Ты слышала сказку про драконов, хоть одну?

– Много! – обрадовалась Мира. – В одних это добрые летучие волшебники, а в других – злые похитители несметных сокровищ. Они даже поедают маленьких девочек.

– Я был драконом до того, как пришел в мир. Не добрым и не злым. Это как раз сказки, что драконы интересуются людьми. Живущие внизу крылатым безразличны. Быть драконом… Да как это описать-то? Амир, представь себе, что ты выпил три бокала отличного вина, получил лучшего в мире коня и скачешь через весеннюю степь к своей невесте, прекраснейшей из всех девушек и самой желанной. Душа поет, день ярок и полон красок, ты глядишь на него на всем скаку и вдыхаешь радость…

– Неплохо, – улыбнулся Амир. – Почему же ты спустился вниз? Это было неизбежно?

– Нет. Просто век за веком летишь, и мир несется навстречу, такой огромный и удивительный, что однажды приходит желание его рассмотреть в деталях. Раз он прекрасен, то вблизи должен быть еще лучше! Я спустился, изменился внешне и внутренне. А он погас – вся радость, все краски, все опьянение жизнью пошли на убыль. Драконы – они, в общем-то, дети. Я, увы, вырос и совершенно не знаю, что должен делать и чем жить теперь. Шесть веков без малого я провел в поселении себе подобных. Мы очень умны, знаем тайны строения мира, накопили большой опыт в его изучении. Я тоже изучал мир, был даже признан одним из гениев, гордился этим. Я создал возможность для нас летать без крыльев на кораблях. Даже отправиться к звездам. А потом понял, что прочие не хотят знаний и лишены любопытства. Они спустились сюда по иным причинам. Быть высшими, окруженными поклонением. Владеть миром. Познать покой. И я уничтожил созданное. Ушел из горного селения. Для моих родичей опасно владеть слишком многим.

Тоэль смолк и задумался. Тонкая ладошка Миры нащупала его руку и погладила ее. Так мягко, бережно. Наверное, как при уходе за больными, – отметил Тоэль. И – нелепое дело – он ощутил облегчение. Оказывается, иногда приятно получать искреннее сочувствие. Столь редкое и среди людей, и в обществе айри.

– Ты теперь совсем не умеешь летать? – расстроилась Мира. – Как же тебе помочь-то? Нельзя ведь так, ты весь разбитый. Я чувствую. У тебя душа болит. Плохая болезнь, сложная и запущенная. Трудно лечить. Прямо не ведаю, как взяться…

Она задумалась так серьезно и грустно, что Тоэль смутился. Дожили! Дети в караване берутся спасать демона Кэбира от душевной боли. Куда катится мир? Айри глянул на дабби и усмехнулся. Амир наблюдал происходящее с живой веселостью во взоре. Кажется, он не первый гость богатого шатра, растерявшийся до немоты от слов и действия маленькой слепой арагни.

Тоэль вздохнул и взялся за вовсе уж непривычное: стал оправдываться и успокаивать себя и лекарку.

– Я могу летать на кораблях. Малые и теперь на службе у моих родичей. Но в этом нет больше радости, как нет смысла в моей взрослой жизни. Не ведаю, что я искал внизу и почему теперь говорю о себе. И я рад, что не ошибся в вас – вы мне верите.