Семь легенд мира - Оксана Демченко

Чуть улыбнулся.

Его принимали как очень дорогого гостя. На ковре из того самого юктасского шелка, что он вспоминал по пути. С золотой вышивкой, сделанной руками лучших мастеров, и горами подушек. И тут же, на подносах и в сосудах – фрукты, редкое вино далекого западного Римаса, сыры, которые почти невозможно сохранить в пустыне от высыхания. Орехи, мед, курага, дыни…

– У тебя удивительная память на мои странноватые вкусы, уважаемый Амир.

– Дед говорил, ты не слишком жалуешь мясо. Зря, есть ягнятина и она хороша. Как и конина, увы, вполне свежая. Недавно я покупал страже пару молодых жеребцов, и совсем не на мясо. Хорошо хоть, у разбойников кони неплохи, мы отловили всех, что остались без седоков… Я бы себе не отказал в ребрышках или побаловался вырезкой. Не возражаешь?

– Отчего же.

– Отменно. – Амир щелкнул пальцами, кивнул расторопному повару, мелькнувшему у полога. – И к делу. Не люблю портить пищу недосказанностью, хотя многие считают это торопливым и невежливым способом ведения дел. Что я должен тебе за свою жизнь и жизни своих людей? Не скрою, я ими дорожу. И отдаю себе отчет: если бы не ты, мы бы до последнего человека сегодня остались в этой долине, вот только и без шатров и навсегда. Сзади был второй отряд, мне уже сообщили. Они ушли без боя, услышав твое имя. Шесть десятков бойцов.

– За испуг суеверных бестолковых дураков и десяток-другой стрел? Прямо и не знаю. Вот разве – послушай мои глупости. Давно ни с кем толком не говорил, а ты вроде умеешь слушать.

Амир согласно кивнул и откупорил вино. Тоэль принял бокал и задумчиво прищурился, пробуя напиток и размышляя. Обычно его звали и угощали после боя. Но почти никогда не признавали истинного вклада в дело – слишком дорого, лучше уж повздыхать, пожаловаться на скудость средств. А то и сообщить решительно, что без его услуг все обошлось бы вполне удачно, вот и ехал бы дальше стороной. Потом «хитрецы» догадывались почти снисходительно предложить деньги за обучение стражи и выставить условие: раз хочешь золота, дойди с караваном до самого западного торга, там и рассчитаемся. А коли случится большой барыш, то и с премией… Разговоры, не просто портящие аппетит, но оставляющие стойкое желание свернуть шею богатому и шельмоватому прохвосту, непонятно зачем еще живому благодаря случайной помощи.

Все сегодня идет необычно. Стандартное продолжение нудного торга – расспросы типа: «Как вообще можно выцелить наверняка разбойника в гуще схватки?». Он и их ждал уже привычно. Когда кипит ближний бой, обычные лучники бесполезны: надо знать точно, где окажется выбранная шея, и когда откроется щель в доспехе за пару-тройку мгновений до этого момента, короткого и непредсказуемого. Он, спускаясь с холма, не ошибся все семнадцать раз. Столько стрел поднять в полет за короткие секунды – это тоже может он один. И лук такой дальнобойности, пожалуй, тоже один. Потому и помнят имя до сих пор, в нем слишком большой страх. И понимание того, насколько же он – не человек.

Караван «Золотого змея» Омара Багдэша шесть десятков лет назад Кэбир охранял в этих же землях. Старик умел спиной чуять беду и знал точно, что его удача застит свет слишком многим. Он нанял обладателя черного меча, не торгуясь. Честно сообщил, зачем: его хотят убить и лишить всего достояния. Точно так же, без возражений, Омар купил все затребованное и уговорился об оплате с воинами, выбранными новым охранником.

И не пожалел о своей щедрости. Их ждали в двух переходах к востоку от этой долины. Без малого три сотни воинов: старший Багдэш вез не только пряности, но и бесценные рубины горного Тигара, алмазы и шпинель из Шорха, жемчуг южного океана, огромный, как птичьи яйца, и цветной – розовый, черный, лиловый.

Помимо упомянутого еще он продал в степях илла две сотни коней, чьи седоки так и не добрались до содержимого добротно упакованных тюков. «Золотой змей» оглаживал свою рыжую бороду, выкрашенную хной, и блестел совсем не старческими крепкими белыми зубами, хищно улыбаясь барышу и посрамлению врагов. Он отдал половину денег, вырученных за коней, Кэбиру, хотя это и было сверх прежней договоренности. «Их тоже оказалось больше, чем я ожидал, но ты сохранил мою потрепанную годами жизнь», – пояснил купец. И получил меч Кэбира – чтобы жизнь и дальше была под надежной охраной…

– Мира еще не просила тебя поговорить с ней? – Амир снова задал неожиданный вопрос.

– Уже.

– Может, позвать? Девочка умеет слушать. И, я вижу, ты сразу разглядел, сколь ласково светит наше слепое солнышко. Я пошлю за ней?

– Да. Это даже правильно. И расскажи пока, где ты ее нашел? По лицу и прочему – она северянка, из предгорий к западу от Серебряной степи.

– Из рода арагов, что живет у кромки ковыльных равнин. Отсюда – твоему Актаму поболее месяца скакать, сперва на запад, а потом к северу. Я вел тогда караван именно на север, за перевал. У бороев и вендов осенью можно славно расторговаться пушниной. Далековато, но иногда хожу из забавы, ведь скучно не менять маршрут. Кстати, ты меня навел на удачную мысль. Знаю, чем отплатить за «десяток стрел». Но – позже. Мира жила на постоялом дворе небольшой деревни. Из дома ее отец выгнал, говорил – неродная, подкидыш демонов, грех матери… Вообще-то ее правильное имя – Миратэйя, но оно сложновато для моих людей, чужое слишком.

– Как ты решился принять в караван ребенка?

– Я расспросил хозяина корчмы, когда она пришла за местом в караване. Даже сходил в ее родной дом и поглядел на отца. Он гнусный человек, и к тому же свел жену в могилу. Это был редкий для племени арагов союз по решению старейшин. Мать Миры рано осиротела и нуждалась в крепком плече. Так говорили. Могу лишь добавить, что южные араги общаются и роднятся с илла, а степняки некоторых родов женщин ценят куда ниже хороших коней… У матери Миры было много земель под пахоту, скот, добротный дом и, увы, никакой родни. Вот имуществом и распорядились, отдав ее в жены младшему сыну старосты. Оспорить решение оказалось некому. Бил он жену. Видно, тем и ребенка еще в чреве так тяжело покалечил. Весь достаток отошел к его новой семье. Девочку кормили от случая к случаю чужие люди. Я долго думал, всю ночь.

– Обуза.

– Да что за место для шестилетней девочки – караван? Потом решил: лучше, чем постоялый двор. К тому еще – мое имя Амир, а ее – Мира. Вроде, почти такое же, как указание. Я не стал спорить с судьбой и не пожалел. Не обуза. Она – наша радость, Тоэль. Хоть и слепая, а светит солнышком и глядит в душу. Потому и зову ее слушать тебя. От меня меньше проку. Вот моя главная польза: мы шли в тот год на север и миновали перевал Семи ветров. Оттуда тропа спускается в земли народа бороев. Красиво у них, хоть и чуждо: леса высоки, в озера дожди намывают синь неба, а зимы люто-белые от снега и стужи. Я застрял на три с лишним месяца в обратном пути, насмотрелся. Жил под самым перевалом, в малом селении со смешным именем Брусничанка. У них имеется кузнец по прозванию Старый медведь.