Пойди туда, -… - Валерий Брусков

Ворота оказались запертыми на замок, и Мария на непослушных ногах пошла вдоль высокого штакетника, пока не наткнулась на дыру.

…Дом встретил её угрюмым молчанием и пугающей темнотой. Мария поднялась на крыльцо и дёрнула за ручку двери. Нащупав и на ней закрытый замок, она машинально поискала в привычных местах ключ, которого там не оказалось.

Тогда она спустилась с крыльца и пошла вдоль стены дома, медленно перебирая по ней руками. Возле окна в детскую Мария дёрнула за закрытые ставни, сорвав с них невидимые в темноте пломбы.

Окно за ними оказалось закрытым и изнутри, на крючки. Мария несколько раз тихонько шлёпнула ладонью по раме, точно испытывая её прочность, потом повернулась к окну спиной, и пошла вглубь двора.

Вернулась она с толстым берёзовым обрезком. Подойдя к окну, она широко размахнулась, и с плеча рубанула обрезком по раме.

Звон разбитого стекла шарахнулся от дома, тут же увязнув в стволах окружающих его деревьев…

Мария не понимала, что она делает, и зачем. Тело действовало самостоятельно, помимо её воли, но подсознательно она чувствовала, что ТАК НАДО…

Она била по окну, пока не сорвала крючки, и изуродованные створки не открылись вглубь детской. Мария уронила на землю обрезок и полезла через подоконник в комнату, сметая с него на пол битое стекло.

Оказавшись в детской, она живым столбом встала посреди неё, раскинув руки, и стала мучительно ожидать, сама не понимая, чего… Она глядела широко распахнутыми, нетерпеливыми глазами в густую вязкую темноту перед собой, совершенно не чувствуя боли в изрезанных стёклами босых ступнях, и ждала, ЖДАЛА, ЖДАЛА…

…Сначала в её груди появился холодный шарик. Он был очень маленьким, но от него исходил такой обжигающий мороз, что тот передавался от клетки тела к клетке, захватывая всё бОльшее пространство, и теперь это был уже не шарик, а большой ледяной кусок…

В груди всё онемело, холод подкрадывался к сердцу, сжимая его в морозные тиски, и шёл дальше, к голове. Тело, казалось, превратилось в ледяную глыбу. Мария не могла пошевелиться, чувствуя, что вместе с холодом в неё входит Ужас, и когда его крючковатые когтистые пальцы вцепились в её мозг, чтобы разодрать его на куски, Мария уже не могла терпеть. Она глубоко вздохнула, чтобы закричать…

…И тут снизу вверх сверкнула молния. Мария инстинктивно зажмурилась, уже не от Ужаса, а от страшной боли, резанувшей по отвыкшим от света глазам, дико, жутко закричала, и закрыла их, обожжённые вспышкой, ладонями…

Когда боль немного стихла, Мария отняла от лица руки, и со стоном открыла глаза…

…Вокруг по-прежнему была Тьма, но Мария чувствовала, что это уже какая-то другая темнота, не та, что была минуту назад…

Она сделала шаг…

Под её ногами был не деревянный пол, усыпанный стёклами, а твёрдый каменистый грунт…

Мария сделала другой шаг, уже в сторону, и наткнулась вытянутой, ищущей рукой, на шершавую каменную стену. Она оттолкнулась от этой стены, и, сделав несколько шагов в другую сторону, натолкнулась второй рукой на такую же стену…

Она поняла, что находится в узком каменном тоннеле. Мария стояла, покачиваясь и шевеля в темноте пальцами рук. В грудь её из темноты, царящей впереди, дул ровный тёплый ветер. Он тихо гудел в ушах и, обтекая Марию, уходил в темноту тоннеля за её спиной.

Там, позади, был Ужас… Ужас и Пустота… Они сковали коркой льда кожу на спине и дули холодом в затылок, поднимая на голове дыбом волосы. Мария хотела повернуть голову, чтобы посмотреть туда, за спину… И поняла, что не сможет сделать этого…

Впереди тоже был Ужас, но там была ещё и Надежда…

Мария шагнула вперёд и медленно пошла вслепую, упираясь грудью, как в единственный для неё ориентир, в тёплую волну воздуха, и рассекая его собой на две струи.

…Казалось, она шла очень долго. Впереди была всё та же Тьма, но в ровный шум ветра теперь вливалось гудение сильного пламени.

…Впереди, наконец, смутно возникли слегка освещённые чем-то стены тоннеля, уходящего влево, и на них появились красные блики.

Повернув вместе с тоннелем, Мария увидела далеко-далеко яркие всполохи.

Она прибавила шагу…

…Тоннель кончился внезапно, и Мария увидела, что оказалась в большом куполообразном зале или гроте, в центре которого горели огромные костры. Над этими кострами на трёх распорках висели большие чёрные котлы или чаны, плотно накрытые крышками.

Пламя в кострах гудело; его языки жадно облизывали котлы и вскидывались вверх, освещая тяжёлый прокопчёный потолок… Откуда-то, как Марии показалось, из котлов, доносились странные звуки, похожие на приглушённые человеческие крики…

Она медленно шла мимо костров с котлами; под её ногами хрустели черепки от разбитой глиняной посуды. От костров веяло жаром, пещера была наполнена незнакомыми мерзкими запахами, от которых ком подкатывался к горлу и по коже пробегали мурашки…

…Неожиданно Мария услышала непонятный визг и остановилась. Визг что-то ей напоминал, и Мария вынужденно наморщила лоб, силясь вспомнить, что именно.

И вдруг вернувшаяся к ней частично память подарила подсказку!

Поросёнок! Это был визг голодного или испуганного поросёнка!

В стене зала Мария увидела тёмную дыру и шагнула к ней…

…Пещерка была крохотной и слабо освещалась двумя неимоверно коптящими факелами, закреплёнными на её стенах, но Мария сразу увидела своих сыновей.

Вовка крепко держал за длинный хвост удивительное существо с густой шерстью, свиным рылом, и козлиными рожками, а Сашка что есть силы молотил это существо чёрной, причудливо изогнутой кочергой. Существо отчаянно металось от стены к стене пещерки, насколько это ему позволяла делать длина его собственного хвоста, и издавало тонкий визг сильно изголодавшегося поросёнка.

И тут память вернулась к Марии окончательно…

Она закусила руку, чтобы не закричать, и молча, полными слёз радости глазами, смотрела на сыновей…

…Существо заметило Марию первым. Оно сделало неимоверный рывок, выдернуло свой хвост из цепких рук Вовки, и забилось в угол, сверкая оттуда жуткими красными огоньками глаз.

— Забирай! Забирай их отсюда!! Сил моих больше нет!! Забирай ко всем чертям!!! — гнусавым, переходящим в привычный поросячий визг голосом прокричало оно.

Слова эти прозвучали настолько дико, что Мария с трудом подавила в себе истерический хохот.

…Мальчишки, наконец, тоже увидели мать. Сашка отшвырнул в сторону, загремевшую по камням кочергу, и с радостным криком бросился к Марии. Вовка через плечо коротко глянул на смирно сидящее в углу существо, и кинулся за братом.

Они тяжело повисли у матери на шее, и, перебивая друг друга, принялись что-то ей рассказывать, а она лишь согласно кивала, совершенно не понимая слов, гладила их по головам, и прижимала мальчишек к себе, чувствуя под руками их тёплые родные тельца…

Слёз больше не осталось, глаза были совершенно сухими, хотя Мария и находилась на грани истерики. Она сжала до боли зубы, пытаясь совладать с собой, и только стискивала сыновей, чувствуя, как тают и кусками отваливаются от её спины корки тяжёлого льда…

…Существо, крадучись, покинуло свой спасительный угол, и остановилось в середине пещеры, нервно подёргивая хвостом. Глаза его налились ещё большей густой краснотой, превратившись в две яркие звезды; лапы поднялись, растопырив пальцы; хвост угрожающе взметнулся вверх…

Уже ЗНАЯ, что сейчас произойдёт, Мария сильно, боясь вновь потерять, прижала лица сыновей к своей груди, и закрыла глаза…

…Молния полыхнула перед её опущенными веками и, пробившись сквозь них, залила глаза белым светом.

Мария инстинктивно зажмурилась ещё крепче, и судорожно сжала мальчишек обретшими неимоверные силы руками…

…Они простояли так, казалось, очень долго, пока зажатые ею сыновья не задёргались, пытаясь вырваться.

Мария открыла глаза, и, поражённая увиденным, опустила руки…

…Было утро. Сбоку в разбитое окно комнаты вливались яркие лучи солнца и освещали сверкающие тысячами блёсток осколки стёкол на полу.

Мария стояла с сыновьями посреди детской и чувствовала, как в её изрезанных ступнях начинает просыпаться боль. Она с удивлением обнаружила, что на ней только длинная, испачканная в саже, ночная рубашка.

Мария стыдливо прикрыла руками дыру на груди и со словами «- Я сейчас!» выбежала из детской.

В большой комнате было темно, её окна оказались почему-то закрытыми снаружи ставнями. Мария на ощупь порылась в шкафу и нашла там кое-какую свою одежду. Выйдя в сени, она сбросила с себя влажную от её пота ночную рубашку, и, ёжась от утренней прохлады, быстро оделась.