Долина счастья - Пенни Джордан

Бедная мама… Она совершила ошибку, влюбившись в человека, у которого не хватило сил защитить их любовь. И ей пришлось дорого заплатить за это. Фелисити никогда не допустит, чтобы подобное случилось с ней. Она никогда не позволит себе влюбиться и стать уязвимой. Ведь Флис уже знает, каково это, даже если ее чувства к Видалю не были настолько сильны.

Отбросив горькие мысли, Фелисити посмотрела на свой маленький чемодан. Мама рассказывала ей о традиционном укладе жизни этой аристократической властолюбивой испанской семьи, которую теперь возглавлял Видаль. Он заявил, что его мать настояла на том, чтобы Флис поселилась здесь. Значит ли это, что ей следует ожидать формального приема в семью? Например, во время ужина. Флис не захватила с собой вечерние наряды – только несколько смен белья, пару простых маек, несколько новых топов и одно очень скромное платье, в которое она буквально влюбилась, когда бродила по лондонским магазинам.

Флис как раз собиралась достать это платье из чемодана, когда открылась дверь и в комнату вошла Роза, держа в руках поднос с бокалом вина и разными закусками.

Поблагодарив ее, Фелисити поинтересовалась:

– В котором часу подают ужин?

– Ужина не будет. Видаль не хочет, он слишком занят, – высокомерно ответила по-испански Роза. – Вам принесут ужин в комнату, если вы проголодаетесь.

Флис почувствовала, что начинает краснеть. Грубость Розы была очевидна. Без сомнения, Видаль подсказал ей, как следует вести себя с нежеланной гостьей.

– У меня нет желания ужинать с Видалем, так же как и у него со мной, – ответила Флис. – Однако он сообщил мне, что его мать пожелала, чтобы я остановилась в этом доме, хотя у меня был забронирован номер в отеле. Поэтому я предположила, что буду ужинать именно с ней.

– Герцогини здесь нет, – коротко сообщила Роза, поставила поднос и с поджатыми губами направилась к двери. Она исчезла прежде, чем Флис успела задать следующий вопрос.

Видаль солгал ей? Его матери нет в особняке, и она не собиралась увидеться с Флис. Зачем? Почему он пожелал, чтобы она жила здесь, под крышей его собственного дома?

На мгновение Фелисити захотелось вернуться в Англию. Но еще сильнее она желала, чтобы мама была жива. Охваченная грустью, девушка присела на край кровати.

Благодаря маме у Фелисити было замечательное детство. Щедрое наследство дальней родственницы, которую Флис никогда не видела, позволило маме купить милый домик в тихой деревушке – достаточно большой, чтобы с ними переехали бабушка и дедушка. Также мама получала регулярные выплаты, позволяющие ей не работать, а заниматься воспитанием дочери. Она всегда откровенно разговаривала с Фелисити, вспоминая о Филиппе. Любовь сквозила и в ее голосе, и во взгляде. Ни капли горечи или обиды. Женщина только однажды предпочла промолчать, когда Флис начала просить отвезти ее в Испанию, чтобы она собственными глазами увидела родину отца. Кстати, мать запретила Фелисити критиковать Видаля, когда девочка осознала, что именно он предал ее родителей.

– Дорогая, ты не должна винить его, – говорила мягко мама. – На самом деле это не его вина. Видаль был просто маленьким мальчиком – приблизительно такого же возраста, как ты сейчас. Он не предполагал, какие последствия вызовет его рассказ.

Ее нежная, любящая мама, всегда готовая понять и простить тех, кто причинил ей боль…

Сначала Фелисити согласилась с мамой. Но когда Видаль приехал навестить их, то после кратковременного доброжелательного отношения он начал обращаться с Фелисити с презрением, увеличивая и без того огромную пропасть между ними и открыто показывая, что она ему не нравится. Как же мучительно страдало ее молодое уязвимое сердце от такого пренебрежения!

С той самой минуты, как она впервые увидела Видаля, выходящего из дорогого автомобиля, на котором он приехал к ним, Фелисити была сражена наповал. Она по уши влюбилась в него. Флис до сих пор не забыла тот день, когда нечаянно зашла в ванную, где брился Видаль. Ее опьяненный от любви взгляд не мог оторваться от его обнаженного торса. Конечно, это заставило ее подростковые эмоции выйти из-под контроля. В их доме жили практически одни женщины, и поэтому вид полуодетого мужчины вызвал у Флис неподдельный интерес. Но самое главное, торс принадлежал Видалю.

От волнения и желания у нее закружилась голова. Когда Флис наконец смогла выйти из ванной, в ее воображении уже возникла масса различных картин, причем в них она не просто смотрела на Видаля, а пребывала в его объятиях. Сейчас, конечно, можно было посмеяться над своей давнишней детской наивностью, но… Сексуальная близость до сих пор оставалась для девушки такой же неизведанной областью, как и тогда.

Флис отвернулась, словно пыталась уйти от осознания самой себя. Но от реальности не убежишь – она все еще была девственницей. Сколько бы стен Флис ни воздвигала вокруг себя, как бы ни отстаивала свою женскую гордость и как бы сильно ни старалась скрыть факт затянувшейся девственности – она не могла спрятаться от правды.

Фелисити задалась вопросом: что же с ней происходит? Она долгие годы прожила, не познав радости секса. Оставаться девственницей было ее собственным решением. Темп современной жизни, необходимость построить карьеру не позволяли Флис встретить мужчину, с которым она захотела бы забыть свое безрадостное прошлое.

Жалеть себя девушка не собиралась, считая это неоправданным потаканием собственным слабостям. Она была уверена, что ее детство было особенным. Честно говоря, Флис до сих пор считала, что у нее есть нечто, чего нет у других, – и не только потому, что у нее была такая чудесная мама.

После смерти матери и бабушки с дедушкой большой дом стал казаться ей пустым – и в то же время наполненным болезненными воспоминаниями. В период роста цен на недвижимость к Флис обратился риелтор, который предложил ей огромную сумму за этот дом и прилегающую к нему землю. Промучившись в сомнениях несколько дней, Фелисити решила продать дом и приобрела квартиру в таунхаусе. Работа в туристической фирме занимала все ее время. Кроме того, у девушки была куча друзей, хотя многие ее одноклассники уже стали людьми семейными, а три самые близкие подруги по школе и по университету, одинокие, как и Флис, сейчас жили и работали за границей.

Легкий стук в дверь спальни заставил Флис вскочить с постели и напрячься. Она предположила, что это пришла Роза – без сомнения, с выражением осуждения на лице.

Но, как оказалось, это была вовсе не экономка, а сам Видаль. Он сменил деловой костюм на более свободную повседневную рубашку и модные летние брюки. Судя по влажным волосам, мужчина недавно принял душ. Флис почувствовала боль в сердце, и ей стало не хватать воздуха. Еще до того, как он прикрыл дверь, сам факт присутствия Видаля в ее спальне унес Фелисити в страну воспоминаний, приносящих горе.

Нет! Она никогда никому не позволит утащить себя в темный ад этих воспоминаний. Ей необходимо сосредоточиться на настоящем, а не на прошлом. Именно Флис должна бросить вызов Видалю, а не наоборот.

Собравшись с силами, девушка поинтересовалась:

– Почему ты сказал, что твоя мама ждет меня здесь, хотя прекрасно знал, что это не так?

Лицо Видаля застыло, причем он не пытался скрыть это, устремив на Флис холодный презрительный взгляд.

– Моей маме пришлось уехать, чтобы навестить подругу, которой нездоровится. Я сам был не в курсе, пока Роза не сообщила мне об ее отъезде.

– Роза должна была доложить тебе, где твоя мать? Как это типично для таких мужчин, как ты, – узнавать о местонахождении собственной матери от прислуги.

– К твоему сведению, Роза не служанка. А что касается моих отношений с матерью – это не та тема, которую я хотел бы обсуждать с тобой.

– Да, я не сомневаюсь, что ты не хочешь, – резко ответила Флис. – В конце концов, именно по твоей вине у меня так и не сложились отношения с отцом. Ты перехватил мое письмо к нему. И именно ты приехал в Англию, чтобы заставить мою маму умолять меня не пытаться искать встречи с ним.

– Твоя мать считала, что тебе не пойдет на пользу, если ты будешь продолжать писать Филиппу.

– Ой, так это, значит, ты ради меня настоял на прекращении контактов с ним, верно? – Голос Флис стал ледяным от сарказма. Она вспомнила все страдания и унижения, которые принес ей Видаль. Он жесток и высокомерен. Он способен разрушать жизнь других людей, не испытывая угрызений совести. – Ты не имел права запрещать мне встречаться с отцом и лишать меня возможности по крайней мере выяснить, сможет ли он полюбить свою дочь.

Флис чувствовала, как обжигающие слезы готовы хлынуть по ее щекам. Слезы! Она никогда ни за что не должна плакать в присутствии этого человека. Она никогда не должна показывать ему свою слабость. Никогда.

– Что ты вообще можешь знать о любви? – Флис яростно забрасывала Видаля обвинениями. Она была готова на что угодно, лишь бы не позволить ему догадаться о той боли, которую он причинил ей. – Ты понятия не имеешь, что такое любовь!