Семерка - Земовит Щерек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага, — сказал ты, поглядывая то на бутылочки, то на национальное шоссе номер семь и ехавшего перед тобой козла в «тойоте королле», который хромал на семидесяти, хотя можно было бы, в теории, сделать девяносто, а на практике имело бы смысл и все сто десять. — Так вы, говоришь, эликсирами меняетесь?
— Меняемся, — гордо заявил Герард.
— А зачем они вообще? — спросил ты. — Ну, эликсиры?
— О-о-о!!! — отвечал он. — Оно по-разному. Но в большинстве своем, ну, понимаешь, для расширения сознания.
— О! — покачал ты головой. — Оригинально.
— То есть, ну, ты понимаешь, для веджминского расширения сознания. Специального такого. Поскольку, ну ты понимаешь, все сверхспособности веджмина — на самом деле это ускоренное действие мозга по отношению к другим действиям, ну ты понимаешь, — начал он пояснять, хотя и несколько горячечно и путано. — Оно тут немного… как бы тебе объяснить… как в Матрице. Вот Нео, когда уворачивается от пуль, ну, так оно кажется, будто бы они так медленно летят. Ну они для Нео и вправду летят медленно, потому что его мысль работает быстрее, и тело реагирует быстрее. И тогда Нео может от тех пуль увернуться. И весь секрет.
— Так вы на этих ваших съездах обмениваетесь эликсирами, — тебе хотелось хорошенько понять, что этот Герард тебе говорит, — которые нечто подобное могут сделать с мозгом?
Тот радостно мотнул головой.
— Ускорить действие мыслей и тела?
— Ага.
— А откуда вы их берете? В лавках с такими «ускорителями» как спайсом и экстази[50]?
— Да ты чего! — возмутился тот. — То дерьмо только для извращенцев и долбаных декадентов. Сами делаем!
— И как? Действуют?
— Ну-у… действуют… хотя, знаешь… — начал запинаться Герард. — Все-таки это еще такие вступительные этапы, ну… мы экспериментируем… идеальных вещей нет, но вот этот, например, — он вытащил из ящичка ядовито-синюю бутылочку, — и вот этот, — на свет появилась розовая бутылочка, — эти, если так выразиться, наиболее близкие к ожидаемому эффекту. Этот вот эликсирчик, — он ласково встряхнул розовой бутылочкой, — моя работа!
— А почему розовый? — спросил ты.
— Да как-то так… — веджмин вроде даже несколько смутился, а потом разозлился. — Вот все спрашивают: почему розовый, почему розовый? А главное, как действует.
— А как действует?
— Хочешь попробовать?
Ты открутил крышечку с бутылки Доктор Пеппер, ненадолго придерживая руль локтем, сделал приличный глоток, закрутил, снова поставил на торпеду, после чего сказал: — А хочу.
— Тогда гони десять злотых.
— Не понял?
— Давай десятку, — сказал веджмин Герард. — На шармака оно при коммунистах было. Теперь, вообще-то, оно тоже коммуна, но если погоним, раз серпом, раз молотком красную босоту, то будет ништяк. Будет священный закон собственности, даже если свиньи гавкать начнут! Будет когда-нибудь клёво, будет когда-то нормально[51], — загундосил он себе под носом. — Так что, того, — продолжил он через какое-то время, — десюнчик, и даю попробовать эликсиры.
— Слушай, ты, веджмин Герард, — сказал я. — Не знаю, заметил ли ты, что едешь в моей машине на халяву, пони ты корвиновский[52].
— А и правда, — опечалился Герард. — Ну да ладно, держи. Махнем не глядя. Но, — подчеркнул он, — это будет означать, что теперь я уже не должен испытывать к тебе благодарности за то, что ты меня везешь. Договорились?
* * *Ты испробовал розовый, синий, а с разгона еще светло-зеленый плюс темно-зеленый (Герард уверял, что смешивать можно). И ничего. Ты махнул пальцами перед глазами. Нифига. Пальцы ни замедлились, ни ускорились. Веджмин сидел тихо и внимательно всматривался в полосы посреди шоссе.
— И чего? — спросил ты.
— Погоди, — ответил Герард. — Оно не так сразу.
— А когда начинает действовать?
— Ну… Оно, понимаешь, по-разному. По-разному. Один раз через часок-два, другой раз — через пятнадцать минут…
Так что ехали вы молча. За окнами тянулась Польша. Километровый столбик, щит с надписью: ЧТО, ЖЖЕТ? ЖЖЕТ? ПОМАЖЬ МАЗЬЮ НЕ-ЖЖИН, очередной километровый столбик, холмик, щит с надписью НОСТАЛЬГИЧЕСКИ-МЕЛАНХОЛИЧЕСКИЙ МЕБЕЛЬНЫЙ САЛОН ВОСТОЧНЫЕ УКРАИНЫ[53] ПРОЩАЕТСЯ СО СВОИМИ КЛИЕНТАМИ И ПРИГЛАШАЕТ ПОСЕТИТЬ НАС СНОВА, столбик, зеленое, холмистое ничто, столбик, зеленое ничто…
— А куда ты вообще едешь? — вспомнил ты, что еще не спрашивал. — Или просто так, по Семерке наверх?
— Не-е, — отрицательно покрутил головой веджмин Герард. — Я посланник.
— О-о! — удивился ты. — А кого?
— Других веджминов. Ну, нашего, понимаешь, цеха. Каэр Морхен.
— Но куда посланником? — спросил ты, поскольку тебе хотелось немного разрядить эту странную атмосферу. — В Варшаву? В министерство? Какому министерству подчинены веджмины из Каэр Морхен?
Разрядил, блин. Веджмин тут же встал на дыбы.
— Да срать я хотел на ваши ёбаные министерства! — вдруг разорался он. — Им бы только налоги снимать, пиявкам! Но от меня ни копья не получат! Пускай там у них свиньи гавкают! И ссать мне на них густыми ссаками! Ты врубаешься! С этим правительством коллаборационистов не желаю я иметь ничего общего! Им бы только кланяться, то северному царю, то Кончите Вюрст! В задницу всех их! Вот! Бли-ин!
— Ага, — примирительно качал ты головой, с беспокойством поглядывая на веджмина Герарда. — Так куда мил'с'дарь направляется с посольством?
Тот уставил в тебя взгляд, и то был взгляд уже полностью поехавшего психа. Эликсиры, подумал ты. Веджмин, уже выпивший эликсиры. А веджмин, выпивший эликсиры, бывает крайне опасным. Ты это знал. Из Саги.
— К черному князю Баяю, — сказал веджмин с уважением и чуть ли не с религиозным пиететом.
— Ага, — сказал ты после недолгого молчания. — К черному князю Баяю. И далеко этот князь Баяй проживает? — спросил ты, так как тебя просто дико начал интересовать вопрос, как еще долго придется везти этого вот пизданутого.
— Где-то неподалеку от Лысой Горы[54], — беззаботно ответил веджмин.
«Мама моя родная!», — подумал ты. — «До Швентокшижского еще пилить и пилить. Нужно от него как-то избавиться».
— А кто он такой — этот черный князь Баяй? — спросил ты психа.
— О-о-о, — расплылся веджмин Герард. — Наверное, величайший поляк всех времен.
— После Корвина, — деликатно прибавил ты.
— Даже перед Корвином, — очень серьезно заметил тот.
Какое-то время мы ехали, не разговаривая. Впрочем, ты не сильно и знал, чего говорить.
— Князь Баяй, — начал веджмин слегка дрожащим голосом, — возродит Польшу. Обновит, вернет ей давнюю славу.
— А конкретно?
— Конкретно я узнаю, когда доеду. Князь Баяй — как бы тебе сказать, личность, гмм, мистичная. Это и есть истинный предводитель, он поведет за собой легионы свободных лехитов[55], я же еду предложить ему услуги наших мечей. Еду ему дать, — тут он прямо задрожал всем телом, ты сам видел, — армию польских веджминов. А с армией веджминов черный князь Баяй покажет, чего Польша может. Отряд оружный встанет тут… Он — воплощенный дух Польши, потомок Леха… Пяста… Ягеллонов…
— А Ваз? — спросил ты. — Саксонцев[56]?
— А про то я тоже узнаю на месте, — ответил Герард. — Во всяком случае, речь идет о делах духовных. Распадутся в пыль и прах, — говорил он, закрыв глаза, — вражие колонны. Как за границами, так и в самой Польше. Следует перемолоть этот твердый и гадкий слой в пыль, понимаешь. Нужно добраться до истинного корня всех поляков, Польши, духа и сути польской; необходимо отбросить, — он с отвращением огляделся по сторонам, показал пальцем на всю эту рекламную дешевку, на хлам и хаос, растасканную по холмам грязь, — все это дерьмо. Чтобы Польша — наконец-то заблистала, словно в годы своей славы…
— Тут дело в том, — удалось вмешаться тебе, — что хорошо Польша никогда не выглядела.
У веджмина даже глаза вспыхнули.
— Так ты такой — как и все! — заполошно взвизгнул он. — Раб! Тебе вложили в голову, а ты веришь, словно глупец какой! Читаешь, баран, что тебе подсунут! Слушаешь, что шипят! Они же и хотят, чтобы ты так и думал, нет в тебе породы, только грязь сверху паскудная…
— Эй-эй, — сказал ты тихонько, поглядывая на веджмина, не тащит ли тот свой меч веджминский из-за спины. — Успокойся, Герард.
— Что «успокойся»?! — визжал тот. — Чего успокойся! Не видишь, что ли, чего в Польше происходит? Какая бедность! Как люди от голода и недостатков умирают! Какая коррупция… какой Коморовский[57] хо-хо-хо! Какой Туск[58], который в Брюссель смылся, как нами русские с немцами, сам знаешь, что! Так что, нам соглашаться на роль такого вот собачьего дерьма?! Мы, потомки крылатых[59]! Вот погоди, сейчас тебе кое-что запущу.