Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв. - Антология

в мае маяться обязан;

Моя судьба вам это подтвердит.

Долгами и невзгодами повязан,

Повержен в прах беспечный вертопрах…

А вы ликуйте! С вами я – в мечтах!

Своему соколу по кличке удача

Лети, Удача, смелый сокол мой,

Взмой выше и с добычею вернись.

Те, что хвалили нас наперебой,

Теперь, как вши с убитых, расползлись;

Лишь ты не брезгаешь моей рукой,

Хоть волю ценишь ты и знаешь высь.

Лети же, колокольчиком звеня:

Ты друг, каких немного у меня.

Прощай, любовь

Прощай, любовь! Уж мне теперь негоже

На крюк с наживкой лезть, как на рожон;

Меня влекут Сенека и Платон

К сокровищам, что разуму дороже.

И я, как все, к тебе стремился тоже,

Но, напоровшись, понял, не резон

Бежать за ветром бешеным вдогон

И для ярма вылазить вон из кожи.

Итак, прощай! Я выбрал свой удел.

Морочь юнцов, молокососов праздных,

На них, еще неопытных и страстных,

Истрать запас своих смертельных стрел.

А я побуду в стороне; мне что-то

На сгнивший сук взбираться неохота.

Генри Говард, Граф Сарри

1517–1547

Брат Екатерины Говард, пятой жены Генриха VIII, казненной в 1542 году. Получил воспитание вместе с незаконным сыном короля герцогом Генри Ричмондом. Карьера Сарри – чередование блестящих успехов с эпизодами тюрьмы и опалы. В последние два года своей короткой жизни командовал укрепленным районом Булонь во Франции. Казнен по ложному обвинению. В поэзии Сарри был новатором, продолжавшим дело Томаса Уайета; многие из его сонетов написаны по канону, известному сейчас как «шекспировский»: три четверостишия с разными рифмами плюс заключительное двустишие. Ввел в английскую поэзию белый пятистопный ямб. Стихи Сарри (вместе со стихами Уайета и других) впервые опубликованы в сборнике Ричарда Тоттела «Песни и сонеты» (1557).

Строфы, написанные в Виндзорском замке

Как вышло, что моей тюрьмой ты стал,

Виндзорский замок, где в былые годы

Я с королевским сыном возрастал

Среди утех беспечных и свободы?

О, как теперь горчит твоя краса —

Зеленые дворы, где мы гуляли,

К девичьей башне возводя глаза,

Вздыхая томно в сладостной печали;

Большие залы, пышный маскарад,

Волшебные поэмы, танцы, игры,

Признанья, в коих так горой стоят

За друга, что смягчились бы и тигры;

Мяч, в воздухе мелькавший взад-вперед,

Когда, ловя желанный взгляд с балкона

Красавицы, нам возвещавшей счет,

Бросок мы пропускали ослепленно;

Ристалище, где шелковый рукав

Прекрасной дамы привязав к шелому,

На потных конях мчались мы стремглав

В потешный бой – один навстречь другому;

Лугов росистых утренний покой,

Куда мы шум и буйство приносили,

Ведя ватагу под своей рукой

И состязаясь в ловкости и силе;

Укромные поляны, что не раз

Приветствовали эхом благосклонным

Обмен сердечных тайн и пылких фраз —

Обряд, без коего не жить влюбленным;

Дубрава, отряхнувшая с плеча

Осенний плащ, где, скакуна пришпоря,

Чрез пни и рвы мы гнали рогача,

Дав захлебнуться лаем гончей своре;

Опочивальни нашей строгий вид,

Простые и неубранные стены,

Как нам спалось вдали от всех обид

И горестей, как были сны блаженны!

Как безоглядно доверяли мы,

Как в дружбу верили, как ждали славы;

Как избывали скучный плен зимы,

Придумывая шутки и забавы!

Припомню – и отхлынет кровь от щек,

От вздохов разорваться грудь готова;

И, не умея слёз унять поток,

Я сетую и вопрошаю снова:

«Обитель счастья! Край, что столько мук

Принес мне непостижной переменой!

Ответствуй: где мой благородный друг,

Для всех – любимый, для меня – бесценный?»

Лишь эхо, отразясь от гулких плит,

Мне откликается печальным шумом;

Злосчастный арестант, судьбой забыт,

Я чахну в одиночестве угрюмом.

И только худшей скорби жгучий след

Смягчает боль моих последних бед.

Весна в Виндзоре

Устало подбородком опершись

На руку, а рукой – на край стены,

Тоскуя, поглядел я с башни вниз —

И удивился зрелищу весны,

Вновь разодевшей в пух цветущий луг,

Вновь разбудившей птах в тени дубрав;

И так нежданно вспомнилась мне вдруг

Веселая пора любви, забав,

Нестрашных бед и сладостных тревог, —

Всего, чего вернуть не станет сил,

Что шумных вздохов я сдержать не смог

И жаркими слезами оросил

Дол, зеленевший юною травой, —

И чуть не спрыгнул сам вниз головой.

Оправдание графа Сарри, написанное в тюрьме Флит

Ты, Лондон, в том винишь меня,

Что я прервал твой сон полночный,

Шум непотребный учиня.

А коли стало мне невмочно

Смотреть на ложь твою и блуд,

Град нечестивый и порочный?

И гнев во мне разжегся лют:

Души, я понял, лицемерной

Увещеванья не спасут.

Иль впрямь свои грехи и скверны

Ты втайне думал сохранить?

Сии надежды непомерны.

Возмездия не отвратить;

Непрочен мир творящих злое!

Чтоб эту истину внушить,

Решился я с моей пращою,

Прообразом Господних кар,

Лишить бездельников покоя.

Как молнии немой удар —

Ужасного предвестник грома,

Так камешков летящий стук

По ставням дремлющего дома

(Негромкий и невинный звук)

Я мнил, тебе