Роза Чероки - Денница

цель. Пистолеты, автоматы, гранаты. Всё то, к чему люди учились на протяжении долгих лет, Ретт справлился поминутно. Просто фантастика, но вот на что способен человек чтобы защитить то, что ценнее всего. То, что лежит у него глубоко внутри и не хочет его покидать. Искренние чувства создают боль, но эту боль можно направить на других, чтобы те, кто были в ответе за всё, это тоже чувствовали, эту боль, изъедающую нутро.

Сэндвичи с тунцом, немного сыра и водка. Достойный отдых. Ретт никогда не мог отказаться от еды, но он всегда любил делить свою еду с Бри. Ретт всегда давал откусить свой сэндвич, круассан или что-либо ещё. Это давало ему больше аппетита и ровно это же заставляло никогда не отказываться от еды. Улыбка Бри, когда он ел что-то, когда Ретт после холодной улицы подхватывал заразу. Эта улыбка всегда виделась ему с каждым куском откушенной еды. Крепкий напиток разогревал нутро мужчин и развязывал язык для разговора.

– Сколько у нас времени?

– Ровно три дня. Дон Себастьян ожидает внезапное воскрешение своего чада как и любой другой особо верующий в это. Не волнуйся, за это время твою любимую и пальцем не тронут, она должна быть в момент погребения во всей красе.

Ретт немного остыл, но чувство тревоги никуда не делось. Да и наврядли куда то оно может деться, пока всё не будет как тогда. Как раньше. Беззаботные времена. Время спокойствия и страстной любви.

– Как мне спасти Бри ?

– Бри находится прямо у него в резиденции. Естественно охраны там больше, чем в белом доме, но туда можно попасть и без лишнего шума. Точнее, попасть туда нужно без шума. Для этого нужно отвлечь его внимание на другое.

– Как же ?

– Дон Себастьян– видный наркобарон. В окраине города у него есть подпольная лаборатория по производству метамфетамина. Устроишь не большой бах-тра-ба-бах, и Дону Себастьяну не останется ничего кроме отправления не малой группы своих солдатиков на устранение проблем и устранения причины проблем. Дон Себастьян останется у себя в особняке в ожидании отчётов от своих псов, в то время как ты на всех порах будешь мчаться в особняк. Под видом охранника проберёшься внутрь, отделаешься от пары охранников и вот и он.

– Думаешь не просекут то, что это чужак ?

– Лаборатория– самая крупная точка во всём штате. Люди даже в особняке будут в панике и переключат внимание на поиски. Дон Себастьян уверен в том, что ты погиб от моих рук, а значит, каждый блох в его поруках уверен в этом, но даже при этом есть только два места, где тебя не найдут. Хижина, в которой ты проведёшь ночь в подготовке завтрашнего «мероприятия» с феерическим концом, и после этого сам особняк. Этот ублюдок до чёртиков самоуверен и наврядли подумает, что человек, который подписал себе смертный приговор, сам заявится к нему. Сейчас продолжим тренировку, а потом подброшу до хижины.

– Ферзен…

– Что ?

– Почему ты нам помогаешь ?

– Ты человек начитанный. Знаком ли ты с произведением «Повесть о конце света» ? Адам в сражении с самим Зевсом говорит ему: «Разве нужны причины для того, чтобы защищать своих детей?»

Глава 6

Пуля за пулей пробивали ровно макушку манекенов. Смог бы каждый человек всего лишь за день научиться так стрелять ? Это нереально! Но есть ли что-то людское у того, кто лишился близкого человека? Возможно, но что если этого человека возможно вернуть ? Что если есть всего лишь крохи надежд на спасение любимого ? В таком случае каждый способен в прямом смысле рушить горы, сразить любого или просто….. убивать. Каждый, кто будет действовать отталкиваясь лишь от зова сердца, вдохновляющего глотка надежды и яркой цели сможет научиться чему угодно на лету ради сверхважной миссии.

Привязанное бревно раскачивалось в такт своей амплитуды. Ферзен, стоя сбоку, отталкивал бревно, давая новую силу для раскачки куска некогда живой древесины. Ретт попадал по бревну, хотя мысленно целился не в него, а в своего отца. Небольшая осечка и Ферзен мог бы лечь с дырой в теле. Ферзен доверял своему сыну. Он хочет убить своего отца за всё то, что случилось за это время. Он чувствовал ненависть, исходящую от своего чада. Ферзен подарил ему жизнь, но в его глазах он стал источником всех неудач в жизни. Быть может это справедливое суждение? Или лишь остатки подросткового мышления, перекачивавшегося во взрослую осознанную жизнь ? Что бы это ни было, Ретт стрелял. Магазин за магазином десятки пуль дырявили бревно. На самом деле Ретт уже знал запах пороха. Работая в тире, он не редко наблюдал за вспышками огня из дул орудий в руках. Пальцы, держащие куски смертельных игрушек. Он всё это помнил.

Солнце уступало место кромешной тьме ночи. Пальцы убийцы зудели.

– Ретт, на сегодня хватит.

– Я ещё не готов.

– Ты уже перестрелял целый батальон. Ты справишься, тебе нужен отдых.

– Этого мало.

– Ретт, дневник.

– Да, пойдём.

Машина завелась и с крутом колёс помчалась обратно. Ферзен оставил Ретта и уехал за необходимым снаряжением для дела. В ушах Ретта звуки скрипок, отдающие тоской. Пустота заполнялась мысленным оркестром холодной музыки. Каждый скрип проходил по его сердцу, бросая его по тонкому льду. Ретт, отгоняя эти мысли, достал свой мобильный телефон, чтобы включить настоящую музыку. Музыка, словно гимн города. Каков бы ни был ужасен этот город, ужасен он лишь своими людьми. Сам по себе это место являлось для кого-то и в правду раем. Звучание гитары. Громкие слова: «Я слышал за холмом есть город Парадайз. Вещи в рюкзак и я хочу туда попасть. Со мною спутницы – Вера и Надежда». Красивая мелодия, хоть и тоске место быть. Ретт сел за стол, взяв лицо в руки. Завтрашний день обещает за собой много опасностей. Но самая большая опасность – можно ли верить Ферзену ? Не солгал ли он ему? Единственное доказательство его честности: дневник. Дневник матери. Ретт взглянул на дощатую кровать. Дневник лежал там. Его охватила дрожь. Дневник матери. Ему нужно прочесть. Дневник всё ещё пах ею, и Ретт боялся испарить родной запах единственного своего родителя, открыв дневник. Упустить этот запах…..

В дневнике не было дат. Лишь нескончаемый поток грамотно связанных меж собой историй о жизни, словно роман:

Здесь и далее будет записана моя жизнь. Долорес Габриэль Альт. Я не могу жаловаться на свою жизнь. Детство было далеко не радужным, но всё что произошло сделало меня такой какой являюсь