Темные горизонты - С. Грэй

Я думаю о том, как мои девочки отличаются. Зоуи, светловолосая, развеселая, всегда любила играть и соревноваться, она была так похожа на свою мать. И Хейден, темненькая, маленькая, капризная, плаксивая, вечно вскидывающаяся от кошмаров. Я думаю о том, сколько своей тьмы передал ей. Когда родилась Зоуи, я был совсем другим человеком, уверенным в себе, жизнелюбивым – я мог вдохновить малышку на познание мира, но Хейден… И все же и у Хейден бывают моменты истинного волшебства, и тогда все остальное отходит на второй план, и любовь к ней вышибает все дерьмо из моей дурной башки. Да, я люблю ее, но я не поддамся на попытки Стеф разговорить меня на эту тему, поэтому стою на своем:

– Твои родители хотят повидать Хейден, а Хейден обожает их дом. Кроме того, ей уже исполнилось два года, за нее придется полностью оплатить авиабилеты, если мы полетим с ней во Францию. Так твои родители смогут сэкономить.

Стеф молчит, но я уже вижу, что она раздумывает над моей идеей.

– Ты должен был вначале обсудить все со мной.

– Ты бы ни за что не согласилась.

– Бросить нашу дочь, чтобы мы могли съездить в отпуск? Да, наверняка не согласилась бы.

– Вот именно.

– Ну и к черту все! Я уже не хочу никуда ехать. Ты сам говорил, что это глупая идея. Не понимаю, почему ты вдруг…

– Деньги за билеты нам не вернут.

– Ты уже купил билеты?! Что за…

– Ну, твоя мама купила. Она не хотела, чтобы ты в последний момент передумала. Она считает, что отпуск – отличная мысль, он пойдет на пользу нам обоим. Нам всем. И я с ней согласен. Хейден будет в восторге от такого приключения, как и мы.

– Я не хочу ехать без нее, Марк.

– Ты хотела поехать, Стеф. Знаю, что хотела. И Рина убедила меня, что нам это нужно. – Несправедливо спихивать всю вину на Рину, знаю, но она действительно поддержала эту мысль. – Взгляни на происходящее с другой стороны. Это станет для нас чем-то вроде медового месяца. Мы ведь так никуда и не съездили после свадьбы.

– Какой же ты козел! – говорит Стеф, но по ее голосу понятно, что она больше не сердится.

Ничего, все наладится.

Глава 4

Стеф

Я чувствовала себя виноватой и удрученной, думая, как легко меня убедили оставить Хейден у родителей.

Да, я признаю, какая-то предательская часть меня радовалась мысли о том, что можно вырваться из рутины на пару дней, хорошенько выспаться, сходить в рестораны и музеи без младенца на буксире. Но кое-что не давало мне покоя: «Почему ты на самом деле не хочешь брать нашу дочь с собой, Марк?» Не могу сказать, что он когда-то был по-настоящему холоден с ней, но после ограбления я ощущала, что что-то в его отношениях с малышкой изменилось, появилась какая-то отстраненность.

И, наверное, я до сих пор удивлялась тому, что Марк изменил свое мнение по поводу нашей поездки. Предвкушение отпуска будто пробудило в нем что-то – что-то, дремавшее в глубине его души с той ночи, когда те ублюдки пробрались в наш дом. Я позволила ему взять на себя всю подготовку к отъезду и переговоры с Пети – каждый вечер Марк читал мне самые смешные отрывки из их писем, явно пропущенных через гугл-переводчик, – а он всецело посвятил себя планированию: договаривался об оформлении визы, скачивал карты Парижа, штудировал сайт «Trip Advisor»[4] в поисках отзывов о недорогих ресторанах. Я изо всех сил старалась не говорить и не делать ничего, что испортило бы ему настроение. Даже наш дом как будто стал светлее – он словно знал, что вскоре примет новую пару жильцов, не страдающих от депрессии. Одно, другое, третье – все складывалось как нельзя лучше. Получение визы прошло без сучка без задоринки. Марку удалось взять еще неделю отпуска перед началом семестра в середине января.

Может, я и не люблю Клару, но она тоже предложила свою помощь – мол, она свяжется с Пети и передаст им ключи, когда они приедут. За несколько дней до отъезда она пришла к нам в гости и сунула мне в руки пластиковый пакет. Открыв его, я увидела роскошное кашемировое пальто шоколадного цвета.

– Можешь взять поносить, – сказала она. – Тебе оно будет в самый раз, мне велико на несколько размеров.

Не самые приятные слова, но я была благодарна ей за заботу. Пальто выглядело восхитительно.

Оно до сих пор у меня.

Но дни все летели, время отъезда неумолимо приближалось, и во мне нарастала тревога. Я провела полных два дня в подготовке дома и распечатывании инструкций ко всему, начиная от сигнализации и заканчивая посудомоечной машиной. За день до отъезда я купила молоко, масло, хлеб, бекон и свежий кофе для Пети – все дорогое, лучших сортов, для себя с Марком я бы такого покупать не стала. Я потратилась на новые простыни, наволочки и полотенца. Я оттерла стены щеткой, все продезинфицировала в ванной, убрала в шкафах, стараясь не думать о страшных, обтянутых перчатками руках, рывшихся здесь во время ограбления. Полы сияли чистотой, в каждой комнате чувствовался аромат кедрового масла.

Я уделяла этому излишнее внимание, надеясь, что идеальный порядок в доме компенсирует шум, вечно доносившийся из дома наших соседей-студентов, вопли бомжей, живших под мостом наземки, и решетки на наших окнах, которых не было на снимках, загруженных на сайт. Теперь это кажется ироничным – даже трагичным, – но тогда я могла думать только об одном: «Вдруг Пети пожалуются, что дом не соответствует описанию?»

Мои родители забрали Хейден утром незадолго до того, как нам пора было уезжать. Усаживая ее в машину, я внезапно ощутила глубокую уверенность в том, что больше никогда не увижу свою дочь. Мне пришлось приложить невероятные волевые усилия, чтобы не завопить вслед родителям, не остановить их, когда они уезжали.

Когда их автомобиль скрылся за углом, Марк обнял меня за плечи:

– С ней все будет в порядке, Стеф.

– Ага.

Я вела себя иррационально. Знаю. С Хейден ничего не случится. В целом, нам с Марком и так выпала нелегкая судьба: смерть Зоуи, хронические колики Хейден, ограбление – разве мы не заслужили светлую полосу в жизни? Чтобы успокоиться, я выпила две таблетки урбанола, лекарства, которое доктор выписал мне от тревожного расстройства после ограбления. Визит к врачу и транквилизаторы были моим маленьким секретом – если бы Марк узнал об этом, он бы только расстроился. Тревога притупилась, и я помогла Марку собрать вещи. Нужно не забывать, что ему эта поездка тоже нужна. «Это станет для нас чем-то вроде медового месяца. Мы ведь так никуда и не съездили после свадьбы». После нашей встречи события разворачивались столь стремительно, что у нас не нашлось времени на романтическую поездку.

Впервые я увидела Марка на второй день своей работы помощником секретаря на факультете английской филологии Кейптаунского университета. На работу мне помогла устроиться соседка по комнате – тогда я переехала в Кейптаун, чтобы получить диплом бакалавра по английской литературе, и мне едва хватало денег на аренду квартиры. Ксолисва, факультетский секретарь, как раз собиралась идти со мной обедать, когда в кабинет вошел мужчина, как две капли воды похожий на Роберта Дауни-младшего, только взъерошенный и в помятых брюках. Он хотел что-то распечатать на нашем принтере, я ему помогла, и он улыбнулся мне – той теплой улыбкой «так-я-улыбаюсь-только-тебе».

– Кто это? – спросила я Ксолисву, когда он ушел.

– Марк. Преподает английскую литературу. Приятный человек.

– И?.. – Я ожидала, что сейчас Ксолисва все мне расскажет.

До этого Ксолисва рассказывала мне сплетни о каждом из сотрудников факультета, попадавшихся нам на глаза: я уже услышала о пожилом профессоре, которому разрешали принимать у себя в кабинете студенток, только если он оставлял дверь открытой; о кураторе семинарских групп, который спал с замужней преподавательницей лингвистики; о скрывавшем свою нетрадиционную ориентацию аспиранте, который до сих пор жил с матерью. У каждого на факультете была своя скандальная история, и Ксолисва обо всем была в курсе.

– Что «и»?

– Ну же, Ксолисва, не томи, рассказывай!

Она вздохнула:

– Я слышала, у него дочка умерла.

– Господи…

– Да. Очень грустная история. Ей было семь лет или около того. Это разрушило его брак.

– Отчего она умерла?

– Не знаю. – Она щелкнула языком. Не знаю, была Ксолисва огорчена тем, что не в курсе подробностей, или ей было жаль Марка.

В течение нескольких следующих дней я ловила себя на том, что высматриваю Марка в коридорах и в очереди в университетской столовой (я уже узнала, что его кабинет находится на верхнем этаже). Я мечтала о нем, представляла, как он входит к нам в приемную, как мы заводим разговор, как он приглашает меня выпить, а может, даже на ужин. Теперь кажется, что я преследовала его как ненормальная: я даже прогуглила его имя, прочла в сети отзывы на его научные статьи, нашла его в «Фейсбуке». Я пыталась понять, почему же он так запал мне в душу. Из-за веявшей от него грусти? Но во мне не было меланхолии, не было боли, я не пережила никакой трагедии, никаких великих страстей, мое сердце никто не разбивал. С предыдущими двумя парнями я рассталась по-дружески. Я считала себя скучноватой, спокойной, уравновешенной девушкой. Это я после вечеринок в пабе развозила подвыпивших друзей по домам, это ко мне люди обращались за помощью, если что-то случалось. Я была сама мисс Надежность.