Шанс-2 - Василий Кононюк

После того как народ немного выговорился под хмельные напитки, а мы с Дмитром под акомпанимент их ненормативной лексики заморили червячка, принялся рассказывать в жанре юмористического приключенческого рассказа о последних событиях, акцентируя внимание на том, каких двух бойцов мы в казаки завербовали, и какую хорошую добычу взяли на всю нашу компанию. А лишняя добыча карман не жмет. Но народ юмора не заметил.

– Ты мне скажи Богдан, ты что Ирод? Тебя что в клетке держать, как зверя дикого, чтоб ты на людей не бросался? Ты думаешь, мне не хотелось ляхов порубить на том дворе, которые нас в спину гнали? Но я ж терпел! И Сулим с Давидом, зубами скрипели, но терпели! А тебя панок в спину толкнул, и ты троих зарезал как курчат, даже не подумал, как миром все решить! А то христианские души были Богдан, ничто что католики, все одно в Христа веруют.

– Кому-то другому, Иван, я бы такие слова запомнил, но на тебя обиды не держу. Сейчас атаман ты мой походный, провинился, можешь мне голову срубить. Только и Дмитро не даст соврать, не хотел я бучи той. Как мог панка успокаивал. Но позарился он на доспехи наши, мы с Дмитром как хлопчики против него и его гайдуков были. Так что вел он нас в лесок на расправу, и миром решать ничего не хотел. Я пойду сбегаю в корчму, где мы добычу оставили, нам с Дмитром там сегодня ночевать надо, чтоб корчмарь не подумал чего, а вы Дмитра еще расспросите как дело было. Вернусь, дальше толковать будем.

Выйдя из корчмы, быстро направился к соседу, смысла особого в этом не было, но хотелось, чтоб народ немного без меня эту ситуацию обговорил, и маленько успокоился. По большому счету Иван был прав, и нужно было мне найти способ миром решить дело. Если бы не гайдук, ситуация могла быть очень не простой. Представим себе, что заартачился гайдук, и пришлось его зарубить, что делать дальше? Даже имей я после допроса кого-то из первой троицы полный расклад, как выманить оставшихся двух гайдуков с лошадями и возом с корчмы? Значит, прошлось бы резать прямо на месте. Народу сейчас много не ездит, если бы повезло, никого лишнего кроме корчмаря и его семьи, убивать бы не пришлось. Обычная корчма, это чисто семейный бизнес. Потом корчму закрыть и уехать. Так что выкрутиться всегда можно, но настроение было бы испорчено надолго. А если б там дети малые? А оставлять тех двоих гайдуков, значит завтра на веревке болтаться. Не приедет пан в корчму, подымут крик, и все вспомнят, кто и с кем за ворота пошел, и какие слова при этом говорил. Оставаться стражу ждать на базаре, тоже приятного мало, пан к князю на суд потянет, начнет брехать, что я на римскую церковь клеветал, так и под топор палача угодить можно, князь киевский тоже католичество принял, паскуда. Был только один, позорный, способ решить дело миром, когда к воротам шли, дать стрекача в другую сторону и покрыть свое имя позором. Даже если бы Дмитро молчал, весь бы город зубоскалил как казаки от пана тикали, точно бы до наших дошло, или завтра купцы бы над нами потешались. А от такого уже не отмоешься. Куда ни кинь всюду клин. И в десятый раз у меня выходило, что без драки ситуация не решалась. Уж больно пану нас порубить захотелось.

– Ей, хозяин, что у тебя сегодня на вечерю?

– Каша с мясом, есть холодец, копченое сало, мясо, пироги с капустой, если пан хочет, жонка еще сготовит, что пан скажет. А кто, пан, твоего товарища так побил, что лицо у него распухло?

– Я и побил

– А за что пан?

– Спрашивал меня дурницы всякие, вот я и не сдержался.

– А куда паны путь держат?

– На кудыкину гору. Завтра с утра отправляемся, смотри чтоб кони готовы были и сена не жалей, понял?

– Понял, понял! А что пан товар на продаж везет, или для себя купил?

– Как тебя зовут хозяин?

– Лазарем люди кличут, молодой пан

– Слыхал ли ты Лазарь, что Спаситель наш, будучи на земле, Лазаря из мертвых воскресил?

– Знаю, знаю панночку!

– Так вот Лазарь, Спаситель сейчас на небесах, когда на землю следующий раз придет никто не знает, так что если будешь много вопросов задавать, воскрешать тебя некому будет, так и помрешь. Понял?

– Понял, понял. Как молодой пан умно шуткует, и Святое писание знает, кто ж учил молодого пана?

Я понял, что нужно возвращаться, еще одной неожиданной добычи, которая так и просилась на ножик, и моей радости по этому поводу, никто не поймет, а счастье, это когда тебя понимают. Так в одном старом, добром кинофильме ответила девчонка на вопрос "Что такое счастье?". Прожив после этого уже много, много лет, мне не довелось услышать более точного и емкого определения, чем эта простая фраза. А уж чтоб самому придумать… скромнее надо быть.

– Мы скоро придем, чтоб вечеря была подогрета, бо заплатим тебе такой монетой, никто у тебя ее обратно не возьмет. И ради своих детей, поверь мне Лазарь, я с тобой не шуткую.

Пока он не успел открыть рот, я выскочил из корчмы на свежий воздух, и побежал обратно к товариществу. Что-то неправильное чудилось мне в этом корчмаре, его притворная лесть и угодливость скрывала безнаказанную наглость, которая иногда проблескивала в его глубоко посаженых глазах всегда смотрящих в сторону. Так ведет себя урка, мелкая шестерка, которого прикрывает влиятельная компания. Надо еще кого-то умного и старшего на него натравить, пусть пообщается. По жизненному опыту знаю, если с первого взгляда человека хочется придушить, жди от него беды.

Зайдя в корчму и глядя на их довольные рожи, было понятно, что таки придумали они гадость какую-то на мою голову.

– Ну что братцы, решили, как меня карать? Говорите сразу, что со мной будет, не мучайте.

– Врать не буду, Богдан. Хотел я тебя сперва вместе с твоей новой добычей обратно в село отправить, но заступились за тебя казаки. Так как нам Дмитро тут поведал, таки пан бучу учинил, и на мировую идти не хотел. Поэтому Сулим, лучше меня придумал. Все беды у тебя от твоего языка.

– Неужто отрежете? – С ужасом в голосе спросил я. От громкого хохота, казалось, что начали шататься стены корчмы, и только массивная мебель, сотворенная мастеровым народом из толстых колотых досок искусно выровненных с помощью топора, незыблемая как мироздание, равнодушно реагировала на эти раскаты. Встревоженный хозяин вбежал в зал, окинул все оценивающим взглядом и убежал обратно подслушивать, видно казаки его из зала прогнали. Вытерши слезы, Иван продолжил.

– Надо бы было, да скучный поход выйдет без твоего языка. Но решили мы так. Или ты слово нам даешь, что до конца похода ни с кем из чужих словом не перекинешься, только с нами говорить можешь, когда рядом никого нет, или езжай обратно в село. – Таки нашли варвары, как достать до печенок, вся моя пропагандистская компания накрывалась медным тазиком, а неграмотные в информационных войнах казаки выбивали из моих рук самое мощное оружие. Надо было что-то делать.

– Хорошо, я дам слово, если вы дадите мне слово, что будете вместо меня с чужими людьми говорить.

– Чего-то я не пойму что ты хочешь, Богдан.

– Ну вот к примеру. Хочу я в Киеве в Лавру пойти, а дороги не знаю. Тогда я тебе Иван говорю, спроси дорогу, а ты вместо меня спрашиваешь.

– Так чего ее спрашивать, Лавру отовсюду видно.

– Так это я к примеру, или купить чего на базаре захочу, скажу Иван поторгуйся за тот топор, значит будешь вместо меня торговаться, или к примеру в корчме мне отхожее место надо, значит будешь вместо меня дорогу туда спрашивать.

– Ладно, Богдан, хочешь ты нас с уговора сбить, но не выйдет у тебя, будем вместо тебя с другими толковать, потерпим до конца похода, даем тебе слово.

– Ну, значит и я, до конца похода с чужими больше не заговорю. В том вам слово даю.

Иван на меня подозрительно смотрел, а я мысленно улыбался, теперь вы ребята будете вместо меня продолжать информационную борьбу. Первым делом, выпив пива, я им спел думу о казаке Кериме Вырвыноги. Потрясенный народ молчал, а я тонко намекнул, что это святой Илья поручил мне думу про Керима сочинить. Народ вызвал меня на бис, а поскольку мозги в эту эпоху не были перегружены избытком информации, мне сразу начали подпевать. Третий раз мы уже исполняли ее уверенным хором.

На последок все спрашивали меня, какую я байку рассказывал на базаре и что там пану не сподобилось, я и им рассказал смешную байку про католического духовника, жившего в доме у одного пана. И так заботился он о моральном облике его домочадцев, что ночи не спал, а когда пан вернулся из очередного похода то обнаружил и жену и дочку в интересном положении. Духовник, не будь дурак, не дожидаясь благодарностей за свой неусыпный труд, сделал ноги.

– Вот скажите, чем я тут римскую церковь обидел? Наоборот рассказал, как ее слуги неусыпно работают с прихожанками.

– Все, Богдан, нам рассказал, больше никому, такие времена пошли, что князья могут и на голову укоротить за такие байки. Мы для князей те же тати с большой дороги, так и ищут повод с нами бучу затеять. А без повода боятся, знают, что могут казаки и татар на помощь позвать, чтоб помститься зарвавшемуся князьку. Так что любую свару, князь против тебя решит Богдан. Добре что вы стражи не дожидались, от стражи одна беда.