Стань моей, если осмелишься - Диметра Ловицки

— Мне пора.

— Давай я помогу тебе?

Не отвечаю, пусть помогает своей девушке, а меня нужно просто охранять, от самой себя или от бандитов, пока сама не знаю.

Хоть мне и тяжело, иду быстрыми шагами, чтобы Буратино не успел меня догнать, не то чтобы я жду каких- то шагов от него, как в любовном романе, но даже если вдруг решится на такое, не сейчас, молю вселенную.

Уроки проходят в каком-то тумане, понимаю, что из меня бы вышла потрясная актриса. Еще бы! Так скрывать от детей, что считаю их предателями и дико злюсь на их нытьё родителям.

Смотрю на каждого ребёнка с подвохом, любой из них мог сочинить небылицу и меня опустить, чтобы прикрыть свой зад из-за какой нибудь двойки.

Купила призы даже для них, столько денег потратила! Всё им не так.

Приготовила распечатку викторины и планирования, чтобы доказать соответствие рабочей программе. Но меня изнутри прямо распирает от злости, делаю для них всё, а меня на ковёр.

Захожу в кабинет директора — Елизаветы Игнатьевны, еле сдерживаюсь, чтобы не швырнуть папку на стол. Тут уже завуч, социальный педагог и какой-то мужчина с разбитым носом и синяком во всё лицо.

Глава 7. Синий лик

Елизавета Игнатьевна мерзкими тонким голосом задает вопрос этому синерылому (в прямом смысле этого слова) родителю.

Она бросает на меня осуждающие взгляды, сквозящие необоснованными обвинениями.

— Здравствуйте, Андрей Георгиевич. Вы просили организовать встречу с педагогом. Мы пригласили Василису Александровну сюда для разбирательств.

Уж не знаю, в какой пьянке он принимал участие, и кто ему так начистил табло, но я бы на его месте любую встречу отменила, чтобы не позориться.

Вместо ответа на поставленный вопрос, он весь трясется, его губы как тонкие лысые гусеницы движутся по непонятной траектории.

— Мы следим за тем, чтобы реализация ФГОС была осуществлена, и готовы ответить за действия наших учителей, — Нина Юрьевна, поправляя круглые очки с толстыми линзами, пытается за меня заступиться.

Выглядит она неубедительно, на несвежей блузке мелкие жирные капли от обеда, а челка коротких волос слегка побелела от мела.

— Подождите, дадим слово Андрею Георгиевичу, — директор явно настроена копать подо мной землю, потому что сегодня у неё плохое настроение, она хочет, чтобы жалоб не было, а если они и появляются, то страдать должны те, на кого эти жалобы были написаны.

— Я…х-х-хо-хо-хо-т-т-тел в-в-в-выразить б-б-б-благодарность у-у-у-чите-те-те-телю.

— Подождите, но вы являетесь представителем группы недовольных родителей. По телефону вы говорили о жалобе, а не о благодарности.

— В-в-вы н-н-н-не так п-п-п-поняли. Мы б-б-б-бла-г-г-годарность хотели выразить. С-с-спасиб-б-б-бо.

Мужчина встаёт и стремительно выходит из кабинета, нервно озираясь на меня, затравленным взглядом.

— Что это было? — спрашиваю я.

Все задумчиво смотрят в свою сторону, оставляя мой вопрос без ответа.

— Зовите меня, когда будет травма или драка, я бросила все разборки с полицией, чтобы прийти сюда, а тут благодарности какие-то. — Сказала социальный педагог — Наталья Иосифовна, заправляя кудрявые длинные волосы крашеные в ярко-бордовый цвет, кривя морщинистое лицо в недовольной гримасе.

— Я свободна? Елизавета Игнатьевна? — спрашиваю директора.

Она раскраснелась как рак, будто волновалась сильнее меня, её короткие волосы как будто заершились, но на самом деле она нисколько не волновалась, она злится, что ей не удалось меня прижать.

Господи, зачем я вообще пришла работать в этот крысятник? Где были мои мозги? Кого я пытаюсь обмануть или проучить? Идиотка…

— Иди. Больше никаких игр. Работай по учебнику и никакой самодеятельности, — директриса шипит как змея, нет, это не крысятник, это змеюшник.

— Но наши учебники старые, они не соответствуют программе, — зачем-то говорю я.

Могла бы уйти, смиренно кивнув, а теперь вижу как у Елизаветы Игнатьевны начинает валить пар из ушей.

Это она распределяет бюджет, это из-за её действий школа не смогла закупить учебники на все классы.

Неправильную позицию я заняла, теперь меня просто сожрут.

Здесь не любят правду, здесь любят безвольных безропотных рабов, которые будут повиноваться, не задавая неудобных вопросов.

— Державина! Может ты выделишь нашей школе деньги на замену всех учебников?

Я конечно могу попросить папу, он им и новое здание размером с город может построить, не ощутив никакого ущерба для нашего семейного бюджета, только вот деньги от государства выделяются, куда они идут на самом деле? Это немного нечестно.

Давай, Вася, включай свою дипломатическую супер способность, а то они тебя разгрызут.

— И я об этом тоже задумывалась. Чем думает государство? Если даже учителя уже готовы взять кредиты на обеспечение любимой школы! Елизавета Игнатьевна, по человечески обидно за вас. Ставят такие рамки, а для реализации никаких ресурсов не хватает, — останавливаю свой лицемерный монолог, потому что еще немного и у меня на лбу высветится табло со словом «двуличница».

С лица директора сходит краска, как будто она медленно сдувается, завуч встает со своего места, обращается ко мне:

— Раз родители благодарят, даже встречу для этого просят, значит учитель делает успехи, так держать! В этом году нам повезло с молодыми специалистами! Будем держать руку на пульсе, завтра приду к тебе на уроки, посмотрю на наших деток.

Вот так она решила меня поиметь, ну пусть приходит, мне нечего скрывать, а уж тем более бояться, я уверена в своей работе.

Выхожу из школы, от нервяка, устроенного для меня сегодня, во всем теле какая-то слабость, готова просто упасть на асфальт, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть.

Подбредаю к машине Егора, он видит меня, тут же выходит, берет из моих рук пакеты, открывает заднюю дверь, противиться или противостоять нет никаких сил.

Чувствую, чей- то взгляд на себе, оборачиваюсь, вижу опять ту самую неприметную черную иномарку, что и несколько дней назад.

Её стёкла все тонированные, кроме лобового, а сама машина слегка пухлая. Это не бросается в глаза, любой другой человек не обратил бы внимания, а тот который бы обратил, посчитал это легким тюнингом, но я прекрасно понимаю, что она бронированная, благодаря отцу я знаю больше чем мне положено. Ловлю на себе взгляд мужчины, за лобовым стеклом, узнаю в нём того самого, что был тогда у кафе, того, который поймал меня во время падения.

Глава 8. Внезапная поездка

Почему- то слабость всё таки меня одолевает, ноги подкашиваются и я практически оседаю на асфальт, если бы не Егор, он подхватывает меня и смотрит в глаза.

— Может к доктору?

— Нет, я просто сегодня накрутила слишком сильно.

Он прижимает меня к машине своим телом, я вцепляюсь