На парусах мечты - Барбара Картленд

Не найдя Корделии на ближайших ко дворцу аллеях, Марк углубился в сад, задаваясь вопросом, уж не заманил ли ее какой-нибудь молодой влюбленный аристократ в удаленный романтический уголок.

Он стоял посреди аллеи, раздумывая, не лучше ли ему прекратить поиски, когда девушка неожиданно появилась перед ним, и прежде, чем она протянула к нему дрожавшие руки, Марк безошибочно понял, что Корделия сильно напугана.

— Я… Я увидела, что ты… один… — заикаясь, произнесла она.

— Что случилось? Кто напугал тебя?

Он смог ясно разглядеть ее побледневшее лицо не только благодаря свету фонаря, висевшего на ветви одного из деревьев, но и ярко светившим звездам, отчего небо казалось блестящим куполом неописуемой красоты.

— Я… Со мной все в порядке… Теперь…

Она произнесла эти слова спокойнее, но Марк видел, что прерывистое дыхание вырывалось из полуоткрытых губ, а невысокая грудь бурно вздымалась над низким вырезом корсажа бального платья.

— Скажи, что так напугало тебя, Корделия? — настойчиво спросил Марк.

— Глупо с моей стороны, но .

Голос ее прервался, и он почувствовал, что она колеблется, не решаясь довериться ему. Марк стоял и терпеливо ждал ее ответа, а на Корделию одно его присутствие подействовало успокаивающе и вселило чувство безопасности.

Марк был таким большим, сильным, и он был ее соотечественником. А еще кузеном.

Наконец она решилась:

— Пожалуйста, Марк… Ты поможешь мне?

Глава 2

— Отчего ты уходишь так рано, милый?

Тихий, полный истомы и ласки голос донесся с кровати. Марк Стэнтон посмотрел на первые лучи восходящего солнца, проникавшие в открытое окно, и ответил:

— Не люблю возвращаться в гостиницу на рассвете в вечернем платье.

— Неаполитанцев это не смущает. Напротив, они видят в этом доказательство мужских достоинств! Раздался тихий смех.

— Но тебе, отважный моряк, нет нужды доказывать это!

Марк Стэнтон с улыбкой повернулся к кровати. Его сильное, загорелое дочерна тело отразилось в зеркале туалетного столика, на полированной крышке которого были расставлены флаконы и баночки с духами, лосьонами, кремами и мазями.

Раскинувшись на подушках, княгиня Джианетта ди Сапуано наблюдала за ним горящими, как угли, глазами, взгляд которых безошибочно был понятен такому искушенному в любовных делах мужчине, как Марк Стэнтон.

Черные, мягкие, как шелк, волосы, блеск которых придавал им необычный лиловатый оттенок, рассыпались по белому кружеву подушек.

Зазывно приоткрытые губы ярко выделялись на бледном овале лица, которому поэты посвящали оды, а художники тщетно пытались воспроизвести его, сохранив переменчивую прелесть на полотне.

В двадцать шесть лет княгиня Джианетта была в самом расцвете своей яркой южной красоты. Ни одна женщина в Неаполе не могла соперничать с ее чувственной привлекательностью и высоким положением, которое она занимала в обществе, где царили чванливость и классовые предрассудки.

Овдовев в двадцать один год, княгиня отвергла все предложения вторично выйти замуж и предпочитала иметь любовников, которых выбирала с пристрастием, что не мешало ей наслаждаться свободой, обеспеченной огромным состоянием, оставленным ей покойным мужем.

При каждом появлении в Неаполе Марк Стэнтон навещал ее, прекрасно зная, что вызывает у остальных ее поклонников ревность, доходившую порой до смертельной ненависти.

— Я так надеялась, что твое отсутствие на этот раз не будет долгим, — сказала княгиня, — и, словно в ответ на мою мольбу, ты появился на приеме в британском посольстве.

— Я знал, что ты обязательно будешь там, — ответил Марк.

Он застегнул рубашку из тонкого полотна с проворностью человека, привыкшего одеваться без помощи слуги.

Воздух в спальне был пропитан головокружительным ароматом, который любовники княгини считали присущим ей одной. Этот необычный, пьянящий запах отличался стойкостью и, казалось, пропитывал кожу и волосы тех, кто обнимал ее, а затем преследовал долго после того, как они покидали ее ложе.

Огромные вазы с цветами на балконе спальни, тонкой резьбы колонны полога с шелковыми занавесями цвета нефрита были превосходным обрамлением для красоты их хозяйки.

Княгиня приподнялась на подушках, ничуть не заботясь о том, что при этом движении из-под простыни показалась верхняя часть обнаженного, изумительного сложения тела с упругими грудями, чьи розовые соски невольно приковывали внимание мужчины, наблюдавшего за ней.

— Марк, ты когда-нибудь подумывал о женитьбе? — неожиданно спросила она.

Он взял отличного покроя вечерний фрак, второпях брошенный на спинку кресла ночью, и ответил:

— Могу ли я рассматривать твои слова как предложение, Джианетта mia?

В его глазах мелькнули странные искорки, а в голосе послышалась нотка удивления.

— А почему бы нет?

Ее ответ изумил его, и Марк замер, не успев просунуть руку в рукав фрака.

— Если ты не шутишь, то мой ответ тебе известен. Княгиня вздохнула и снова откинулась на подушки.

— Да, я знаю твой ответ. Ты хочешь быть свободным, чтобы бороздить моря, отдаваясь такому безрассудному занятию, как пиратство, которое однажды может погубить тебя.

— И вместо этого вольного существования ты предлагаешь мне заточение в золотой клетке! Моя дорогая Джианетта, дикого зверя нельзя держать взаперти.

— Даже самого дикого зверя, как мне говорили, можно приручить, — парировала княгиня. Марк Стэнтон рассмеялся.

— Это спорный вопрос. Подобные сказки порой сочиняют, чтобы научить детей с любовью относиться к бессловесным тварям.

Княгиня в отчаянии протянула к нему руки.

— Я не хочу расставаться с тобой, Марк! Не уходи. Я хочу тебя… — В ее голосе прозвучала нескрываемая страсть. — Останься, — продолжала она, — останься со мной хотя бы на то время, что пробудешь в Неаполе. А когда ты покинешь меня, то унесешь с собой мое сердце.

Марк застегнул фрак и поправил отвороты. Затем подошел к кровати и пристально посмотрел на обольстительную красавицу.

Глядя на нее, он думал, что Джианетта — самая красивая из женщин, каких он когда-либо знал, и самая страстная.

Он взял ее руку, безвольно лежавшую на простыне, и поднес к губам.

— Благодарю тебя за счастье, коим ты одарила меня ночью и всегда одаривала прежде, — сказал он нежно.

Княгиня поняла без слов, что он отверг ее предложение. Но прекрасная Джианетта была женщиной, а женщинам свойственно настаивать на своем, и она с силой сжала его пальцы.

— Я сказала, что хочу тебя. Неужели после этого ты спокойно уйдешь, Марк?

— Экая ты ненасытная!

— Только тебя я хочу всегда. Остальные мужчины мне быстро надоедают.

Марк высвободил свою руку и коснулся пальцем темных теней, залегших под ее глазами.

— Тебе надо поспать, Джианетта.

— Но и во сне я буду видеть только тебя.

— Сомневаюсь.

— Правда, истинная правда. Как было бы прекрасно проснуться, а ты рядом.

В отчаянном порыве страсти Джианетта откинула голову и потянулась к нему губами.

— Нет, Джианетта, мне действительно надо уходить. Меня ждут на корабле.

Его глаза смеялись, когда княгиня, пытаясь удержать, схватила его за руки, — Не уходи, — умоляла она, — у нас не было времени поговорить, а мне так хочется о многом расспросить тебя.

— В такой-то час? — усмехнулся Марк, понимая, что она просто придумывает предлог, чтобы задержать его.

— А почему бы нет? — настаивала она. — Если не хочешь говорить о любви, поговорим о политике.

Ее пальцы быстро и ласково поглаживали его руки.

— Сколько кораблей адмирала Нельсона удерживают французский флот в Тулоне?

— Тебе это интересно? — с насмешкой спросил Марк.

— Конечно! У меня нет ни малейшего желания снова видеть французов в Неаполе!

— Видно, французскому резиденту очень важно знать, что я могу ответить на этот вопрос? Я не ошибся?

Он почувствовал, что пальцы княгини вздрогнули и напряглись, а когда она бросила на него недоверчивый взгляд из-под темных длинных ресниц, Марк рассмеялся.

— Джианетта, милая, — сказал он ласково, — шпионки из тебя никогда не получится. Да и не стоит тебе заниматься этим грязным делом, ведь у тебя масса других, куда более привлекательных талантов.

Княгиня посмотрела прямо ему в глаза.

— Французский резидент бывает чрезвычайно признателен даже за малую толику подобной информации, — тихо призналась она, понимая, что игра проиграна.

— И я буду не менее признателен тебе за все, что ты могла бы сообщить мне.

Княгиня минуту колебалась, но затем сказала:

— Наполеону Бонапарту донесли, что русские заинтересованы в захвате Мальты.

Заинтересованный ее словами, Марк присел на край кровати.

— В прошлом году Талейран доложил Бонапарту, что на Мальту слетелся целый рой австрийских, русских и английских шпионов.