Козетта - Владимир Геннадьевич Порутчиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А известно ли вам, милостивые государи, что эта карета принадлежит российской дипломатической миссии? И мы находимся под защитой российского и французского законов? – крикнул в ответ Куропатов.
«Милостивые государи» угрюмо молчали и выжидательно косились на своего предводителя.
– Да, нам плевать на ваши законы.. русские, французские,– сказал оборванец во фригийском колпаке и демонстративно сплюнул.
– Наши дети голодают!– закричало сразу несколько женских голосов – Вот наш закон!
– Я русский дипломат! – надменно вздернул подбородок Куропатов. – И никакого отношения к вашей революции не имею и иметь не желаю. Немедленно освободите дорогу!
Фригийский колпак обернулся к толпе и призывно махнул рукой.
– Да что их слушать. Бей, богатеев!
Куропатов выхватил из-за пояса пистолет и угрожающе наставил его на оборванца в колпаке. Но тот бесстрашно рванул на груди одежды и закричал, брызгая слюной:
– Стреляй, сволочь. Стреляй! Только пощады потом не жди!
– Бей господ! Бей кровопийц! – загудела, надвигаясь, толпа. Через мгновение карета оказалась окруженной разъяренными людьми. Куропатов растерянно поводил пистолетом, не решаясь нажать на спусковой крючок.
«Пора вмешиваться, – понял Бекетов, нащупывая в кармане свето-шумовую гранату.– А то сейчас нас здесь, того гляди, и правда порешат».
Мгновение и граната с выдернутой чекой ухнула в разъяренную толпу. Следом раздался адский грохот и во все стороны полетели сотни огненных брызг. Люди с визгом бросилась врассыпную, а лошади испуганно заржали и понесли.
Серафим с Куропатовым едва не вывалились из кареты. .
– Что это было, Бекетов? Какая-то ручная гранта?– вскричал граф. Он часто дышал и был сильно бледен.
– Ага. Свето-шумовая. Пугает, но не убивает… – кивнул Серафим.
–Какая, говоришь? Свето-шумовая?.... Однако вовремя ты среагировал, молодец….– с восхищением в голосе сказал Куропатов и в изнеможении откинулся на подушки. Потом вдруг спохватился:
– Господи, мы же забыли про кучера....Эй, Ефим, ты как там? Живой?
–Живой, барин, живой, – отвечали сверху.– Только попутчик наш точно бес!
Куропатов громогласно захохотал. Не удержался от смеха и Серафим.
– Сама судьба бросила тебя ко мне под колеса, Бекетов! – воскликнул граф и, наклонившись к попутчику, дружески хлопнул по плечу…
6
– Приехали! – крикнул возница, чем и прервал весьма оживленную беседу двух пассажиров. А поговорить было о чем. И о прошлом, и о будущем, и о настоящем. Куропатова особенно интересовала именно ближайшая "першпектива".
Серафим, хотя и не сильно был подкован в истории, но основные вехи все-таки знал, к тому же всегда считался неплохим рассказчиком, поэтому в разговоре то с бледнеющим, то краснеющим графом растекался мыслью по древу изрядно, тем более после выпитого вина. Рассказал легионер и про убиенного золотой табакеркой императора Павла и про его сына Александра и про будущую войну с французами. Возница прервал его повествование как раз в тот момент, когда Серафим, уже совсем войдя в роль пророка, вещал про последние дни Наполеона.
– В общем от греха подальше его сослали на остров Св. Елены, где он вскоре и скончался. Есть версия, что его отра…
– Приехали! – донеслось тут с козлов.
Замолкнув на полуслове, Серафим выглянул в окно кареты. Парижа, к которому он привык, не было: вместо привычных широких аллей и мощеных булыжником бульваров он увидел узкие, кривые, разбегающиеся в разные стороны улочки с двух – трехэтажными домами. Если бы не церковь св. Бартоломея, чей готический шпиль царствовал над крутыми изломами почерневших от времени крыш и уродливыми печными трубами, он ни за что бы ни узнал это место. Из какой-то научно-популярной передачи Серафим знал, что привычные современному человеку черты Париж стал обретать только в середине девятнадцатого века при Наполеоне третьем, по приказу которого была предпринята масштабная реконструкция города…
Но сейчас на дворе, если верить таймеру, было 10 августа 1792 года и до окончания миссии Серафиму оставалось каких-то семь с половиной часов. Дул юго-западный ветер и влажность воздуха (опять-таки по таймеру) была около двадцати процентов.
– Ну что ж, прощай, граф. Спасибо, что подвез, – сказал легионер, протягивая Куропатову руку. Тот с чувством пожал ее.
– Послушай, Бекетов, теперь я твой должник. Если бы не ты, лежали бы мы с моим слугой раздетые и неживые. Нужна будет помощь, разыщи меня. Чем смогу обязательно помогу.
– Спасибо, граф, но боюсь, что мы с тобой уже не увидимся. Помнишь про таймер?
– Помню-помню. И про войну с французами тоже помню. И про корсиканца, который станет их императором… Как ты сказал: На-по-леон Бонапарт? Хотя… у меня такое ощущения, что все происходящее это бред или какой-то сон, который вот-вот закончится…
– Даже если сон, то вещий, – усмехнулся Серафим.– Ничего, через двадцать лет сам все увидишь. Хотя, нет, все начнется гораздо раньше…
Он взялся за ручку двери.
– Подожди, – остановил его граф.– Вот возьми на память и в благодарность, так сказать…
Он снял с пальца перстень и протянул легионеру. Тот с сомнением покачал головой.
– Это слишком дорогой подарок, граф.
– Бери-бери, Бекетов, отказа я не приму. К тому же моя жизнь стоить дороже, не находишь?
– В таком случае возьми и мой подарок. – сказал Серафим, лихорадочно соображая, чтобы подарить в ответ. Часы? Но какой прок от пластиковых часов на батарейке или от питательных таблеток, или жевательной резинки. Такие вещи не дарят на долгую память. И тут его осенило… Он снял с пояса охотничий нож и протянул графу.
– Вот возьми… Как говорится, сталь будущего.
При виде ножа, глаза у Куропатова загорелись.
– Осторожно, острый, – предупредил Серафим, когда граф обнажил лезвие. Тот осторожно дотронулся пальцем до отточенной стали.
– Спасибо, Бекетов. Угодил, так угодил…
Они еще раз пожали друг другу руки.
– Барин, тебе точно сюда? – с сомнением в голосе спросил Ефим, когда легионер открыл дверь и осторожно ступил в грязь.
– Точно, – ответил тот, с критическим видом осматривая окрестности. Грязь – это было еще полбеды: непосредственно рядом с каретой начиналась большая мутная лужа.
«С башмаками они явно погорячились, – подумал он, вспомнив сколковских костюмеров.– Тут если ходить, то только в болотных сапогах.»
– Посольство–то наше знаешь, где в случае чего искать? – высунулся из кареты неугомонный Куропатов. – Трехэтажный особняк с часами на Площади Менял…Это почти в центре. Ну, надо будет, найдешь… Ефим, трогай…
И карета покатилась дальше, раскачиваясь на ухабах и разбрызгивая лужи, а Серафим, предварительно сняв автомат с предохранителя, направился к церкви св. Бартоломея. Оттого, что церковь стояла среди низеньких домов парижского предместья, она казалась гораздо больше той, которую он видел двести с лишним лет вперед.
Со слов
