Легенды Земель Рассвета - Алиса Вишня

молчавший – Вы знаете, что нам нужно! И Малеро, и нам всем. Маленькая услуга, взамен которой вы войдете в знатную семью. Плата более чем достойная.

Деги помолчал, и поднялся.

– Я не предам друга, уважаемые господа! Свои обиды и претензии высказывайте хоть молодому графу Барно, хоть старому, и решайте все вопросы с ними!

– Барно благоволит двор! – заметил Малеро – И выяснять с ними отношения в открытую бесполезно. Нас же и обвинят!

– То что вы предлагаете – низко, и недостойно благородных Домов! – ответил ему молодой человек – Такие вопросы принято решать на дуэли!

– На дуэли! – возмущенно воскликнул худой – Даже если мы кинемся на Барно втроем, втроем же и сдохнем, в ту же минуту!

– Не спешите с решением, господин Дега, подумайте хорошенько! – произнес знатный —И напоминаю, вы дали слово не разглашать тему нашей беседы!

– Разумеется! – ответил Деги, раскланялся, и вышел.

Оставшиеся помолчали, затем худой сказал:

– И этот отказался! Юношеская дружба отличается искренностью и преданностью.

– Не спешите с выводами! – ответил ему знатный – Он посоветуется с отцом, а старый оружейник не упустит такую возможность, уж поверьте! Жители Сайнтифика все такие, себе на уме!

– Надеюсь, так и будет! – сказал толстый и спросил Малеро – Как ваш племянник?

– Лучше, слава богам! – ответил знатный – Но, боюсь, здоровье его никогда не станет прежним, и жизнь будет недолгой!

Все трое помолчали, скорбно опустив головы.

– А сын главы вашего дома отошел от нанесенного унижения? – спросил Малеро знатного.

– Он не покидает поместья! – зло ответил знатный – И как долго это добровольное заточение продлится, как долго над ним будут потешаться – неизвестно!

Все опять печально покачали головами.

Толстого о его жене не спросили – это было бы совсем неловко для всех.

Гвен завидовала брату – нет, не его пьянкам и дебошам – а тому, что он может делать, что пожелает. Девушка тоже "занималась делами" – наносила визиты и принимала гостей, вышивала и помогала матери управлять их огромным домом… И находила эти занятия ужасно скучными. Единственной радостью была для нее магия, которую она не бросила и дома – Гвен старалась развивать свои антигравитационные способности, ей хотелось научится летать. Для занятий миледи была выделена комната, и Гвен проводила там много времени. Если она не занималась магией – то просто сидела и мечтала. О любви… О приключениях… О путешествиях в дальние страны… Еще, Гвен хотелось изучить остальную часть Земель Рассвета, ту, где люди и не бывали, но верили рассказам путешественников о чудесах и красотах тех мест.

…Напрасно Гвен весь день прождала Ланса – он не ночевал дома, не явился и утром. А девушке нужно было с ним поговорить, и попросить о помощи. Ей, наконец— то подыскали жениха.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Подходящим мужем для Гвен сочли четвертого сына семьи Паксли, Госсена – обе семьи устраивала перспектива будущего родства.

Для Гвен новость о замужестве не было громом среди ясного неба – она не хотела замуж, но родители давно говорили о свадьбе. Правда, Гвен думала, что это будет нескоро – когда—нибудь.

Девушка пыталась вспомнить, кто такой Госсен, но в семье Паксли было много сыновей, и кто из них ее жених, она не знала. Гвен хотелось обсудить эту новость с братом, и расспросить его о будущем муже – Ланс наверняка с ним знаком – но молодой граф дома так и не появился.

Тем временем, в поместье Паксли устроили прием для семьи Барно, что бы познакомить жениха и невесту друг с другом, и объявить предстоящей свадьбе.

Ночью Гвен снились неясные, будоражащие сны, а с утра ее охватило волнение, и не отпускало до самого поместья Паксли. Все два часа поездке в карете она молчала и теребила в руках кружевной платок.

Замок, куда миледи Барно переедет после свадьбы, произвел на нее неприятное впечатление —снаружи он выглядел мрачным,даже зловещим, с темными стенами и узкими окнами. А внутри, к мрачности прибавлялся некоторый аскетизм – похоже, глава дома Паксли, чьим сыном и был Госсен, не любил роскошь.

Однако, внешность и личность будущего мужа занимали ее больше, чем интерьеры замка. Пока шла церемония приветствий и представлений, Гвен разглядывала мужчин, находящихся на приеме, пытаясь понять, кто ее жених.

Когда же их представили друг другу, миледи не знала, то ли смеяться, то ли плакать – Госсен оказался худеньким, угрюмым пареньком, держащимся в стороне от других. Гвен, как и подобает благородной даме, скрыла свое разочарование, присела в поклоне, и любезно поддержала беседу с матушкой жениха, сдерживая злость.

За обедом ее и Госсена посадили рядом. Девушка отодвинулась на самый край стула, что бы быть подальше от жениха, то же сделал и Госсен – отодвинулся. Между собой они не пообщались, и ни сказали друг другу ни слова.

После приема, усевшись в карету, разгневанная Гвен высказала родителям все, что думает – если они решили выдать ее замуж, то могли бы выбрать кого—нибудь, более достойного.

– Я никогда не выйду за этого хлюпика! – решительно заявила она, и больше, до самого поместья Барно, не произнесла ни слова.

Зато родители высказались. Отец напомнили Гвен о том, о чем миледи знала с самого детства – ее долг выйти замуж, дабы укрепить положение семьи. Матушка была в суждениях помягче – она сказала, что о людях нельзя судить по первому взгляду, что Гвен пока не знает Госсена, и ее мнение поменяется при более тесном общении. Ибо, по мнению графини, четвертый сын Паксли – достойный и приятный молодой человек.

И родители, и Гвен остались при своем мнении, но девушка должна подчинятся их воле. Гвен, вернувшись в поместье, отправилась в свою комнату с твердым намерением – что—нибудь придумать, но замуж за Госсена не выходить.

Она сообщила няне неприятную новость о своем замужестве, чем довела старушку до слез – та горевала, что девушке не позволят взять няню с собой в новую семью, и они расстанутся.

– Перестань плакать! – успокаивала ее Гвен – Я ни за что не выйду за него!

– Это невозможно! – вытирая слезы, бормотала няня – Противится воле родителей нельзя!

– Я их уговорю! – воскликнула Гвен – Ты же знаешь, как мама и отец меня любят!

– Если не Паксли, так другого найдут! Уедешь в чужой дом, одна одинешенька!

И няня опять разрыдалась. Гвен ее, кое—как, успокоила и отправила спать, а сама предалась воспоминаниям.

В академии они с подругами обсуждали свои будущие браки, мечтали о романтичной любви, и